- Я вовсе и не боюсь. Это даже хорошо получилось: теперь они нас ни за что не найдут.
- Теперь нас, пожалуй вообще никто не найдет…
Только сейчас я осознал наше положение: мы погребены заживо! Я промолчал. Стоило ли говорить страшные слова, когда, может быть, еще есть надежда выбраться…
Мы принялись шарить руками в темноте, чтобы найти хоть какое-нибудь подобие выхода из этой могилы. Безуспешно!
- Знаешь что, Димка? Давай условимся: Левке пока ничего не говорить.
- А Белке?
- Белке можно. Она - не робкого десятка. А Левке мы скажем, что спрятались сюда от Фогеля и выжидаем, пока он снимет осаду.
Мы принялись обшаривать наш склеп. Нашли большой бидон с маслом.
- Ничего, - воскликнул Димка, потирая руки, - жить можно!
Он попросил у проснувшейся Белки какую-нибудь тряпочку и, когда она дала ему носовой платок, оторвал от него полоску, потом оборвал у своего пиджака пуговицу, просверлил в ней дырочку и пропустил через нее тряпочку. Получился фитиль, который Димка тут же обмакнул в масло и поджег. Фитиль затрещал, но уже через несколько минут спокойно плавал в бидоне с маслом и мирно освещал наше жилище.
Стало веселее. Но мы совсем ожили, когда, приподняв крышку сундука, обнаружили в нем ветчину, большой круг сыра и даже целую батарею бутылок с вином. Ветчина, правда, позеленела, но я достал складной нож и стал счищать верхнюю корочку. Под ней оказалось вкусное солоноватое мясо.
- Ну и хороший хозяин был этот Штейнбах! - весело воскликнул ничего не подозревавший Левка.
Мы присели на крышку сундука и стали есть.
- Хлеба только у нас маловато, - произнесла Белка. - Каждому дам по кусочку, наваливайтесь на ветчину!
- Эх, напиться бы!
Воды у нас не было. Я достал из сундука бутылку.
Кисловатое вино хорошо утоляло жажду, но после него почему-то хотелось спать.
- Сейчас день или ночь? - спросил, насытившись, Левка.
- Ночь, - ответил я. - Ложись и спи!
Белка подстелила ему какое-то свое платьишко, и он улегся на сундуке.
Когда Левка уснул, мы принялись совещаться о том, как нам выйти из подвала. Снова осмотрели все стены и потолок и убедились, что выхода нет.
«Никогда не надо предаваться отчаянию, - думал я. - Пока мы живы, есть все шансы на спасение» - и предложил всем улечься спать рядом с Левкой: утро вечера мудренее.
Не то от усталости, не то от выпитого вина, не то от всех переживаний, мы быстро уснули, не погасив даже фитиля в бидоне.
ОТТО
Быть может, мужество приходит вместе с трудностью положения.
П. Мериме. «Венера Ильская»
Долго ли мы спали - не знаю. Но мысль о том, что я опростоволосился и попал в мышеловку, не давала мне покоя. Я встал и принялся ходить по нашей могиле, ощупывая каждый камешек. Откуда же мне было знать, что один из ребят следил за каждым моим движением!
- Васька! - послышался слабый шепот.
Я подошел к Левке. Он лежал бледный, и только глаза на его похудевшем лице сверкали неестественным блеском.
- Васька, как думаешь, выйдете вы отсюда?
- Откуда?
- Из подземелья…
- Да мы здесь прячемся от Фогеля, - самым небрежным тоном ответил я. - Как только можно будет, немедленно вылезем и пойдем дальше.
- Ты напрасно скрываешь все от меня, - чуть улыбнулся Левка. - Я знаю… Каким путем вы выйдете отсюда?
Я неопределенно махнул рукой.
- Нет, ты скажи, как? - послышался настойчивый вопрос.
Левка взял меня за локоть обеими руками:
- Собери свою волю, Молокоед! Не надо киснуть! Ищи выход! Если хочешь - сможешь. Помнишь Золотую Долину?
Я кивнул.
- Все-таки хорошее было время, правда? Мы тоже много глупостей наделали… Эта история с переодеванием. И все-таки хорошо. А как ты думаешь, сейчас уже разрабатывают Золотую Долину? Разрабатывают?
- Разрабатывают, - ответил я.
Левка легонько захихикал:
- Паппенгейму - нос! Ты подумай, Молокоед, нос - Паппенгейму, который все еще носится здесь и собирает документы. Но вы не давайте ему никакой бумаги. В случае чего ссылайтесь на меня. Большое Ухо, мол, взял и унес с собой.
«Бредит Левка», - подумал я, взял его за горячую руку и посмотрел в осунувшееся лицо. Губы у Левки запеклись, на щеках горели два розовых пятна.
- А вы меня не оставляйте, - снова услышал я прерывистый шепот. - Вынесите отсюда и… похороните наверху.
- Да ты что? - подскочил я на сундуке. - Ты уже почти поправился. Мы тебя обязательно донесем, хотя бы нам пришлось нести до дому.
Левка улыбнулся и подозвал меня к себе блестящими глазами. Я нагнулся, он слабо обнял меня, прижался ко мне:
- Все, Вася! Передай маме, что я ее очень любил…
У Левки снова начался бред. Большое Ухо говорил с матерью, вспоминал Белку, ругался с Паппангеймом, иногда кричал:
- Аи, уведите отсюда овчарку! Убейте ее! Уберите овчарку! Как болит нога! Ой, как болит нога! Дайте мне пить! Пить!
Я испугался и начал трясти сонных товарищей. Белка подошла к метавшемуся Левке, поправила у него в головах свою старенькую телогрейку.
- А все-таки пить ему дать надо. Хотя бы вина. Пришлось открыть еще одну бутылку и напоить Левку. Через несколько минут он уже спал.
Мы с Димкой снова принялись обшаривать нашу могилу. Не может быть, чтобы все камни плотно прилегали друг к другу, где-нибудь да есть щелочка! После долгих поисков, пошевелив небольшой камень, мы его вытащили, но в такое крошечное отверстие нечего было и думать пролезть.
- Все равно, - сказал я Димке, у которого по лицу катились крупные капли пота. - Будем долбить, пока не продолбим выход.
- А собака не пролезет в эту дыру? - спросил Димка.
- Идея!
Мы могли выпустить собаку, привязать ей на шею клочок бумаги. Кому-нибудь да попалась бы собака на глаза. Я живо написал: «Находимся в подвале замка Штейнбах. Освободите!» Но тут же порвал записку. К кому мы обращаемся? К фашистам! Они найдут нас и отправят обратно к Фогелям или в концлагерь, как отправили туда Лизу, Сигизмунда и других поляков. Нет, лучше умереть в этой дыре!
Димка, словно подслушав мои мысли, долбил камень. Вытащив из-за пояса топорик, мой друг долго тюкал им, пока от топорика со звоном не отлетел кусок железа. Осмотрев топор, сплюнул:
- Все пропало! Топор остается выкинуть!
При первом же ударе у меня в руках осталось только топорище. Я отшвырнул эту негодную деревяшку, схватил камень и, больно ушибая пальцы, принялся долбить им.
- Давай выпустим хоть собаку, - сказал Димка и подсадил нашего четвероногого товарища к отверстию.
Собака мигом исчезла, потом снова вернулась и, когда Димка почесал ей меж ушей, повизжала, повизжала и скрылась.
Светлая дыра манила нас, как бабочек. И мы долбили, долбили. Камни крошились у нас в руках, но мы подбирали другие, и в нашем подземелье слышалось ровное постукивание. Наконец мы утомились и сели не то завтракать, не то ужинать.
После сыра, который мы ели без хлеба, очень хотелось лить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58