Анна сделала вид, что не понимает, о чем речь.
— Я видел тебя, когда ты выходила из клуба. Моя прославленная девочка воскликнула: «Да ведь это сама Анна Уэллс!» Она обожает тебя и твои телепередачи.
— Да, я видела тебя, Лайон.
— Вот и прекрасно. Во всяком случае, это привело тебя ко мне! — Он подошел к карточному столику, служившему баром, и приготовил два коктейля. — Знаешь, теперь это новый вид шоу-бизнеса, — сказал он. — Признаюсь, что не понимаю его. Однако не мне судить. Последние две пластинки Конни Мастере разошлись миллионными тиражами, а в Англии ее просто обожают. Так что я вынужден писать и о ее захватывающей жизни.
— Кто такая Конни Мастере?
— Та самая обольстительница, с которой я был сегодня. Только не уверяй меня, будто ничего о ней не слышала. — Увидев, как Анна качает головой, он улыбнулся. — Мы — уходящее поколение, ты и я. Когда кто-нибудь заговорит о певицах, у нас обоих возникают ассоциации с Дайаной, Эллой и Нили. Но Конни Мастере — сенсация сегодняшнего дня. Ей девятнадцать, все киностудии грезят о том, чтобы заполучить ее, а я вот не могу прослушать до конца ни одной ее пластинки, если не выпью как следует.
Она улыбнулась.
— Понимаю. Я каждый день узнаю имена, о которых никогда раньше не слышала. Наверное, подростки и молодежь их на руках носят, создавая им неслыханную популярность.
— Ну вот и я выполнил свой долг перед английской прессой и любителями поп-музыки во всем мире. А твой звонок оторвал меня от совсем не профессиональных обязанностей.
— Хочешь сказать, ты лег бы с нею в постель?
— А почему бы и нет? Знаешь, чувствуешь себя очень одиноко, когда сидишь и ждешь твоего звонка, а его все нет и нет. Я, конечно, понимаю тебя… правда, понимаю. Но она была вот Здесь, в этом самом кресле, в котором сейчас сидишь ты, свернулась калачиком и ворковала, что просто обожает мужчин старше себя. Что я должен был делать? Выставить ее отсюда прочь, в это раскаленное пекло на улице?
Анна рассмеялась.
— Ну-ну, Лайон, не такой уж ты беспомощный.
— Нет, но эти представительницы современного поколения, эти молодые барракуды, они застигают человека врасплох. — Он подошел к ней, приподнял, поставил на ноги. — А вот ты, — прекрасна, очаровательна и опасна, но я все-таки чувствую себя с тобой в полной безопасности. — Он поцеловал ее и привлек к себе. Телефонный звонок заставил их разомкнуть объятия. Анна улыбнулась:
— Барракуда.
Лайон снял трубку. Она увидела, как у него сузились глаза. Холодным тоном он произнес:
— Предлагаю вам поговорить с ней Самой. — Повернувшись к Анне, он протянул ей трубку. В ответ на ее невысказанный вопрос, он отчетливо произнес: — Кевин Гилмор.
— Я не хочу говорить с ним. — Она попятилась назад.
— Советую поговорить, — возразил он, и до ее сознания вдруг дошло, что во время обмена этими репликами он не прикрыл трубку рукой. Кевин все слышал.
Она взяла трубку с опаской, словно это было живое существо.
— Кевин?
— Анна! Анна, прости меня! Я сказал сейчас Лайону Берку, что на меня сегодня что-то нашло. Я сошел с ума. Анна, сегодня между нами ничего не было. Все, что я наговорил — неверно. Анна, ты слушаешь?
— Кевин, не надо. Все кончено.
— Анна, пожалуйста… возвращайся домой. Я совсем не то имел в виду, когда бросал тебе в лицо те оскорбления. Можешь продолжать работать… Можешь делать все, что пожелаешь… — Голос его срывался. — Я женюсь на тебе завтра же или когда сама захочешь. Просто буду рядом с тобой, можешь приказывать мне, отдавать любые распоряжения. Все выполню. Ради бога! Я увидел, что ты такая несчастная из-за того, что он был с той девушкой — ты такой никогда не была — и сошел с ума. Хотел причинить тебе боль, как ты причинила мне. — Он уже рыдал в трубку. — Пожалуйста, Анна… понимаю, я стар. Если хочешь встречаться с Лайоном Берком на стороне, я даже на это согласен, только мне не говори. Можешь делать все, что угодно, только прости меня и не уходи из моей жизни. — Он начал задыхаться.
— Кевин, с тобой что-то случилось?
— Нет. Наверное, шел слишком быстро. Я звоню от тебя. Всю дорогу бежал. Анна, пожалуйста… Для Лайона ты всего-навсего одна из многих, но для меня… ты — вся моя жизнь!
— Кевин, мы поговорим завтра.
— Анна, я не усну. Особенно в эту ночь, когда ты у него и я знаю, чем ты занимаешься… — Она услышала, как он опять глубоко вдохнул воздух, — Анна… ради бога. Сегодня… вернись домой сегодня. Позволь мне спать на другой кровати, просто так, чтобы я знал, что ты вернулась. И с этого момента я не буду следить за тобой. Только не уходи от меня. Ну, пожалуйста, Анна… я не могу с ним соперничать: у меня нет ни его молодости, ни его здоровья. Пожалуйста, ну, пожалуйста!
— Хорошо, Кевин. — Трубка в ее руке словно налилась свинцом.
— Так ты возвращаешься? — Надежда, прозвучавшая в его голосе, рвала ей душу еще больше, чем его рыдания.
— Да… прямо сейчас. — Положив трубку, она повернулась к Лайону.
— Опять колеблешься? — Он стоял к ней спиной, наливая себе второй бокал.
— Лайон, что мне делать? Он пожал плечами.
— Я бы сказал, что это зависит от того, кому ты стремишься угодить: себе самой или же своей совести. К чему ты стремишься? К счастью или к душевному покою?
— А разве это не одно и то же?
— Нет. Душевный покой часто бывает совершенно несовместим с любовью. Уверен, что с Кевином у тебя всегда был бы душевный покой и чистая совесть. А со мной тебе пришлось бы перебарывать эту самую совесть. Но ведь любовь — это всегда борьба, разве нет?
— Ты говоришь, что любишь меня? — спросила она.
— Боже мой, ну неужели эти слова нужно писать неоновыми буквами, чтобы они дошли до тебя? Конечно, я люблю тебя!
— Но откуда же мне это знать? За две недели ты ни разу не позвонил, не пытался признаться мне в этом.
— Я говорю о любви, — горячо воскликнул он. — А не о выпрашивают! Любовь не должна делать из человека попрошайку. Я не хотел бы любви, которую мне пришлось бы вымаливать, обещая вместо нее что-то взамен, или клясться в ней до гробовой доски. И я презирал бы женщину, которая стала бы выпрашивать у меня любовь. Любовь — это нечто такое, что нужно отдавать, ее нельзя купить словами или жалостью. Я никогда не стану просить тебя, Анна. Я люблю тебя. Ты должна это знать. И всегда буду любить…
— Лайон, ты знаешь, что я люблю тебя. Всегда любила… Всегда буду любить…
— Так почему же мы стоим здесь и пустословим на эту тему? Ты — здесь, и я хочу тебя. — Он улыбался, но так и не подходил к ней.
— Но ты возвращаешься в Англию…
— А Кевин остается в Америке. — Он улыбнулся. — Я говорил о любви, ты же говоришь о географии. Все Это сильно смахивает-на что-то.
— Но любить… означает строить совместные планы… быть вместе.
— Любовь — это чувство, а для тебя — это контракт с приложенными к нему детальными правилами и всяческими оговорками, заключаемый между двоими несгибаемыми идеальными людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152