Обычные вопросы вызывали у нее смертную скуку.
- Да, нарыв нервоедов, похоже, стерилизован надежно…
Подобие жизни возвратилось к Ваэле только в самом конце беседы, когда Аренсон вручил ей листок буроватой местной бумаги. «Явиться в главный ангар для работы в новой группе по изучению электрокелпа», - было написано в нем.
Пока она вчитывалась в этот простой приказ, Аренсон смотрел на экран. По лицу его расползлась кривоватая ухмылка.
- Пока не уходите, - бросил он. - Вашему сменщику, - он указал подбородком в сторону люка, - только что рвач кишки выел. Сейчас нового пришлют.
Поэзия, как и сознание, отвергает незначащие позиции.
Раджа Флэттери, из корабельных архивов.
Слова Корабля о том, что человечеству может прийти конец, оставили в душе Флэттери пустоту.
Он вглядывался в окружавшую его тьму, надеясь найти в ней утешение. Неужели Корабль действительно сломает… запись? И что значит - запись?
«Последний наш шанс».
Флэттери и предположить не мог, как затронули эти слова самые основы его мирка, то глубинное чувство сродства с его единоплеменниками. Мысль о том, что когда-нибудь, в далеком будущем, такие же, как он, люди, будут так же радоваться жизни, согревала душу приязнью к неведомым потомкам.
- Так это и впрямь последняя попытка? - переспросил он.
- Как мне ни жаль.
Ответ Корабля не удивил его.
- Почему же ты не скажешь нам прямо… - воскликнул он.
- Радж! С какой же легкостью готов ты вручить мне свою свободу воли.
- Ты бы хоть из приличия ее взял!
- Поверь мне, Радж, есть места, куда не осмеливаются ступить ни человек, ни Бог.
- И ты хочешь, чтобы я спустился на эту планету, задал здешним обитателям твой вопрос и помог им найти ответ?
- Ты согласишься?
- Как я могу отказаться?
- Мне нужен твой выбор, Радж, сделанный разумно и свободно. Ты согласен?
Флэттери подумал. Он ведь может и отказаться… Почему нет? Кто они ему - эти… эти корабельники, эти отзвуки многочисленных повторов? Но они в достаточной мере люди, чтобы он мог скрещиваться с ними. Люди. А при мысли о вселенной, где никогда и нигде более не будет человека, сердце Раджи Флэттери все еще сжималось от боли.
Последний шанс человечества? Это может быть интересной… игрой. Или еще одной созданной Кораблем иллюзией.
- Это все только игра ума, Корабль?
- Нет. Плоть существует, чтобы пережить все то, что под силу смертной плоти. Сомневайся во всем, но не в этом.
- Я сомневаюсь во всем - или ни в чем.
- Пусть так. Так ты вступишь в игру, невзирая на сомнения?
- А ты расскажешь мне больше сути игры?
- Если ты будешь задавать верные вопросы.
- Какую роль я играю?
- А-а-ах!.. - Блаженный вздох. - Ты станешь живым вызовом.
Эту роль Флэттери знал хорошо. Стать живым вызовом людской природе, заставить паству найти в себе то лучшее, о чем она и не подозревала до мига откровения. Но слишком многие ломались, не в силах ответить на такой вызов. Раджа вспомнил, сколько боли приносит подобная ответственность. Ему хотелось избежать ее - но задавать Кораблю прямой вопрос он опасался. Разве что вызнать его планы?..
- Ты не прятал случаем в моей памяти ничего об этой игре, что мне стоило бы знать?
- Радж! - Негодование Корабля окатило капеллан-психиатра, точно кипятком, и прошло сквозь тело, как через сито. - Я не краду твоей памяти, Радж, - продолжил голос уже мягче.
- Тогда в этой игре я сам должен стать чем-то отличным от прежних повторов. Что еще новенького ты мне приготовил?
- Само место, где проводится испытание, имеет отличие от всех прежних. Отличие столь значительное, что ты можешь быть испытан им и сам - испытан на разрушение, Радж.
Подтекст, крывшийся в этом простом ответе, крайне изумил Раджу Флэттери. Значит, есть вещи, неведомые даже всемогущему. Даже Богу - или Сатане - есть чему научиться.
- В том изумительном и опасном состоянии, которое вы, люди, зовете временем, - откликнулся Корабль на его невысказанную мысль, напугав Раджу до судорог, - сила может стать слабостью.
- Тогда что это за отличие такое значительное?
- Этот элемент игры ты откроешь для себя сам.
Теперь Флэттери уловил суть игры - он должен был выбирать. По собственной воле, без принуждения. Корабль требовал случая взамен предопределенности; не безупречных повторов голозаписи, а импровизации вживую, когда господствует свобода воли. А первыми призом станет выживание человечества. Вспомнились слова из «Руководства для капеллан-психиатров»: «Господь Бог не играет в кости». Тот, кто сказал это, ошибался.
- Хорошо же, Корабль. Сыграем.
- Превосходно! И когда кости будут брошены, никакая внешняя сила не станет руководить их полетом.
Формулировка этого смутного обещания показалась Радже занимательной, но он ощутил, что спрашивать дальше бесполезно.
- И где мы будем… играть? - поинтересовался он вместо этого.
- На планете, называемой Пандора. Маленькая вольность с моей стороны.
- Предполагаю, ящик Пандоры уже открыт?
- О да. И все грозящие человечеству беды выпущены на свободу.
- Я принял твое предложение. Что теперь?
Вместо ответа щелкнули замки гибербака и расстегнулись мягкие ленты, прижимавшие тело к ложу. Вспыхнул свет, и Раджа понял, что все это время находился в одной из камер дегибернации в лазарете. Его даже разочаровала немного знакомая обстановка - столько лет прошло, а эта… он присел, обернулся… эта камера не изменилась ничуть. Впрочем, Корабль беспределен и беспредельно могуществен. Ему подвластно все, кроме самого Времени.
А еще он не может заставить человечество сойтись на том, как людям следует богоТворить.
«Что, если мы потерпим неудачу и в этот раз?»
Действительно ли Корабль сломает запись? Раджа сердцем чувствовал - так и будет. Корабль сотрет их всех. Не будет больше человечества… никогда. А Корабль отправится искать новые забавы.
Если мы потерпим неудачу, наш расцвет будет бесплоден и вечность не примет нашего семени. Эволюция человека закончится здесь и сейчас.
«Интересно, постарел я за время спячки? Столько времени…»
Выбравшись из бака, Раджа доковылял до врезанного в стену камеры зеркала в человеческий рост. Нагое тело нимало не изменилось с того дня, когда он видел его в последний раз. Карие глаза взирали на мир все с тем же неискренним любопытством, которое многие принимали за притворство. Этот отстраненный взгляд из-под кустистых черных бровей одновременно помогал и мешал капеллан-психиатру. Что-то в наследственной памяти человека твердило, будто он должен принадлежать высшему существу… но превосходство может быть тяжким бременем.
- О, ты ощутил великую истину, - прошептал Корабль ему на ухо.
Флэттери попытался сглотнуть, но в горле пересохло. Зеркало твердило ему, что плоть не постарела. Время? Он начал понимать, почему Корабль сказал ему невзначай, что такая давность не имела бы для него смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
- Да, нарыв нервоедов, похоже, стерилизован надежно…
Подобие жизни возвратилось к Ваэле только в самом конце беседы, когда Аренсон вручил ей листок буроватой местной бумаги. «Явиться в главный ангар для работы в новой группе по изучению электрокелпа», - было написано в нем.
Пока она вчитывалась в этот простой приказ, Аренсон смотрел на экран. По лицу его расползлась кривоватая ухмылка.
- Пока не уходите, - бросил он. - Вашему сменщику, - он указал подбородком в сторону люка, - только что рвач кишки выел. Сейчас нового пришлют.
Поэзия, как и сознание, отвергает незначащие позиции.
Раджа Флэттери, из корабельных архивов.
Слова Корабля о том, что человечеству может прийти конец, оставили в душе Флэттери пустоту.
Он вглядывался в окружавшую его тьму, надеясь найти в ней утешение. Неужели Корабль действительно сломает… запись? И что значит - запись?
«Последний наш шанс».
Флэттери и предположить не мог, как затронули эти слова самые основы его мирка, то глубинное чувство сродства с его единоплеменниками. Мысль о том, что когда-нибудь, в далеком будущем, такие же, как он, люди, будут так же радоваться жизни, согревала душу приязнью к неведомым потомкам.
- Так это и впрямь последняя попытка? - переспросил он.
- Как мне ни жаль.
Ответ Корабля не удивил его.
- Почему же ты не скажешь нам прямо… - воскликнул он.
- Радж! С какой же легкостью готов ты вручить мне свою свободу воли.
- Ты бы хоть из приличия ее взял!
- Поверь мне, Радж, есть места, куда не осмеливаются ступить ни человек, ни Бог.
- И ты хочешь, чтобы я спустился на эту планету, задал здешним обитателям твой вопрос и помог им найти ответ?
- Ты согласишься?
- Как я могу отказаться?
- Мне нужен твой выбор, Радж, сделанный разумно и свободно. Ты согласен?
Флэттери подумал. Он ведь может и отказаться… Почему нет? Кто они ему - эти… эти корабельники, эти отзвуки многочисленных повторов? Но они в достаточной мере люди, чтобы он мог скрещиваться с ними. Люди. А при мысли о вселенной, где никогда и нигде более не будет человека, сердце Раджи Флэттери все еще сжималось от боли.
Последний шанс человечества? Это может быть интересной… игрой. Или еще одной созданной Кораблем иллюзией.
- Это все только игра ума, Корабль?
- Нет. Плоть существует, чтобы пережить все то, что под силу смертной плоти. Сомневайся во всем, но не в этом.
- Я сомневаюсь во всем - или ни в чем.
- Пусть так. Так ты вступишь в игру, невзирая на сомнения?
- А ты расскажешь мне больше сути игры?
- Если ты будешь задавать верные вопросы.
- Какую роль я играю?
- А-а-ах!.. - Блаженный вздох. - Ты станешь живым вызовом.
Эту роль Флэттери знал хорошо. Стать живым вызовом людской природе, заставить паству найти в себе то лучшее, о чем она и не подозревала до мига откровения. Но слишком многие ломались, не в силах ответить на такой вызов. Раджа вспомнил, сколько боли приносит подобная ответственность. Ему хотелось избежать ее - но задавать Кораблю прямой вопрос он опасался. Разве что вызнать его планы?..
- Ты не прятал случаем в моей памяти ничего об этой игре, что мне стоило бы знать?
- Радж! - Негодование Корабля окатило капеллан-психиатра, точно кипятком, и прошло сквозь тело, как через сито. - Я не краду твоей памяти, Радж, - продолжил голос уже мягче.
- Тогда в этой игре я сам должен стать чем-то отличным от прежних повторов. Что еще новенького ты мне приготовил?
- Само место, где проводится испытание, имеет отличие от всех прежних. Отличие столь значительное, что ты можешь быть испытан им и сам - испытан на разрушение, Радж.
Подтекст, крывшийся в этом простом ответе, крайне изумил Раджу Флэттери. Значит, есть вещи, неведомые даже всемогущему. Даже Богу - или Сатане - есть чему научиться.
- В том изумительном и опасном состоянии, которое вы, люди, зовете временем, - откликнулся Корабль на его невысказанную мысль, напугав Раджу до судорог, - сила может стать слабостью.
- Тогда что это за отличие такое значительное?
- Этот элемент игры ты откроешь для себя сам.
Теперь Флэттери уловил суть игры - он должен был выбирать. По собственной воле, без принуждения. Корабль требовал случая взамен предопределенности; не безупречных повторов голозаписи, а импровизации вживую, когда господствует свобода воли. А первыми призом станет выживание человечества. Вспомнились слова из «Руководства для капеллан-психиатров»: «Господь Бог не играет в кости». Тот, кто сказал это, ошибался.
- Хорошо же, Корабль. Сыграем.
- Превосходно! И когда кости будут брошены, никакая внешняя сила не станет руководить их полетом.
Формулировка этого смутного обещания показалась Радже занимательной, но он ощутил, что спрашивать дальше бесполезно.
- И где мы будем… играть? - поинтересовался он вместо этого.
- На планете, называемой Пандора. Маленькая вольность с моей стороны.
- Предполагаю, ящик Пандоры уже открыт?
- О да. И все грозящие человечеству беды выпущены на свободу.
- Я принял твое предложение. Что теперь?
Вместо ответа щелкнули замки гибербака и расстегнулись мягкие ленты, прижимавшие тело к ложу. Вспыхнул свет, и Раджа понял, что все это время находился в одной из камер дегибернации в лазарете. Его даже разочаровала немного знакомая обстановка - столько лет прошло, а эта… он присел, обернулся… эта камера не изменилась ничуть. Впрочем, Корабль беспределен и беспредельно могуществен. Ему подвластно все, кроме самого Времени.
А еще он не может заставить человечество сойтись на том, как людям следует богоТворить.
«Что, если мы потерпим неудачу и в этот раз?»
Действительно ли Корабль сломает запись? Раджа сердцем чувствовал - так и будет. Корабль сотрет их всех. Не будет больше человечества… никогда. А Корабль отправится искать новые забавы.
Если мы потерпим неудачу, наш расцвет будет бесплоден и вечность не примет нашего семени. Эволюция человека закончится здесь и сейчас.
«Интересно, постарел я за время спячки? Столько времени…»
Выбравшись из бака, Раджа доковылял до врезанного в стену камеры зеркала в человеческий рост. Нагое тело нимало не изменилось с того дня, когда он видел его в последний раз. Карие глаза взирали на мир все с тем же неискренним любопытством, которое многие принимали за притворство. Этот отстраненный взгляд из-под кустистых черных бровей одновременно помогал и мешал капеллан-психиатру. Что-то в наследственной памяти человека твердило, будто он должен принадлежать высшему существу… но превосходство может быть тяжким бременем.
- О, ты ощутил великую истину, - прошептал Корабль ему на ухо.
Флэттери попытался сглотнуть, но в горле пересохло. Зеркало твердило ему, что плоть не постарела. Время? Он начал понимать, почему Корабль сказал ему невзначай, что такая давность не имела бы для него смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106