Лорд Жоффрей замешкался и, когда остальные покинули шатер, обратился к Лавастину:
— Мудро ли ваше решение? Надо было атаковать сразу, пока можно было сыграть на неожиданности. Или же отойти и дождаться прибытия главных сил короля. Это было бы разумнее.
Граф некоторое время не отвечал, и Жоффрей забеспокоился.
— Вы признаете мое руководство или отказываетесь подчиняться, кузен? — спросил вдруг граф.
Вспыхнув, Жоффрей преклонил колено:
— Я подчиняюсь вам, милорд.
— Тогда прошу выполнять мои приказы.
Жоффрей поклонился и, взглянув напоследок на Алана, удалился. Остались Лавастин, его капитан и Алан.
Капитан медленно приблизился к графу, поглядывая на собак, но те лишь слегка ворчали на него и не двигались.
— Вы знаете, милорд, что я говорю всегда искренне.
— Именно поэтому я и ценю ваши советы, капитан, — ответил Лавастин, и что-то скользнуло по его губам, какая-то тень улыбки. — Продолжайте.
— Я бы посоветовал отойти обратно к Стелесхейму и дождаться короля с армией. Если мы объединим силы, Эйка не выстоят против нас.
Лавастин и капитан были одного роста, но капитан был намного шире в плечах, кряжистый, как лесоруб. Старый Ужас шевельнулся, приподнял голову и обнюхал руку капитана. Тот не обратил внимания на собаку, и Алан понял, как храбр этот человек.
— Лежать, Ужас, — приказал Лавастин. — Спасибо за совет, капитан. Я очень высоко ценю ваши знания и опыт, но мы не знаем, где сейчас король Генрих, не знаем даже, собирается ли он в Гент. Я молился о чуде, чтобы король прибыл сюда, на наше поле битвы, но нельзя уповать на чудо. Мы должны продержаться до его прихода или взять Гент сами. Я дал слово захватить Гент.
— Милорд! — Капитан откашлялся, ему явно было неуютно, может быть из-за собак. Он посмотрел на Алана, казалось, покраснел и отвел глаза. Привет заскулил и заколотил хвостом. — Милорд, молюсь, чтобы ваша отрубленная голова не приветствовала короля со стен Гента. Клятву можно нарушить, если ставка — жизнь и земля.
— Нет. — Лавастин повернул голову к речной долине. Было уже слишком темно, чтобы видеть изгибы реки или далекие башни Гента, но вставала полная, сверкающая сквозь туман луна. — Клятва дороже земных ценностей, дороже жизни и земли. Мы продолжим разговор ближе к рассвету.
Капитан послушно склонил голову. Он попрощался и, не говоря более ни слова, покинул палатку.
Не была ли ошибкой эта остановка под носом у бесчисленных Эйка, спрятавшихся за стенами Гента? Совет капитана казался весьма разумным. Тьма все сгущалась вокруг, с реки подул ветер. В углу шатра полотнище ослабло и захлопало, слуга заторопился туда, чтобы закрепить его надежнее.
Но граф, казалось, знает, что делает. Он всегда отдавал себе отчет в своих действиях, всегда рассчитывал на много шагов вперед. Он был одарен ясным сознанием и абсолютной убежденностью в собственной правоте.
Лавастин, как бы забыв обо всем предыдущем, повернулся к Алану:
— Алан, я хотел бы, чтобы ты руководил работами здесь, вокруг лагеря. С вершины холма мой штандарт хорошо виден всем. Если счастье не улыбнется нам, все соберутся здесь.
— Счастье не улыбнется? Я думал, ты хочешь ждать прибытия короля.
— Так и планирую. — С безучастным выражением лица Лавастин вглядывался в вечерний туман. Луна уже выползла из него и окрасила своим светом небо на востоке. Из звезд Алан видел лишь самые яркие. — Эйка знают, что мы здесь, никто не мешает им напасть на нас. Мы должны быть готовы к этому. Если меня убьют, командование переходит к тебе.
— Если тебя убьют?
Лавастин, казалось, не слышал его.
— Если при атаке на центр вал будет прорван, строй пехоту стеной щитов, копий, топоров. О такую стену Эйка разобьются, как прибой об утес. Если будет прорвана стена щитов… Алан, ты слушаешь меня?
— Д-да, отец. — Он слушал внимательно, но не мог побороть ужаса.
— Боишься, сын? — более мягко спросил граф.
— Д-да, отец. Не хочу лгать.
Граф поднял руку и странным, неуклюжим движением дотронулся до щеки Алана — как будто и не погладил, а смахнул что-то, даже не так, как трепал собак.
— Ничего унизительного в этом страхе нет, Алан, можешь его не стыдиться. Стыдиться нужно, только если страх мешает мыслить. Теперь слушай внимательно. Ты и люди в центре должны защищать знамя. Я буду с тобой, Господь свидетель. Тебе оседлают Серую Гриву, я возьму чалого мерина.
— Но куда ты?
— Я буду объезжать лагерь и вал.
Факелы горели кольцом в центре холма, который торчал, как пузырь, среди полей. Люди усердно работали. В основном они молчали, лишь иногда раздавался смех или сопение, когда приходилось откапывать и оттаскивать к валу большой камень. Алан слышал чавканье лопат, вонзаемых в землю, и шуршание выбрасываемой земли. Укрепления, которые должны преградить путь Эйка, росли.
— Ров и вал дают защиту, — пробормотал Лавастин, положив одну руку на плечо Алана, другую на громадную голову Ужаса, — но лишь наши сердца и наша решимость позволят нам победить. Помни это, Алан.
Оставив Алана с собаками, граф кликнул слуг и отправился на позиции.
Алан подозвал собак и привязал их вокруг шатра, оставив с собой лишь Тоску и Ярость, которые спокойно уселись рядом. Он некоторое время смотрел на восходящую полную луну. Угадывались ли там, вдали, башни и стены Гента? Он может увидеть город во сне. Что знает от него Пятый Сын? Что такого сказал Лавастин на совете, что он хотел довести до сведения Кровавого Сердца?
— Прошу прощения, милорд Алан. — Перед ним с почтительным поклоном появился капитан Лавастина. — Люди всю ночь работают посменно. Вал и ров к рассвету будут готовы, хоть я и не знаю, помогут ли они нам. Вы видели Эйка, милорд, дрались с ними и убили некоторых из них… — Он ухмыльнулся, вспоминая осеннюю стычку.
Похвала капитана подбодрила Алана и добавила ему храбрости. Конечно же, не из-за лести этот вояка так долго служил у Лавастина. Граф терпеть не мог дураков, льстецов и доносчиков. От этого слова капитана были лишь приятнее.
— Молю Господа, чтобы этого не случилось, — продолжал капитан, — но могу спорить, что Эйка полезут на эту стену, как мыши на сыр. Но милорд граф знает, что делает. — Он сказал это не для того, чтобы подбодрить себя, а констатируя очевидное, с полной уверенностью в своих словах. — Мы сделали трое ворот, каждые из них укреплены телегами. Все рассчитано. Я посоветовал бы вам прилечь отдохнуть. Когда начнется сражение, вам понадобится свежая голова. Алан кивнул:
— Отлично, капитан.
В его словах звучала неуверенность. Он чувствовал себя беспомощным и, что еще хуже, бесполезным. Многие солдаты имели богатый опыт битв с Эйка. Он же после единственного сражения, в котором он убил уже раненного и, возможно, умиравшего гивра, и одной стычки, в которой не смог нанести ни одного удара, хотя все и восхищались его действиями, стал вторым лицом после графа в целой армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148