- фыркнула Мейбелин.
- Слушай, Мей, - сказала Мила, все еще сдерживаясь, хотя ее сухое лицо потемнело от гнева. - Если твой брат не сделает то, о чем мы договаривались, я расскажу полиции, что это он вломился в особняк Прайса и изнасиловал горничную.
- Ты не сделаешь этого! - воскликнула Мейбелин, рывком приподнимаясь на койке. - Только попробуй открыть рот - я тебе всю башку разобью!
- Я тебя предупредила, теперь все зависит от тебя, - упрямо повторила Мила, на всякий случай отступая на шаг. - Хотя я, как ты понимаешь, предпочла бы не ссориться. Мы должны помогать друг другу: сегодня ты поможешь мне, а завтра, глядишь, я тебе.
В новостях сказали, что Дюк украл барахла на несколько миллионов, и я ужасно рада за него и за тебя.
И за Прайса! - пошутила она, стараясь хоть как-то разрядить напряжение. На самом деле Миле вовсе не хотелось «стучать» на Мейбелин и Дюка - ей хотелось только одного: чтобы все прошло гладко. - Но вы должны выполнить, что обещали. Дюк должен убрать Ленни и отвезти револьвер моему адвокату. Если он сделает это, мы будем в расчете.
Но Мейбелин ничего ей не ответила, и Мила отправилась в зал заседаний суда в преотвратном настроении. Увидев своего адвоката, она первым делом рассказала ему о револьвере.
Уиллард Хоксмит был потрясен.
- Ты хочешь сказать, что револьвер с «пальчиками» Тедди Вашингтона все это время был у тебя? - недоверчиво переспросил он. - И ты говоришь мне об этом только сейчас? У тебя что - разжижение мозгов?
Мила поморщилась. Она едва выносила этого типа с ужасным запахом изо рта. С ним просто невозможно было разговаривать.
- Да, револьвер был у меня, - ответила она. - Я думала, что будет гораздо разумнее, если я сохраню его до суда - до того момента, когда он мне по-настоящему понадобится.
Адвокат фыркнул:
- С чего ты взяла, что дело вообще дошло бы до суда? Если бы эта улика попала ко мне сразу, с самого начала, ты бы давным-давно вышла на свободу. Зачем ты его спрятала?
- В общем, сегодня днем револьвер привезут в твой офис, - добавила Мила, не отвечая на его последний вопрос.
- Кто? Кто его привезет?
- Один человек.
- Какой человек?
- Просто человек, - разозлилась Мила. - И нечего меня расспрашивать.
- Я должен тебя расспрашивать, ведь я - твой адвокат, - возразил Уиллард Хоксмит. - А ты должна мне доверять. Неужели ты не понимаешь, в каком положении ты оказалась? У противной стороны есть свидетель, который под присягой показывает, что в Мэри Лу Беркли стреляла именно ты, а не Тедди Вашингтон. Этого вполне достаточно, чтобы присяжные отправили тебя за решетку единогласно, понимаешь ты или нет? А теперь оказывается, что у тебя есть револьвер с отпечатками Тедди… Кстати, как он к тебе попал?
- Это тебя не касается, - огрызнулась Мила. - Главное - эту Мэри Лу застрелил Тедди. Я ведь сказала тебе об этом с самого начала, но ты мне не поверил.
- И когда я получу этот револьвер? - уточнил адвокат.
- Сегодня в течение дня. Он будет упакован в коробку из-под ботинок, так что лучше предупреди свою секретаршу, чтобы она не совала туда свой нос. Не хватает еще, чтобы на револьвере остались ее отпечатки.
- У меня нет никакой секретарши! - возразил Хоксмит и покачал головой. - Нет, Мила, ты, честное слово, какая-то ненормальная.
- Можно подумать, что ты нормальный, - презрительно пробормотала девушка.
Глава 32
На второй день интерес прессы к процессу не только не ослабел, но, напротив, возрос еще больше, что объяснялось происшествием в особняке Прайса Вашингтона.
Сам Прайс был потрясен и пребывал в полной растерянности. Он давно знал, что суд сам по себе не сулит ему ничего хорошего, но такого он не ожидал.
Его имя прочно заняло первые полосы газет, которые наперебой сообщали читателям обстоятельства ограбления, помещая подробные - и перевранные - списки украденного. Это возмущало Прайса больше всего.
Казалось, каждый, кто умел держать в руках карандаш или набирать на компьютере простые фразы, считал себя вправе писать о нем все, что только взбредет в голову.
О нем и о бедной Консуэлле, которую Прайс от души жалел. Она работала у него уже лет пять и была милой, спокойной, аккуратной женщиной (что бы ни говорила о ней Ирен, для которой все горничные были неряхами и лентяйками). Прайсу было неприятно думать о том, что ее изнасиловали именно в его доме, хотя он и понимал, что его вины здесь нет.
- Будьте осторожны, мистер Вашингтон, - предупредил его Гринспен. - Она может подать на вас в суд.
- Кто? Консуэлла? А я-то здесь при чем? - искренне удивился Прайс. До сих пор он полагал, что несет лишь моральную ответственность за то, что случилось с горничной.
- Это произошло в вашем доме. Какой-нибудь шустрый адвокат может зацепиться за это и убедить горничную предъявить вам иск. Надеюсь, с вашей страховкой гражданской ответственности все в порядке…
В ответ Прайс лишь в ярости стукнул себя кулаком по колену. Он был настолько зол на Тедди за то, что тот привлек к нему такое пристальное внимание, что накануне вечером даже не смог заставить себя поговорить с сыном. Они поужинали в полном молчании и так же молча разошлись по своим комнатам, не сказав друг другу ни слова.
Между тем журналисты, которые буквально рыли носом землю в надежде разыскать новые подробности, успели пронюхать, что Ирен является матерью Милы, и, естественно, раздули из этого еще одну сенсацию. Количество фотографов и телевизионных бригад у ограды особняка удвоилось, и Прайс жил как в осажденном замке. Каждый раз, когда он вынужден был покидать дом, журналисты набрасывались на него, словно голодные шакалы, и ему пришлось нанять дополнительных телохранителей. Теперь его охраняло пять человек, трое повсюду следовали за Тедди, но даже этого было недостаточно, и Прайс от души жалел, что охранники не имеют права стрелять в журналистов или, на худой конец, бросать в них гранаты со слезоточивым газом.
Процесс повлек за собой и значительные финансовые расходы, и дело было даже не в оплате услуг адвокатов, телохранителей и прочих издержках. Из-за необходимости ежедневно присутствовать в суде Прайс вынужден был отказываться от новых предложений и отложить несколько гастрольных поездок. Слава богу, до разрыва контрактов дело пока не дошло - одни неустойки способны были его разорить, однако он понимал, что даже после того, как все закончится, ему придется на некоторое время лечь на дно, чтобы страсти успели остыть. Возможно, впрочем, это было и к лучшему, и Прайс решил что, если все закончится благополучно, он съездит с Тедди на Багамы или на Виргинские острова, а может - отправится на пару недель в Европу. Им обоим необходимо было сменить обстановку, а тем временем все уляжется…
Насчет смены обстановки Прайс задумывался все чаще и чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
- Слушай, Мей, - сказала Мила, все еще сдерживаясь, хотя ее сухое лицо потемнело от гнева. - Если твой брат не сделает то, о чем мы договаривались, я расскажу полиции, что это он вломился в особняк Прайса и изнасиловал горничную.
- Ты не сделаешь этого! - воскликнула Мейбелин, рывком приподнимаясь на койке. - Только попробуй открыть рот - я тебе всю башку разобью!
- Я тебя предупредила, теперь все зависит от тебя, - упрямо повторила Мила, на всякий случай отступая на шаг. - Хотя я, как ты понимаешь, предпочла бы не ссориться. Мы должны помогать друг другу: сегодня ты поможешь мне, а завтра, глядишь, я тебе.
В новостях сказали, что Дюк украл барахла на несколько миллионов, и я ужасно рада за него и за тебя.
И за Прайса! - пошутила она, стараясь хоть как-то разрядить напряжение. На самом деле Миле вовсе не хотелось «стучать» на Мейбелин и Дюка - ей хотелось только одного: чтобы все прошло гладко. - Но вы должны выполнить, что обещали. Дюк должен убрать Ленни и отвезти револьвер моему адвокату. Если он сделает это, мы будем в расчете.
Но Мейбелин ничего ей не ответила, и Мила отправилась в зал заседаний суда в преотвратном настроении. Увидев своего адвоката, она первым делом рассказала ему о револьвере.
Уиллард Хоксмит был потрясен.
- Ты хочешь сказать, что револьвер с «пальчиками» Тедди Вашингтона все это время был у тебя? - недоверчиво переспросил он. - И ты говоришь мне об этом только сейчас? У тебя что - разжижение мозгов?
Мила поморщилась. Она едва выносила этого типа с ужасным запахом изо рта. С ним просто невозможно было разговаривать.
- Да, револьвер был у меня, - ответила она. - Я думала, что будет гораздо разумнее, если я сохраню его до суда - до того момента, когда он мне по-настоящему понадобится.
Адвокат фыркнул:
- С чего ты взяла, что дело вообще дошло бы до суда? Если бы эта улика попала ко мне сразу, с самого начала, ты бы давным-давно вышла на свободу. Зачем ты его спрятала?
- В общем, сегодня днем револьвер привезут в твой офис, - добавила Мила, не отвечая на его последний вопрос.
- Кто? Кто его привезет?
- Один человек.
- Какой человек?
- Просто человек, - разозлилась Мила. - И нечего меня расспрашивать.
- Я должен тебя расспрашивать, ведь я - твой адвокат, - возразил Уиллард Хоксмит. - А ты должна мне доверять. Неужели ты не понимаешь, в каком положении ты оказалась? У противной стороны есть свидетель, который под присягой показывает, что в Мэри Лу Беркли стреляла именно ты, а не Тедди Вашингтон. Этого вполне достаточно, чтобы присяжные отправили тебя за решетку единогласно, понимаешь ты или нет? А теперь оказывается, что у тебя есть револьвер с отпечатками Тедди… Кстати, как он к тебе попал?
- Это тебя не касается, - огрызнулась Мила. - Главное - эту Мэри Лу застрелил Тедди. Я ведь сказала тебе об этом с самого начала, но ты мне не поверил.
- И когда я получу этот револьвер? - уточнил адвокат.
- Сегодня в течение дня. Он будет упакован в коробку из-под ботинок, так что лучше предупреди свою секретаршу, чтобы она не совала туда свой нос. Не хватает еще, чтобы на револьвере остались ее отпечатки.
- У меня нет никакой секретарши! - возразил Хоксмит и покачал головой. - Нет, Мила, ты, честное слово, какая-то ненормальная.
- Можно подумать, что ты нормальный, - презрительно пробормотала девушка.
Глава 32
На второй день интерес прессы к процессу не только не ослабел, но, напротив, возрос еще больше, что объяснялось происшествием в особняке Прайса Вашингтона.
Сам Прайс был потрясен и пребывал в полной растерянности. Он давно знал, что суд сам по себе не сулит ему ничего хорошего, но такого он не ожидал.
Его имя прочно заняло первые полосы газет, которые наперебой сообщали читателям обстоятельства ограбления, помещая подробные - и перевранные - списки украденного. Это возмущало Прайса больше всего.
Казалось, каждый, кто умел держать в руках карандаш или набирать на компьютере простые фразы, считал себя вправе писать о нем все, что только взбредет в голову.
О нем и о бедной Консуэлле, которую Прайс от души жалел. Она работала у него уже лет пять и была милой, спокойной, аккуратной женщиной (что бы ни говорила о ней Ирен, для которой все горничные были неряхами и лентяйками). Прайсу было неприятно думать о том, что ее изнасиловали именно в его доме, хотя он и понимал, что его вины здесь нет.
- Будьте осторожны, мистер Вашингтон, - предупредил его Гринспен. - Она может подать на вас в суд.
- Кто? Консуэлла? А я-то здесь при чем? - искренне удивился Прайс. До сих пор он полагал, что несет лишь моральную ответственность за то, что случилось с горничной.
- Это произошло в вашем доме. Какой-нибудь шустрый адвокат может зацепиться за это и убедить горничную предъявить вам иск. Надеюсь, с вашей страховкой гражданской ответственности все в порядке…
В ответ Прайс лишь в ярости стукнул себя кулаком по колену. Он был настолько зол на Тедди за то, что тот привлек к нему такое пристальное внимание, что накануне вечером даже не смог заставить себя поговорить с сыном. Они поужинали в полном молчании и так же молча разошлись по своим комнатам, не сказав друг другу ни слова.
Между тем журналисты, которые буквально рыли носом землю в надежде разыскать новые подробности, успели пронюхать, что Ирен является матерью Милы, и, естественно, раздули из этого еще одну сенсацию. Количество фотографов и телевизионных бригад у ограды особняка удвоилось, и Прайс жил как в осажденном замке. Каждый раз, когда он вынужден был покидать дом, журналисты набрасывались на него, словно голодные шакалы, и ему пришлось нанять дополнительных телохранителей. Теперь его охраняло пять человек, трое повсюду следовали за Тедди, но даже этого было недостаточно, и Прайс от души жалел, что охранники не имеют права стрелять в журналистов или, на худой конец, бросать в них гранаты со слезоточивым газом.
Процесс повлек за собой и значительные финансовые расходы, и дело было даже не в оплате услуг адвокатов, телохранителей и прочих издержках. Из-за необходимости ежедневно присутствовать в суде Прайс вынужден был отказываться от новых предложений и отложить несколько гастрольных поездок. Слава богу, до разрыва контрактов дело пока не дошло - одни неустойки способны были его разорить, однако он понимал, что даже после того, как все закончится, ему придется на некоторое время лечь на дно, чтобы страсти успели остыть. Возможно, впрочем, это было и к лучшему, и Прайс решил что, если все закончится благополучно, он съездит с Тедди на Багамы или на Виргинские острова, а может - отправится на пару недель в Европу. Им обоим необходимо было сменить обстановку, а тем временем все уляжется…
Насчет смены обстановки Прайс задумывался все чаще и чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82