Должно быть, их применили к Адаму: сам он никогда не впустил бы в дом волка, которого считал бы нужным сдерживать, когда в доме Джесси.
Звуки борьбы доносились из-за угла гостиной, откуда-то из глубины дома. Я пробежала вдоль стены – стекло хрустело под ногами – и остановилась перед входом в столовую, когда затрещало дерево и пол задрожал.
Я осторожно выглянула, но беспокоиться было не о чем. Дерущиеся вервольфы были слишком заняты друг другом, чтобы обращать на меня внимание.
Столовая у Адама большая, она переходит в маленький дворик с кустами роз. Пол паркетный – настоящий дуб. Бывшая жена Адама купила стол под паркет; за него можно было усадить пятнадцать человек. Теперь стол был перевернут и вбит в стену примерно в четырех футах от пола. Передняя часть шкафа для фарфора разбита, словно в нее бросили что-то тяжелое и большое. В результате всех этих разрушений образовалось большое свободное пространство, где вервольфы могли драться. Увидев их, я в первое мгновение могла только затаить дыхание от скорости и грациозности их движений. Несмотря на свой размер, вервольфы очень похожи на своих лесных братьев – больше мастифа или сенбернара, которые ближе к ним по весу. Вервольфы бегают с неслышной смертоносной грацией. Но они не созданы для бега, они созданы для схваток, и когда они сражаются, то делают это смертельно красиво.
Я видела Адама в волчьей форме всего четыре-пять раз, но такое никогда не забудешь. Шерсть у него темно-серебристая, почти синяя, с более светлым подшерстком, как у сиамских кошек, на морде, ушах, хвосте и лапах шерсть темнее, становится почти черной.
Волк, с которым он дрался, был крупнее, коричнево-серебристой масти, более распространенной у койотов. Я его не знала.
Вначале разница в размере меня не тревожила. Альфой не станешь, если не умеешь драться – а Адам был бойцом и до того, как его подвергли перемене. Но тут я поняла, что вся кровь, которой залит пол, – из живота Адама, а нечто белое у него в боку – сломанное ребро.
Я отодвинулась, чтобы лучше прицелиться, и подняла ружье. Направила ствол на незнакомого вервольфа, дожидаясь, когда можно будет выстрелить, не попав в Адама.
Вервольф с коричневой шерстью схватил Адама за шею и стал трясти, как собака, убивающая змею. Он хотел свернуть ему шею, но хватка оказалась недостаточно сильной: Адам отлетел к обеденному столу и упал, предоставляя мне возможность, которую я предвкушала.
Я пальнула вервольфу в затылок с расстояния меньше шести футов. Как учил меня приемный отец, ствол был слегка опущен, чтобы пуля не вылетела наружу и не попала в кого-нибудь, случайно оказавшегося в неудачном месте на расстоянии в четверть мили.
«Марлин-444» не создан для защиты дома; его придумали для охоты на гризли и иногда используют даже против слонов. Но для вервольфов – как доктор прописал. Один точный выстрел, и пациент мертв. Я подошла к нему и выстрелила еще раз, просто для уверенности.
Обычно я не склонна к насилию, но как приятно было нажать на курок. Это чуть смягчило то страшное чувство гнева, который я испытала, обнаружив на своем пороге тело Мака.
Я взглянула на Адама, лежавшего под обеденном столом: он не шевелился, даже не открыл глаза. Элегантная морда вся в крови. Серебристая шерсть потемнела от крови и так спуталась, что трудно было понять, насколько серьезны раны. Но то, что я видела, было достаточно неприятно.
Кто-то основательно над ним поработал: там, где плоть отошла от ребер, я видела бледные внутренности и белые кости.
«Может, он еще жив», – сказала я себе. В ушах все еще звенело. Я тяжело дышала, сердце билось слишком часто и громко, достаточно, чтобы заглушить звук его сердца и дыхания. Мне не приходилось видеть, чтобы вервольф оправлялся от таких ран. Повреждений было больше, чем у двух незнакомых вервольфов и у того, которого я убила вчера вечером.
Я снова поставила ружье на предохранитель и пробралась через обломки, чтобы дотронуться до носа Адама. Но по-прежнему не могла понять, дышит ли он.
Мне нужна была помощь.
Я побежала на кухню, где у Адама, согласно его привычкам, находился аккуратный список имен и телефонных номеров – под баром у настенного телефона. Палец сам отыскал рабочий и домашний номера Даррила и номер его пейджера. Я прислонила ружье к спине, чтобы быстрее набирать.
– Вы позвонили домой доктору Даррилу Зао. Оставьте сообщение после гудка или отправьте на пейджер 543… – несмотря на безличную мембрану, низкий бас Даррила звучал очень интимно.
Я позвонила на работу, но его не было и там. Начала набирать номер пейджеров, но при этом думала о том, что произошло накануне вечером.
«Сейчас не время», – сказал он Бену. Тогда я об этом не задумалась, но не было ли особого смысла в его словах? Может, он имел в виду совсем не то, что я: негативную оценку поведения Бена после изгнания из Лондона? Или тут что-то иное: не сейчас, когда у нас есть более важные дела? Вроде смены Альфы.
В Европе убийство – все еще норма при смене главы стаи. Старый Альфа правит до тех пор, пока более молодые волки-доминанты не решат, что он стал слишком слаб, и не нападут на него. Я знала по меньшей мере одного европейского Альфу, который убивал всех, кто проявлял признаки доминанта.
В Новом Свете, благодаря железной руке Маррока, правила более цивилизованные. Лидерство обычно навязывается сверху – и никто не оспаривает решения Маррока, по крайней мере я о таком не слышала. Но мог ли кто-нибудь проникнуть в дом Адама и нанести такой ущерб без помощи членов стаи?
Я повесила трубу и просмотрела перечень имен: никому из них я не решусь звонить, пока не разберусь в том, что происходит. Взгляд мой упал на фотографию в деревянной рамке возле списка номеров.
Джесси на несколько лет младше смотрела на меня с бейсбольной битой через плечо и в бейсболке, чуть сдвинутой набок. Джесси.
Я схватила ружье и побежала по лестнице к ее комнате. Ее там не было. Я не могла решить, была ли здесь борьба: Джесси жила неорганизованно, и это отражалось на убранстве ее комнаты.
В форме койота у меня острее чувства. Поэтому я сунула пистолет и ружье под кровать, разделась и переменилась. Все в комнате пропахло Джесси, но я уловила и запах человека, который прошлым вечером разговаривал с Маком возле моего гаража. Я спустилась по лестнице, потому что в комнате запах Джесси мешал мне взять след.
И уже почти добралась до выхода из дома, когда какой-то звук заставил меня остановиться. Я решила на время оставить след. Вначале я решила, что просто оседает разбитая мебель, но потом заметила, как шевельнулась передняя лапа Адама.
Увидев это, я поняла, что уже какое-то время слышу еле различимые звуки его дыхания. Может, дело в более остром слухе койота, но я готова была поклясться, что раньше он не дышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Звуки борьбы доносились из-за угла гостиной, откуда-то из глубины дома. Я пробежала вдоль стены – стекло хрустело под ногами – и остановилась перед входом в столовую, когда затрещало дерево и пол задрожал.
Я осторожно выглянула, но беспокоиться было не о чем. Дерущиеся вервольфы были слишком заняты друг другом, чтобы обращать на меня внимание.
Столовая у Адама большая, она переходит в маленький дворик с кустами роз. Пол паркетный – настоящий дуб. Бывшая жена Адама купила стол под паркет; за него можно было усадить пятнадцать человек. Теперь стол был перевернут и вбит в стену примерно в четырех футах от пола. Передняя часть шкафа для фарфора разбита, словно в нее бросили что-то тяжелое и большое. В результате всех этих разрушений образовалось большое свободное пространство, где вервольфы могли драться. Увидев их, я в первое мгновение могла только затаить дыхание от скорости и грациозности их движений. Несмотря на свой размер, вервольфы очень похожи на своих лесных братьев – больше мастифа или сенбернара, которые ближе к ним по весу. Вервольфы бегают с неслышной смертоносной грацией. Но они не созданы для бега, они созданы для схваток, и когда они сражаются, то делают это смертельно красиво.
Я видела Адама в волчьей форме всего четыре-пять раз, но такое никогда не забудешь. Шерсть у него темно-серебристая, почти синяя, с более светлым подшерстком, как у сиамских кошек, на морде, ушах, хвосте и лапах шерсть темнее, становится почти черной.
Волк, с которым он дрался, был крупнее, коричнево-серебристой масти, более распространенной у койотов. Я его не знала.
Вначале разница в размере меня не тревожила. Альфой не станешь, если не умеешь драться – а Адам был бойцом и до того, как его подвергли перемене. Но тут я поняла, что вся кровь, которой залит пол, – из живота Адама, а нечто белое у него в боку – сломанное ребро.
Я отодвинулась, чтобы лучше прицелиться, и подняла ружье. Направила ствол на незнакомого вервольфа, дожидаясь, когда можно будет выстрелить, не попав в Адама.
Вервольф с коричневой шерстью схватил Адама за шею и стал трясти, как собака, убивающая змею. Он хотел свернуть ему шею, но хватка оказалась недостаточно сильной: Адам отлетел к обеденному столу и упал, предоставляя мне возможность, которую я предвкушала.
Я пальнула вервольфу в затылок с расстояния меньше шести футов. Как учил меня приемный отец, ствол был слегка опущен, чтобы пуля не вылетела наружу и не попала в кого-нибудь, случайно оказавшегося в неудачном месте на расстоянии в четверть мили.
«Марлин-444» не создан для защиты дома; его придумали для охоты на гризли и иногда используют даже против слонов. Но для вервольфов – как доктор прописал. Один точный выстрел, и пациент мертв. Я подошла к нему и выстрелила еще раз, просто для уверенности.
Обычно я не склонна к насилию, но как приятно было нажать на курок. Это чуть смягчило то страшное чувство гнева, который я испытала, обнаружив на своем пороге тело Мака.
Я взглянула на Адама, лежавшего под обеденном столом: он не шевелился, даже не открыл глаза. Элегантная морда вся в крови. Серебристая шерсть потемнела от крови и так спуталась, что трудно было понять, насколько серьезны раны. Но то, что я видела, было достаточно неприятно.
Кто-то основательно над ним поработал: там, где плоть отошла от ребер, я видела бледные внутренности и белые кости.
«Может, он еще жив», – сказала я себе. В ушах все еще звенело. Я тяжело дышала, сердце билось слишком часто и громко, достаточно, чтобы заглушить звук его сердца и дыхания. Мне не приходилось видеть, чтобы вервольф оправлялся от таких ран. Повреждений было больше, чем у двух незнакомых вервольфов и у того, которого я убила вчера вечером.
Я снова поставила ружье на предохранитель и пробралась через обломки, чтобы дотронуться до носа Адама. Но по-прежнему не могла понять, дышит ли он.
Мне нужна была помощь.
Я побежала на кухню, где у Адама, согласно его привычкам, находился аккуратный список имен и телефонных номеров – под баром у настенного телефона. Палец сам отыскал рабочий и домашний номера Даррила и номер его пейджера. Я прислонила ружье к спине, чтобы быстрее набирать.
– Вы позвонили домой доктору Даррилу Зао. Оставьте сообщение после гудка или отправьте на пейджер 543… – несмотря на безличную мембрану, низкий бас Даррила звучал очень интимно.
Я позвонила на работу, но его не было и там. Начала набирать номер пейджеров, но при этом думала о том, что произошло накануне вечером.
«Сейчас не время», – сказал он Бену. Тогда я об этом не задумалась, но не было ли особого смысла в его словах? Может, он имел в виду совсем не то, что я: негативную оценку поведения Бена после изгнания из Лондона? Или тут что-то иное: не сейчас, когда у нас есть более важные дела? Вроде смены Альфы.
В Европе убийство – все еще норма при смене главы стаи. Старый Альфа правит до тех пор, пока более молодые волки-доминанты не решат, что он стал слишком слаб, и не нападут на него. Я знала по меньшей мере одного европейского Альфу, который убивал всех, кто проявлял признаки доминанта.
В Новом Свете, благодаря железной руке Маррока, правила более цивилизованные. Лидерство обычно навязывается сверху – и никто не оспаривает решения Маррока, по крайней мере я о таком не слышала. Но мог ли кто-нибудь проникнуть в дом Адама и нанести такой ущерб без помощи членов стаи?
Я повесила трубу и просмотрела перечень имен: никому из них я не решусь звонить, пока не разберусь в том, что происходит. Взгляд мой упал на фотографию в деревянной рамке возле списка номеров.
Джесси на несколько лет младше смотрела на меня с бейсбольной битой через плечо и в бейсболке, чуть сдвинутой набок. Джесси.
Я схватила ружье и побежала по лестнице к ее комнате. Ее там не было. Я не могла решить, была ли здесь борьба: Джесси жила неорганизованно, и это отражалось на убранстве ее комнаты.
В форме койота у меня острее чувства. Поэтому я сунула пистолет и ружье под кровать, разделась и переменилась. Все в комнате пропахло Джесси, но я уловила и запах человека, который прошлым вечером разговаривал с Маком возле моего гаража. Я спустилась по лестнице, потому что в комнате запах Джесси мешал мне взять след.
И уже почти добралась до выхода из дома, когда какой-то звук заставил меня остановиться. Я решила на время оставить след. Вначале я решила, что просто оседает разбитая мебель, но потом заметила, как шевельнулась передняя лапа Адама.
Увидев это, я поняла, что уже какое-то время слышу еле различимые звуки его дыхания. Может, дело в более остром слухе койота, но я готова была поклясться, что раньше он не дышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75