К подругам она стояла спиной, и только Хали видела, как девушка направила руку солдата под складки своего платья, к юной груди.
И в этот момент Иешуа, изогнувшись дугой, крикнул небесам:
- Боже! Боже мой, для чего ты меня оставил?!
Все тело его содрогнулось. Открылись глаза, пронзив Хали Экель насквозь.
- Свершилось, - прохрипел Иешуа.
Он обвис на гвоздях и больше не вздохнул.
Наступившую тишину разорвали стоны плакальщиц. К ним присоединились остальные в толпе, принялись раздирать одежды. Солдат отнял руку от груди девушки.
А Хали стояла, застыв и не сводя взгляда с умершего. Разгорался свет солнца, и леденящий ветер затеребил край рваного платья. Стражники расходились; один из них держал за плечи девушку, остановившую его. Хали отвернулась, не в силах смотреть больше, и двинулась вниз с холма.
«Корабль!» - позвала она на ходу.
«Да, Экель?»
«Сохранились ли сведения об этом в бортовых архивах?»
«Они доступны всякому, кто их затребует. Но у вас, выросших на борту, не было причины спрашивать, особенно у тех, у чьих предков эта история не была общеизвестна».
«Это все взаправду - его смерть?..»
«Так же взаправду, как то тело, что ждет тебя на борту».
Она ощутила притяжение забытой плоти. Каким же дурным вместилищем казалось ей это старческое тело! При каждом неловком шаге болели суставы.
«Я хочу вернуться, Корабль».
«Рано».
«Если Иешуа был лишь проекцией, почему после смерти его тело не рассеялось?»
«Его поддерживает сознательное усилие. Это существенный элемент подобных явлений. Будь Мне под силу забыть о том теле, что ждет на борту, или том, что ты населяешь сейчас, забытая плоть исчезла бы».
«Но он уже мертв. Что толку сохранять труп?»
«Живущие должны похоронить его. Потом они вернутся к могиле и обнаружат, что она пуста. Это сочтут чудом. Скажут, будто он воскрес и покинул гробницу».
«Так и будет?»
«Это не входит в твой урок, Экель».
«Если это урок, я хочу знать, что с ним станет!»
«Ох, Экель, как многого ты хочешь!»
«Ты мне не скажешь?»
«Я отвечу вот что: те, кто помнит Иешуа, обойдут весь этот мир с проповедью мира и любви. За эту проповедь они претерпят муки и примут смерть, и ради нее зачнут великие войны, и прольют крови куда больше, чем ты видела только что».
Хали остановилась. Впереди виднелись неряшливые постройки, и ей казалось, что там будет уютнее, - они больше походили на коридоры, на проходы внутри самого Корабля. Но гнев переполнял ее.
«Что же это за урок такой? Что с него проку?»
«Экель, твои сородичи не в силах научиться миру, покуда не дойдут до предела в насилии своем. Вам суждено творить дела омерзительные настолько, что и страх, и гнев отступят при виде их, чтобы понять, что Бога нельзя ни умолить, ни принудить к исполнению вашей воли. И только тогда вы начнете искать более прочной опоры. Но на это требуется очень много времени. Это сложный урок.
«Почему?»
«Отчасти - из-за ваших сомнений».
«Ты ради этого привел меня сюда? Чтобы развеять мои сомнения?»
Ответа не было, и Хали внезапно ощутила себя покинутой, словно Корабль бросил ее здесь… Ведь не может же Он так поступить?
«Корабль?»
«Что ты слышишь, Экель?»
Она склонила голову, прислушиваясь. Торопливые шаги. Она обернулась. По склону мимо нее бежали люди. Последним поспешал юноша, но при виде старухи он замедлил шаг.
- Ты видела все и не проклинала его. Ты тоже любишь его?
Она кивнула. Голос юноши был низок и волнующ.
- Меня зовут Иоанн, - проговорил он, беря Хали за руку. - Помолишься ли со мною в этот скорбный час?
Она кивнула и прикоснулась пальцем к губам, притворяясь немой.
- Ох, несчастная. Стоило ему сказать слово, и твоя беда ушла бы. Он был великий человек. Над ним насмехались, говоря «вот сын Божий», а он никогда не говорил такого. Он звал себя «сын Человеческий». Вот в чем разница между людьми и богами - боги не убивают своих детей. Они живут в мире.
В голосе этого юноши, в его повадке Хали ощутила отсвет той силы, что явилась ей на холме. Это пугало ее, но она осознавала, что эта встреча - часть того урока, что решил преподать ей Корабль.
«Есть вещи, неподвластные времени», - подумала она.
«Ты можешь вернуться в свое тело», - объявил Корабль.
«Подожди!»
Иоанн молился, закрыв глаза и крепко держа ее за руку. Хали казалось, что для нее очень важно будет услышать его слова.
- Господи, - шептал он, - мы собрались здесь во имя Твое. Один в юношеской глупости, другая - в старческой немощи, мы просим Тебя воспомнить нас, как мы Тебя поминаем. Покуда есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, память о Тебе не сотрется…
Она вслушивалась в искренние слова молитвы, соскальзывавшие с губ Иоанна, радуясь твердому пожатию его руки. Трепетали пронизанные тонкими жилками веки. Даже своеобычная вонь, исходившая от него, как и от всех здешних жителей, не отвращала ее. Он был смугл, как Керро, но волосы его спутанными кудряшками обрамляли лицо, оттеняя его внутреннее напряжение.
«Я могла бы в него влюбиться!»
«Осторожней, Экель».
Предупреждение Корабля позабавило ее не меньше, чем собственная мысль удивила. Только брошенный ею на старческую, усыпанную печеночными пятнами руку в ладони Иоанна взгляд напомнил Хали, что она находится в ином времени и разум ее заключен в дряхлую оболочку.
- …Об этом молим мы во имя Иешуа, - закончил Иоанн. Он отпустил руку Хали и потрепал ее по плечу. - Тебе может не поздоровиться, если тебя увидят с нами.
Хали кивнула.
- Скоро мы встретимся вновь, - проговорил он, - в этом ли доме или в другом, и мы поговорим еще об Учителе и доме, куда вернулся он.
Она взглядом поблагодарила его и смотрела ему вслед, пока юноша не скрылся, завернув за угол, в лабиринте домов перед нею.
«Корабль, я хочу домой».
Перед глазами все померкло, и снова она летела долгим туннелем, пока после земсторонних сумерек ее не ослепили яркие лампы аудитории.
«Но их видят уже другие глаза!»
Она села, заново ощущая живость и ловкость прежнего тела. То, что Корабль сдержал слово, вернув ее, успокоило ее.
«Корабль?»
«Спрашивай, Экель».
«Ты сказал, что я узнаю о последствиях вмешательства в ход времен. Я во что-то вмешалась?»
«Вмешался Я, Экель. Ты осознаешь последствия?»
Она вспомнила голос молящегося Иоанна, сквозящую в нем страшную мощь - силу, освобожденную смертью Иешуа, способную принести равно радость и страдание. Само прикосновение подобной мощи пугало ее. Корабль вмешался, породив эту силу. К чему она?
«Что ты выберешь, Экель?»
«Радость или страдание… и выбирать мне?»
«Что ты выберешь?»
«Как могу я выбирать?»
«Делая выбор, и учась на нем».
«Мне не нужна эта сила!»
«Но она твоя».
«Почему?»
«Ты просила».
«Я не знала!..»
«Так часто бывает с просьбами».
«Я хочу радости, но не знаю, как мне идти к ней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
И в этот момент Иешуа, изогнувшись дугой, крикнул небесам:
- Боже! Боже мой, для чего ты меня оставил?!
Все тело его содрогнулось. Открылись глаза, пронзив Хали Экель насквозь.
- Свершилось, - прохрипел Иешуа.
Он обвис на гвоздях и больше не вздохнул.
Наступившую тишину разорвали стоны плакальщиц. К ним присоединились остальные в толпе, принялись раздирать одежды. Солдат отнял руку от груди девушки.
А Хали стояла, застыв и не сводя взгляда с умершего. Разгорался свет солнца, и леденящий ветер затеребил край рваного платья. Стражники расходились; один из них держал за плечи девушку, остановившую его. Хали отвернулась, не в силах смотреть больше, и двинулась вниз с холма.
«Корабль!» - позвала она на ходу.
«Да, Экель?»
«Сохранились ли сведения об этом в бортовых архивах?»
«Они доступны всякому, кто их затребует. Но у вас, выросших на борту, не было причины спрашивать, особенно у тех, у чьих предков эта история не была общеизвестна».
«Это все взаправду - его смерть?..»
«Так же взаправду, как то тело, что ждет тебя на борту».
Она ощутила притяжение забытой плоти. Каким же дурным вместилищем казалось ей это старческое тело! При каждом неловком шаге болели суставы.
«Я хочу вернуться, Корабль».
«Рано».
«Если Иешуа был лишь проекцией, почему после смерти его тело не рассеялось?»
«Его поддерживает сознательное усилие. Это существенный элемент подобных явлений. Будь Мне под силу забыть о том теле, что ждет на борту, или том, что ты населяешь сейчас, забытая плоть исчезла бы».
«Но он уже мертв. Что толку сохранять труп?»
«Живущие должны похоронить его. Потом они вернутся к могиле и обнаружат, что она пуста. Это сочтут чудом. Скажут, будто он воскрес и покинул гробницу».
«Так и будет?»
«Это не входит в твой урок, Экель».
«Если это урок, я хочу знать, что с ним станет!»
«Ох, Экель, как многого ты хочешь!»
«Ты мне не скажешь?»
«Я отвечу вот что: те, кто помнит Иешуа, обойдут весь этот мир с проповедью мира и любви. За эту проповедь они претерпят муки и примут смерть, и ради нее зачнут великие войны, и прольют крови куда больше, чем ты видела только что».
Хали остановилась. Впереди виднелись неряшливые постройки, и ей казалось, что там будет уютнее, - они больше походили на коридоры, на проходы внутри самого Корабля. Но гнев переполнял ее.
«Что же это за урок такой? Что с него проку?»
«Экель, твои сородичи не в силах научиться миру, покуда не дойдут до предела в насилии своем. Вам суждено творить дела омерзительные настолько, что и страх, и гнев отступят при виде их, чтобы понять, что Бога нельзя ни умолить, ни принудить к исполнению вашей воли. И только тогда вы начнете искать более прочной опоры. Но на это требуется очень много времени. Это сложный урок.
«Почему?»
«Отчасти - из-за ваших сомнений».
«Ты ради этого привел меня сюда? Чтобы развеять мои сомнения?»
Ответа не было, и Хали внезапно ощутила себя покинутой, словно Корабль бросил ее здесь… Ведь не может же Он так поступить?
«Корабль?»
«Что ты слышишь, Экель?»
Она склонила голову, прислушиваясь. Торопливые шаги. Она обернулась. По склону мимо нее бежали люди. Последним поспешал юноша, но при виде старухи он замедлил шаг.
- Ты видела все и не проклинала его. Ты тоже любишь его?
Она кивнула. Голос юноши был низок и волнующ.
- Меня зовут Иоанн, - проговорил он, беря Хали за руку. - Помолишься ли со мною в этот скорбный час?
Она кивнула и прикоснулась пальцем к губам, притворяясь немой.
- Ох, несчастная. Стоило ему сказать слово, и твоя беда ушла бы. Он был великий человек. Над ним насмехались, говоря «вот сын Божий», а он никогда не говорил такого. Он звал себя «сын Человеческий». Вот в чем разница между людьми и богами - боги не убивают своих детей. Они живут в мире.
В голосе этого юноши, в его повадке Хали ощутила отсвет той силы, что явилась ей на холме. Это пугало ее, но она осознавала, что эта встреча - часть того урока, что решил преподать ей Корабль.
«Есть вещи, неподвластные времени», - подумала она.
«Ты можешь вернуться в свое тело», - объявил Корабль.
«Подожди!»
Иоанн молился, закрыв глаза и крепко держа ее за руку. Хали казалось, что для нее очень важно будет услышать его слова.
- Господи, - шептал он, - мы собрались здесь во имя Твое. Один в юношеской глупости, другая - в старческой немощи, мы просим Тебя воспомнить нас, как мы Тебя поминаем. Покуда есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, память о Тебе не сотрется…
Она вслушивалась в искренние слова молитвы, соскальзывавшие с губ Иоанна, радуясь твердому пожатию его руки. Трепетали пронизанные тонкими жилками веки. Даже своеобычная вонь, исходившая от него, как и от всех здешних жителей, не отвращала ее. Он был смугл, как Керро, но волосы его спутанными кудряшками обрамляли лицо, оттеняя его внутреннее напряжение.
«Я могла бы в него влюбиться!»
«Осторожней, Экель».
Предупреждение Корабля позабавило ее не меньше, чем собственная мысль удивила. Только брошенный ею на старческую, усыпанную печеночными пятнами руку в ладони Иоанна взгляд напомнил Хали, что она находится в ином времени и разум ее заключен в дряхлую оболочку.
- …Об этом молим мы во имя Иешуа, - закончил Иоанн. Он отпустил руку Хали и потрепал ее по плечу. - Тебе может не поздоровиться, если тебя увидят с нами.
Хали кивнула.
- Скоро мы встретимся вновь, - проговорил он, - в этом ли доме или в другом, и мы поговорим еще об Учителе и доме, куда вернулся он.
Она взглядом поблагодарила его и смотрела ему вслед, пока юноша не скрылся, завернув за угол, в лабиринте домов перед нею.
«Корабль, я хочу домой».
Перед глазами все померкло, и снова она летела долгим туннелем, пока после земсторонних сумерек ее не ослепили яркие лампы аудитории.
«Но их видят уже другие глаза!»
Она села, заново ощущая живость и ловкость прежнего тела. То, что Корабль сдержал слово, вернув ее, успокоило ее.
«Корабль?»
«Спрашивай, Экель».
«Ты сказал, что я узнаю о последствиях вмешательства в ход времен. Я во что-то вмешалась?»
«Вмешался Я, Экель. Ты осознаешь последствия?»
Она вспомнила голос молящегося Иоанна, сквозящую в нем страшную мощь - силу, освобожденную смертью Иешуа, способную принести равно радость и страдание. Само прикосновение подобной мощи пугало ее. Корабль вмешался, породив эту силу. К чему она?
«Что ты выберешь, Экель?»
«Радость или страдание… и выбирать мне?»
«Что ты выберешь?»
«Как могу я выбирать?»
«Делая выбор, и учась на нем».
«Мне не нужна эта сила!»
«Но она твоя».
«Почему?»
«Ты просила».
«Я не знала!..»
«Так часто бывает с просьбами».
«Я хочу радости, но не знаю, как мне идти к ней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106