Даже простой гвоздь. Вот! - и вынул из-за пазухи огромный гвоздь, один конец которого был заточен, как штык.
Я посмотрел на кулачище Юзефа, из которого торчал страшный гвоздь, и содрогнулся. Да, нелегко придется тому, кто попадет под эту руку!
Мы оглянулись. Отто мычал и показывал руками, что нам пора идти.
По дороге с кладбища я шел рядом с Сигизмундом:
- Послушайте, дядя Зигмунд, неужели вы намерены вечно работать на Фогелей?
- А что нам остается делать? - возразил Сигизмунд.
- Бежать!
Поляк внимательно посмотрел на меня и печально улыбнулся:
- Куда? Наша родина растоптана Гитлером…
- К нам! - горячо воскликнул я. - У нас вы найдете и работу, и хлеб, и свободу. А если захотите сражаться за свою родину, то - и польскую дивизию имени Костюшко.
- Слышал об этом, но…
Сигизмунд замялся.
- Вы можете сказать мне все, дядя Зигмунд! Как взрослому.
- Я не хотел вас разочаровывать. Мы сегодня всю ночь говорили об этом сообщении по радио и решили, что Красная Армия разбита. Все кончено!
Я спорил, так как был убежден, что советские войска все равно побьют немцев. Припомнил даже слова Суворова о том, что русские прусских всегда бивали.
А Сигизмунд твердил одно:
- Но пока они вас бьют…
- Своими боками! Вы разве не видите, что у них уже и картошку копать некому?
- Да, - улыбаясь, возражал Мне Сигизмунд. - Немецкую картошку копают теперь поляки, чехи и русские.
Меня в конце концов взбесило неверие поляка в нашу силу:
- Мне очень жаль, дядя Зигмунд, что я завел с вами этот разговор. Но, надеюсь, вы меня не предадите?
Поляк даже изменился в лице:
- Василь!..
- Не обижайтесь… Маловеры часто становятся предателями.
Не знаю, чем кончился бы наш разговор, но поляки зашептались, стали оглядываться. Я тоже посмотрел назад и увидел, что нас догоняет Франц Сташинский. Его лицо было изукрашено синяками и кровоподтеками, он угрюмо приветствовал всех по-польски:
- День добрый, панове!
- День добрый, пан! - мрачно ответило несколько голосов.
Видя, что поляки молчат, Сташинский принялся расписывать побои и пытки, которым его подвергали в гестапо. Но никто не смотрел на него.
Мы были уже у ворот замка. Камедькранц провожал какого-то немца с тушей ободранной коровы. Сташинский быстро подскочил к Верблюжьему Венку, угодливо склонился:
- Добрый день, герр Камелькранц!
Управляющий глянул на него и, ухмыльнувшись, протянул:
- Крепко тебя отделали!
Когда мы вошли во двор, меня подтолкнул Сигизмунд:
- Говорил кое с кем из своих… Если задумаете бежать, мы вам поможем.
Я радостно проговорил:
- Спасибо, дядя Зигмунд!
ВТЕМНУЮ
Помощник круто повернулся к нему и прорычал:
- Вранье! Никто не стрелял. Черномазый просто упал за борт.
Джек Лондон. «Страшные Соломоновы острова»
С появлением Сташинского все на поле изменилось. Поляки, и до этого чувствовавшие подозрительное поведение Франца, теперь, после его неожиданного возвращения из гестапо, замолкали, как только он приближался. Они собирались кучками и о чем-то совещались. Камелькранц свирепствовал, награждал зуботычинами всех и покрикивал:
- Живей, живей, работай!
Верблюжий Венок подолгу говорил со Сташинским, и Левке удалось подслушать, что речь шла о нас.
Вернувшись в замок, мы молча съели свои порцийки хлеба с желудевым кофе и сели около амбара ждать, когда горбун разрешит нам перебраться в польский барак.
- А знаешь, Левка, что ты наделал своим пожаром? - тихо произнес Димка. - Фрау Бреннер вчера арестовали. Фогелям было выгодно обвинить ее в поджоге.
Левка побледнел.
- Верно, верно, - подтвердил и я. - Слышал, что в поле об этом говорили поляки. Сегодня часть поляков уже копала ее картошку. Фогели добились своего.
- Сволочи, вот сволочи! - шептал Левка.
В это время к амбару подошел Камелькранц и встал, поигрывая замком у двери.
- Господин Камелькранц, вы же обещали, - начал я.
- Спать! Без разговоров! - отрезал горбун.
Мы поняли, что Сташинский успел что-то сообщить управляющему: ничем иным нельзя было объяснить поведение горбуна! Ведь только вчера он обещал перевести нас в польский барак…
- Надо быть осторожнее, - предупредил я товарищей…
Во дворе было тихо, как в могиле. Из барака не доносилось ни звука. Молчали и мы. Я уже думал, что ребята уснули. Но Димка прошептал:
- Напрасно все-таки Левка разбил репродуктор. Теперь мы так и не узнаем, что делается на фронте.
- Много ты узнавал, - огрызнулся Левка. - Сплошная брехня!
- Может, не брехня…
Оказывается, не меня одного мучили невеселые думы после того дня, когда баронесса угощала нас праздничным обедом.
- Послушать бы теперь Москву! - вздохнул Левка и вполголоса начал подражать московскому диктору: - «Внимание, внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! Работает радиостанция имени Коминтерна».
- Молчи! - рассмеялся Димка. - А то еще подумают, что мы слушаем московские передачи.
Я вспомнил о радиоприемнике, который видел в кабинете у Фогеля. Что, если попросить Лизу пробраться к приемнику и послушать Москву? Тогда мы сразу могли бы узнать правду,
Девочка, словно угадав мои мысли, появилась у нашего амбара. Она пришла сообщить, что ей уже удалось припрятать кое-какие продукты и стянуть из кладовой старую одежду Карла. По ее словам, уже через день-два можно бежать.
- Только надо делать это скорее, вы понимаете? Фрау Марта может догадаться, и тогда мне, вы сами понимаете, что будет…
И дернуло меня попросить Лизу послушать Москву!
Лиза согласилась. Она сказала, что сегодня же попытается проникнуть в кабинет Рудольфа и узнает все, что нас интересует. Когда она уже удалялась, я подумал, что Лиза может включить приемник на всю мощность и перебудит всех обитателей дома. Едва я сообщил об этом Димке, как он переполошился и громко крикнул:
- Лиза!
- Тс-с! С ума ты сошел! Так можно разбудить горбуна.
- Никого я не разбужу. Верблюжий Венок сейчас дрыхнет без задних ног.
Лиза вернулась, и Димка принялся инструктировать ее.
- Ладно, ладно, Димка, - шепнула Лиза. - Только ты не очень кричи.
Не успели мы прикрыть дверь амбара как в замке во всю мощь рявкнул радиоприемник. Он тут же испуганно смолк, а через несколько секунд мы услышали пронзительный визг.
Утром Лиза не вышла к завтраку. А когда мы направились в поле, нас обогнала хозяйская повозка, в которой ехала баронесса. Рядом с ней сидела служанка. Поравнявшись с нами, она крикнула по-русски: «Прощайте, ребята!» И хотела еще что-то произнести, но баронесса стукнула ее кулаком по голове. Лиза упала на сиденье, закрыв лицо руками.
- Господин Камелькранц, куда ее повезли? - спросил я.
Управляющий буркнул:
- Не твое дело…
- Почему не мое? Ведь она - русская.
- Может, ты думаешь, что тебя назначили сюда русским консулом? - засмеялся Сташинский.
- Не всех же посылать сюда шпионами гестапо, - громко, так, чтобы все слышали, ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Я посмотрел на кулачище Юзефа, из которого торчал страшный гвоздь, и содрогнулся. Да, нелегко придется тому, кто попадет под эту руку!
Мы оглянулись. Отто мычал и показывал руками, что нам пора идти.
По дороге с кладбища я шел рядом с Сигизмундом:
- Послушайте, дядя Зигмунд, неужели вы намерены вечно работать на Фогелей?
- А что нам остается делать? - возразил Сигизмунд.
- Бежать!
Поляк внимательно посмотрел на меня и печально улыбнулся:
- Куда? Наша родина растоптана Гитлером…
- К нам! - горячо воскликнул я. - У нас вы найдете и работу, и хлеб, и свободу. А если захотите сражаться за свою родину, то - и польскую дивизию имени Костюшко.
- Слышал об этом, но…
Сигизмунд замялся.
- Вы можете сказать мне все, дядя Зигмунд! Как взрослому.
- Я не хотел вас разочаровывать. Мы сегодня всю ночь говорили об этом сообщении по радио и решили, что Красная Армия разбита. Все кончено!
Я спорил, так как был убежден, что советские войска все равно побьют немцев. Припомнил даже слова Суворова о том, что русские прусских всегда бивали.
А Сигизмунд твердил одно:
- Но пока они вас бьют…
- Своими боками! Вы разве не видите, что у них уже и картошку копать некому?
- Да, - улыбаясь, возражал Мне Сигизмунд. - Немецкую картошку копают теперь поляки, чехи и русские.
Меня в конце концов взбесило неверие поляка в нашу силу:
- Мне очень жаль, дядя Зигмунд, что я завел с вами этот разговор. Но, надеюсь, вы меня не предадите?
Поляк даже изменился в лице:
- Василь!..
- Не обижайтесь… Маловеры часто становятся предателями.
Не знаю, чем кончился бы наш разговор, но поляки зашептались, стали оглядываться. Я тоже посмотрел назад и увидел, что нас догоняет Франц Сташинский. Его лицо было изукрашено синяками и кровоподтеками, он угрюмо приветствовал всех по-польски:
- День добрый, панове!
- День добрый, пан! - мрачно ответило несколько голосов.
Видя, что поляки молчат, Сташинский принялся расписывать побои и пытки, которым его подвергали в гестапо. Но никто не смотрел на него.
Мы были уже у ворот замка. Камедькранц провожал какого-то немца с тушей ободранной коровы. Сташинский быстро подскочил к Верблюжьему Венку, угодливо склонился:
- Добрый день, герр Камелькранц!
Управляющий глянул на него и, ухмыльнувшись, протянул:
- Крепко тебя отделали!
Когда мы вошли во двор, меня подтолкнул Сигизмунд:
- Говорил кое с кем из своих… Если задумаете бежать, мы вам поможем.
Я радостно проговорил:
- Спасибо, дядя Зигмунд!
ВТЕМНУЮ
Помощник круто повернулся к нему и прорычал:
- Вранье! Никто не стрелял. Черномазый просто упал за борт.
Джек Лондон. «Страшные Соломоновы острова»
С появлением Сташинского все на поле изменилось. Поляки, и до этого чувствовавшие подозрительное поведение Франца, теперь, после его неожиданного возвращения из гестапо, замолкали, как только он приближался. Они собирались кучками и о чем-то совещались. Камелькранц свирепствовал, награждал зуботычинами всех и покрикивал:
- Живей, живей, работай!
Верблюжий Венок подолгу говорил со Сташинским, и Левке удалось подслушать, что речь шла о нас.
Вернувшись в замок, мы молча съели свои порцийки хлеба с желудевым кофе и сели около амбара ждать, когда горбун разрешит нам перебраться в польский барак.
- А знаешь, Левка, что ты наделал своим пожаром? - тихо произнес Димка. - Фрау Бреннер вчера арестовали. Фогелям было выгодно обвинить ее в поджоге.
Левка побледнел.
- Верно, верно, - подтвердил и я. - Слышал, что в поле об этом говорили поляки. Сегодня часть поляков уже копала ее картошку. Фогели добились своего.
- Сволочи, вот сволочи! - шептал Левка.
В это время к амбару подошел Камелькранц и встал, поигрывая замком у двери.
- Господин Камелькранц, вы же обещали, - начал я.
- Спать! Без разговоров! - отрезал горбун.
Мы поняли, что Сташинский успел что-то сообщить управляющему: ничем иным нельзя было объяснить поведение горбуна! Ведь только вчера он обещал перевести нас в польский барак…
- Надо быть осторожнее, - предупредил я товарищей…
Во дворе было тихо, как в могиле. Из барака не доносилось ни звука. Молчали и мы. Я уже думал, что ребята уснули. Но Димка прошептал:
- Напрасно все-таки Левка разбил репродуктор. Теперь мы так и не узнаем, что делается на фронте.
- Много ты узнавал, - огрызнулся Левка. - Сплошная брехня!
- Может, не брехня…
Оказывается, не меня одного мучили невеселые думы после того дня, когда баронесса угощала нас праздничным обедом.
- Послушать бы теперь Москву! - вздохнул Левка и вполголоса начал подражать московскому диктору: - «Внимание, внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! Работает радиостанция имени Коминтерна».
- Молчи! - рассмеялся Димка. - А то еще подумают, что мы слушаем московские передачи.
Я вспомнил о радиоприемнике, который видел в кабинете у Фогеля. Что, если попросить Лизу пробраться к приемнику и послушать Москву? Тогда мы сразу могли бы узнать правду,
Девочка, словно угадав мои мысли, появилась у нашего амбара. Она пришла сообщить, что ей уже удалось припрятать кое-какие продукты и стянуть из кладовой старую одежду Карла. По ее словам, уже через день-два можно бежать.
- Только надо делать это скорее, вы понимаете? Фрау Марта может догадаться, и тогда мне, вы сами понимаете, что будет…
И дернуло меня попросить Лизу послушать Москву!
Лиза согласилась. Она сказала, что сегодня же попытается проникнуть в кабинет Рудольфа и узнает все, что нас интересует. Когда она уже удалялась, я подумал, что Лиза может включить приемник на всю мощность и перебудит всех обитателей дома. Едва я сообщил об этом Димке, как он переполошился и громко крикнул:
- Лиза!
- Тс-с! С ума ты сошел! Так можно разбудить горбуна.
- Никого я не разбужу. Верблюжий Венок сейчас дрыхнет без задних ног.
Лиза вернулась, и Димка принялся инструктировать ее.
- Ладно, ладно, Димка, - шепнула Лиза. - Только ты не очень кричи.
Не успели мы прикрыть дверь амбара как в замке во всю мощь рявкнул радиоприемник. Он тут же испуганно смолк, а через несколько секунд мы услышали пронзительный визг.
Утром Лиза не вышла к завтраку. А когда мы направились в поле, нас обогнала хозяйская повозка, в которой ехала баронесса. Рядом с ней сидела служанка. Поравнявшись с нами, она крикнула по-русски: «Прощайте, ребята!» И хотела еще что-то произнести, но баронесса стукнула ее кулаком по голове. Лиза упала на сиденье, закрыв лицо руками.
- Господин Камелькранц, куда ее повезли? - спросил я.
Управляющий буркнул:
- Не твое дело…
- Почему не мое? Ведь она - русская.
- Может, ты думаешь, что тебя назначили сюда русским консулом? - засмеялся Сташинский.
- Не всех же посылать сюда шпионами гестапо, - громко, так, чтобы все слышали, ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58