Вчера я видел вдову Ричарда Ху. Ее муж был одним из моих людей, как ты, наверно, уже догадался. Когда твои телохранители ухлопали его, они этим самым подписали тебе смертный приговор. Елена Ху считает, что электрический стул по тебе плачет, и, возможно, она права. Я с ней пробыл весь вечер. Она пластом лежала, и сегодня, наверно, все лежит, кто знает? — Сив отхлебнул глоток, чувствуя, как он прожигает себе дорогу по пищеводу к желудку. Он продолжал читать досье Дракона, запоминая оттуда кое-что для Дианы, которая продолжала вести наблюдение за сестрой Чана. — Ты не умрешь, Дракон, во всяком случае, пока. Отныне я твой защитник. Отныне и вовеки веков. Я лично присмотрю за тем, чтобы ты прожил как можно дольше из своего пожизненного срока, который ты получишь.
Наконец Чан поднял голову. Глаза, пустые, как пустой полиэтиленовый пакет, уставились на Сива. — У китайцев есть поговорка: «Когда дует ветер, слабые гнутся».
Сив подошел к нему решительными шагами: его внезапно озарила одна идея. — Так ты думаешь, я именно этим сейчас занят: нагоняю ветер?
Чан пожал плечами.
— Здесь, в полиции, я в безопасности. Да и вообще мне нечего бояться. — На лице его не было абсолютно никакого выражения. — Ты мне ничего сделать не можешь. И тюрьма — тоже.
Сив слышал приглушенные звуки обычного дня в полицейском участке, проходящие сквозь запертую дверь комнаты для допросов. Он понимал, что Чан прав. Если он не найдет способа расколоть Дракона, его работа будет сделана только наполовину.
— Пожизненный срок, — промолвил Сив, наклонившись вперед так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом сидящего Чана. — На тебе висит смерть трех полицейских, один из которых — мой человек. Каждую минуту и четвертая смерть может добавиться к твоему так сказать послужному списку. Скольких бы адвокатов ты себе не нанял, им не снять с тебя обвинение в убийстве второй степени. В доброе старое время за это прямым ходом отправляли в ад. Теперь нам приходится довольствоваться тем, что просто изолируем от общества подобных тебе индивидов. Но прежде чем отправить тебя в чистилище, я хочу получить свой мяса фунт, как выражается старик Шекспир. Я изучал путепровод, по которому в Чайна-Таун поступал сам знаешь какой товар. Теперь я взял тебя, Дракон. Ты и есть тот путепровод. Ну, во всяком случае, его последний сегмент. Без тебя путепровод работать не может. Во всяком случае, пока тебе не подыщут замену. Ну уж а я постараюсь, чтобы этого не произошло, уж в этом ты можешь на меня положиться.
Лицо Чана по-прежнему ничего не выражало, только, пожалуй, стало еще больше скучающим. Будто он смотрел летний повтор телепередач.
— Совсем даже наоборот, ничего у тебя нет, — сказал он. Очень важно для спасения престижа, чтобы теперь, под конец, показать, насколько он важен, подумал Сив. — Потому что ты не знаешь ровным счетом ничего. Ты изучаешь путепровод, а не знаешь даже, где его начало, а где конец.
Сив бросил косой взгляд на китайца, с таким невозмутимым видом сидящим перед ним, и подумал, что уж он выжмет из него все, что надо. Уж это как пить дать.
Сделав подобающую паузу, Сив захлопнул досье.
— Ну ладно, — сказал он, глядя на Дракона в упор, — если ты не хочешь говорить, придется поговорить с твоей сестрой.
Чан не пошевелился, но глаза его из пустых стали каменными.
— Сестра у меня действительно есть, — сказал он. — Сейчас она живет в Гонконге.
— Да ну? — удивился Сив. — В Гонконге? А, может, все-таки в пентхаузе на крыше дома номер один по Грин-стрит, что в Сохо? И, случайно, ее не Ки Шен Сонг ли зовут? На этой неделе она называет себя художницей, а на прошлой была фотомоделью, а на позапрошлой — танцовщицей. И еще она — как это называется? — экстрасенс и прорицательница?
— Не знаю, о ком ты говоришь, — угрюмо промолвил Чан. — Моя сестра Ки живет в Гонконге. Я к ней езжу четыре раза в год.
— Ну что ж! — сказал Сив, выходя из тени. — Ты действительно ездил в Гонконг четыре раза в год, да только не за тем, чтобы проведать сестру, потому что она давно живет здесь, Дракон. А в Гонконге ты встречался со своими поставщиками в промежутке между изнурительными сессиями на квартире своей любовницы, ослепительной Кван.
— Побереги это до суда, — усмехнулся Чан. Если он и удивился тому, что Сиву известно имя его любовницы на другом конце света, то ему это удалось хорошо скрыть. — Я имею в виду, если тебе что-нибудь удастся доказать.
— На суде, — сказал Сив, — я представлю Ки Шен Сонг собственной персоной, потому что я собираюсь привлечь ее по твоему делу, и не как свидетельницу, а как ответчицу. Мы у нее нашли шесть унций кокаина — чистейшего, отборного — и ей самой нелегко придется, Дракон. Ну, так что ты на это скажешь?
— Ты, мусор! — закричал Чан. — Моя сестра ничего общего не имеет со всем этим!
— Она красивая женщина, — великодушно признал Сив. — А ты знаешь, что в тюрьме делается с женской красотой? Она тает, как воск. Тюрьма разъедает ее, как серная кислота. — Сейчас он удвоил внимание, поскольку ему впервые удалось вызвать кое-какую реакцию у Дракона и он хотел выдавить из этого как можно больше.
— Что ты мне такое говоришь?
— Что? — переспросил Сив. — А то, что Ки Шен Сонг у нас сидит здесь, в участке. — Он невесело рассмеялся. — Но как такое может быть? Она ведь в Гонконге, не так ли?
— У вас нет права задерживать мою сестру, — продолжал возмущаться Чан.
— Эка ты разошелся! Да у тебя никак остались еще кое-какие человеческие чувства! — удивился Сив. — После того, как ты ухлопал трех полицейских.
— Они ворвались ко мне в дом, — оправдывался Чан, но, характерно, что тон его голоса изменился: стал из агрессивного жалобным. — Человек в моем положении должен иметь телохранителей. А эти полицейские сами виноваты. Они вломились с пистолетами наизготовку, дураки такие. Что можно было ожидать? Мои люди выполняли свой долг, защищая меня.
— Ну, а шестнадцатилетнюю девушку, что ты изувечил? Она тоже ворвалась к тебе, угрожая пистолетом? — продолжал гнуть свое Сив. — Нет, не могу поверить я, что у тебя есть человеческие чувства.
— Вы никогда не сможете доказать, что Ки имеет что-либо общее с моим бизнесом, — сказал Дракон, силясь показать, что его вовсе не задело то, что сообщил ему Сив.
— Увидимся на суде, Дракон, — сказал Сив, бросая смятый бумажный стаканчик из под кофе в привинченную к полу корзину для мусора.
Прежде чем он успел вызвать охранника, чтобы тот открыл дверь, Чан пробурчал:
— Не цепляйся к Ки. Ты дорого заплатишь за то, что втягиваешь ее в это дело.
— Это что, угроза? — осведомился Сив, стуча в стальную дверь. — Если это так, то считай, что забронировал себе билет в Пэлукавиль. И обратного билета тебе не потребуется.
Сив оставил Чана наедине с собой, чтобы дать ему возможность переварить информацию, и зашел в соседнюю комнату, где сидела Диана, наблюдавшая за ними во все время разговора через двустороннее зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
Наконец Чан поднял голову. Глаза, пустые, как пустой полиэтиленовый пакет, уставились на Сива. — У китайцев есть поговорка: «Когда дует ветер, слабые гнутся».
Сив подошел к нему решительными шагами: его внезапно озарила одна идея. — Так ты думаешь, я именно этим сейчас занят: нагоняю ветер?
Чан пожал плечами.
— Здесь, в полиции, я в безопасности. Да и вообще мне нечего бояться. — На лице его не было абсолютно никакого выражения. — Ты мне ничего сделать не можешь. И тюрьма — тоже.
Сив слышал приглушенные звуки обычного дня в полицейском участке, проходящие сквозь запертую дверь комнаты для допросов. Он понимал, что Чан прав. Если он не найдет способа расколоть Дракона, его работа будет сделана только наполовину.
— Пожизненный срок, — промолвил Сив, наклонившись вперед так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом сидящего Чана. — На тебе висит смерть трех полицейских, один из которых — мой человек. Каждую минуту и четвертая смерть может добавиться к твоему так сказать послужному списку. Скольких бы адвокатов ты себе не нанял, им не снять с тебя обвинение в убийстве второй степени. В доброе старое время за это прямым ходом отправляли в ад. Теперь нам приходится довольствоваться тем, что просто изолируем от общества подобных тебе индивидов. Но прежде чем отправить тебя в чистилище, я хочу получить свой мяса фунт, как выражается старик Шекспир. Я изучал путепровод, по которому в Чайна-Таун поступал сам знаешь какой товар. Теперь я взял тебя, Дракон. Ты и есть тот путепровод. Ну, во всяком случае, его последний сегмент. Без тебя путепровод работать не может. Во всяком случае, пока тебе не подыщут замену. Ну уж а я постараюсь, чтобы этого не произошло, уж в этом ты можешь на меня положиться.
Лицо Чана по-прежнему ничего не выражало, только, пожалуй, стало еще больше скучающим. Будто он смотрел летний повтор телепередач.
— Совсем даже наоборот, ничего у тебя нет, — сказал он. Очень важно для спасения престижа, чтобы теперь, под конец, показать, насколько он важен, подумал Сив. — Потому что ты не знаешь ровным счетом ничего. Ты изучаешь путепровод, а не знаешь даже, где его начало, а где конец.
Сив бросил косой взгляд на китайца, с таким невозмутимым видом сидящим перед ним, и подумал, что уж он выжмет из него все, что надо. Уж это как пить дать.
Сделав подобающую паузу, Сив захлопнул досье.
— Ну ладно, — сказал он, глядя на Дракона в упор, — если ты не хочешь говорить, придется поговорить с твоей сестрой.
Чан не пошевелился, но глаза его из пустых стали каменными.
— Сестра у меня действительно есть, — сказал он. — Сейчас она живет в Гонконге.
— Да ну? — удивился Сив. — В Гонконге? А, может, все-таки в пентхаузе на крыше дома номер один по Грин-стрит, что в Сохо? И, случайно, ее не Ки Шен Сонг ли зовут? На этой неделе она называет себя художницей, а на прошлой была фотомоделью, а на позапрошлой — танцовщицей. И еще она — как это называется? — экстрасенс и прорицательница?
— Не знаю, о ком ты говоришь, — угрюмо промолвил Чан. — Моя сестра Ки живет в Гонконге. Я к ней езжу четыре раза в год.
— Ну что ж! — сказал Сив, выходя из тени. — Ты действительно ездил в Гонконг четыре раза в год, да только не за тем, чтобы проведать сестру, потому что она давно живет здесь, Дракон. А в Гонконге ты встречался со своими поставщиками в промежутке между изнурительными сессиями на квартире своей любовницы, ослепительной Кван.
— Побереги это до суда, — усмехнулся Чан. Если он и удивился тому, что Сиву известно имя его любовницы на другом конце света, то ему это удалось хорошо скрыть. — Я имею в виду, если тебе что-нибудь удастся доказать.
— На суде, — сказал Сив, — я представлю Ки Шен Сонг собственной персоной, потому что я собираюсь привлечь ее по твоему делу, и не как свидетельницу, а как ответчицу. Мы у нее нашли шесть унций кокаина — чистейшего, отборного — и ей самой нелегко придется, Дракон. Ну, так что ты на это скажешь?
— Ты, мусор! — закричал Чан. — Моя сестра ничего общего не имеет со всем этим!
— Она красивая женщина, — великодушно признал Сив. — А ты знаешь, что в тюрьме делается с женской красотой? Она тает, как воск. Тюрьма разъедает ее, как серная кислота. — Сейчас он удвоил внимание, поскольку ему впервые удалось вызвать кое-какую реакцию у Дракона и он хотел выдавить из этого как можно больше.
— Что ты мне такое говоришь?
— Что? — переспросил Сив. — А то, что Ки Шен Сонг у нас сидит здесь, в участке. — Он невесело рассмеялся. — Но как такое может быть? Она ведь в Гонконге, не так ли?
— У вас нет права задерживать мою сестру, — продолжал возмущаться Чан.
— Эка ты разошелся! Да у тебя никак остались еще кое-какие человеческие чувства! — удивился Сив. — После того, как ты ухлопал трех полицейских.
— Они ворвались ко мне в дом, — оправдывался Чан, но, характерно, что тон его голоса изменился: стал из агрессивного жалобным. — Человек в моем положении должен иметь телохранителей. А эти полицейские сами виноваты. Они вломились с пистолетами наизготовку, дураки такие. Что можно было ожидать? Мои люди выполняли свой долг, защищая меня.
— Ну, а шестнадцатилетнюю девушку, что ты изувечил? Она тоже ворвалась к тебе, угрожая пистолетом? — продолжал гнуть свое Сив. — Нет, не могу поверить я, что у тебя есть человеческие чувства.
— Вы никогда не сможете доказать, что Ки имеет что-либо общее с моим бизнесом, — сказал Дракон, силясь показать, что его вовсе не задело то, что сообщил ему Сив.
— Увидимся на суде, Дракон, — сказал Сив, бросая смятый бумажный стаканчик из под кофе в привинченную к полу корзину для мусора.
Прежде чем он успел вызвать охранника, чтобы тот открыл дверь, Чан пробурчал:
— Не цепляйся к Ки. Ты дорого заплатишь за то, что втягиваешь ее в это дело.
— Это что, угроза? — осведомился Сив, стуча в стальную дверь. — Если это так, то считай, что забронировал себе билет в Пэлукавиль. И обратного билета тебе не потребуется.
Сив оставил Чана наедине с собой, чтобы дать ему возможность переварить информацию, и зашел в соседнюю комнату, где сидела Диана, наблюдавшая за ними во все время разговора через двустороннее зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176