Если речь пойдет о небольшой сумме на хорошей студии и я посоветую тебе соглашаться, соглашайся. В воздухе уже носится телевидение, оно вот-вот появится, и крупными контрактами сейчас никто так легко не бросается.
— Тогда я, пожалуй, больше заработаю в Нью-Йорке. У меня есть предложения от Пауэрса и Лонгуорта, и я могла бы параллельно с этим шоу неплохо зарабатывать манекенщицей.
Генри резко повернулся к ней.
— Давай со мной начистоту, Дженифер. Тебе нужен контракт с кинокомпанией? Или карьера? Я не желаю расшибаться в лепешку, если тебе решительно все равно. И что с Тони Поларом? Насколько у вас серьезно?
Дженифер улыбнулась.
— Газеты все раздули. Я обожаю Тони, но, по-моему, ни он, ни я не спешим к алтарю. И потом, по закону я все еще остаюсь женой принца Миралло.
— Почти все газеты утверждают, что ты получишь развод. Ты только вспомни статьи, где описывали, как вы стоите перед судьей: ты — порядочная девушка-католичка, желающая иметь детей, и этот ублюдок, который не хочет ни одного.
— Ты католичка? — спросил Лайон. Дженифер пожала плечами.
— Мать была католичкой, а отец — нет. Они разошлись. Я даже не крещеная. Но ведь это никто не станет проверять, правда, Генри?
— Ты только делай, как я говорю. Ты — католичка. Ты хотела, чтобы вас обвенчали в церкви, а принц предпочел гражданский брак. На одном этом ты уже наполовину выиграешь. Потом скажешь о детях. Анна будет твоей свидетельницей.
— Я… кем?-вклинилась в их разговор Анна.
— Нам нужен свидетель. Я все собирался сказать тебе. Не волнуйся, суд будет закрытый. Тебе нужно только сказать, что ты подруга Дженифер и что она всем делилась с тобой, прежде чем выйти за йринца, что она так пылко стремилась замуж за этого подонка, что согласна была даже уехать жить в Италию и завести кучу детей. Только ни в коем случае не забудь сказать про детей.
— Но я же нарушу клятву на Библии, если скажу все это, — возразила Анна.
— Скрестишь два пальца, когда будешь присягать, — ответил ей Генри. Затем, переключив внимание на сцену, прошептал: — Ну, держитесь… сейчас начнется!
Посреди сцены стояла Тэрри Кинг, недоумевающе тараща глаза на режиссера.
— Выбросить песню?-воскликнула она. — Ты с ума сошел? Да ты отзывы читал?
— Постановка слишком затянута, дорогая, а песен у нас предостаточно. — Режиссер говорил об этом спокойным тоном, словно о чем-то вполне обычном, само собой разумеющемся.
— Ну и что? Сними другую песню. Тебе же прекрасно известно, что моя — лучшая во всем шоу!
— Здесь все решаю я, — деланно усталым тоном возразил он.
— Где Гил Кейс?
— Его здесь нет. Занят с либреттистами. Билл! Эй, Билл Тоули! — Появился худощавый юноша. — Билл, любовная сцена с тобой и Тэрри снимается. Вместо нее мы сейчас работаем над новым сольным танцем для тебя одного. Это к выступлению в Филадельфии. Вместо того чтобы признаваться в пылкой любви к Тэрри, исполнишь танец. Это ускорит темп спектакля и подстегнет ритмику.
Билл согласно кивнул, не скрывая распирающей его радости, и исчез.
— А мне что делать, пока он танцует? Сидеть у себя в гримерной?! — вскричала Тэрри. — Ты хоть отдаешь себе отчет, что если убрать любовную сцену и песню, то у меня останется всего две реплики в первом отделении да ритмический номер во втором — и все?
— Ритмический номер остается, — ответил режиссер. — Но мы ставим за тобой-кордебалет. Они будут исполнять танец до выхода второго состава.. кордебалета.
— А мне что делать?
— Вместо того чтобы петь со вторым составом, ты сместишься в левую часть сцены. Постоишь там… потом освещение с тебя уберут, и ты незаметно уйдешь со сцены, а действие будет продолжать один кордебалет.
— Это ты так думаешь! — с этими словами Тэрри схватила свою шубку и метнулась прочь со сцены.
Режиссер продолжал говорить о сокращениях и о слиянии номеров, будто ничего не произошло.
Спустя десять минут Тэрри появилась снова, прикрываясь, словно щитом, каким-то маленьким человечком, похожим на енота. Семеня ножками, «енот» пробежал по проходу между кресел.
— Ну, что еще тут случилось? — спросил он строгим тоном.
Стоящий на сцене режиссер обернулся и посмотрел на него сверх вниз.
— Где случилось? — невинно спросил он.
— Послушай, Лерой! — взвыл «енот». — Не думай, что сможешь одурачить меня своим невинным девичьим личиком. Уж кому-кому, а мне эти фокусы известны. Элен боится Тэрри. Да только на этот раз Тэрри кое в чем немножко повезло. У нее самая длинная песня в спектакле. Ты не убедишь меня, что эти ребята-либреттисты дадут Элен выбрасывать из спектакля свои лучшие песни.
— Позвони им, — предложил ему Лерой.
— Уже звонил. У них совещание с Гидом Кейсом. И потом, ты что, хочешь сказать, будто Кейс готов платить Тэрри четыре сотни в неделю всего за две реплики и половину ритмического номера?
— Если она захочет остаться и исполнять это, то думаю, ему придется платить.
— А-а, так вот оно в чем дело. Уловка, чтобы избежать санкций профсоюза «Эквити». Вам хотелось бы, чтобы она добровольно, сама ушла из спектакля. Тогда вы поставили бы на ее место кого-то другого за гроши. А вот если вы уволите Тэрри, тогда вам придется платить ей до июня будущего года плюс гонорар той, кто ее заменит.
— Никто не собирается увольнять Тэрри Кинг.
— Вам это не по карману. Вот вы и пытаетесь выжить ее.
Режиссер сел на край сцены и подчеркнуто терпеливым, наставническим тоном пояснил:
— Никто не пытается вынудить Тэрри уйти. Мы сейчас думаем не о конкретных личностях. Мы рассматриваем спектакль в целом. Ты же, как ее поверенный, думаешь об интересах своего клиента. Я не виню тебя, Эл, это твоя работа. А моя работа — думать о постановке. Спектакль слишком затянут. Я сокращаю его в тех местах, где считает нужным Гил Кейс, либреттисты и все мы, невзирая на то, кого это затрагивает лично.
«Енот» швырнул сигарету прямо на толстый ковер.
— Не втирай-ка мне очки! Ты выполняешь приказы, полученные Кейсом от Элен Лоусон. У него нет выбора, он вынужден защищать интересы этой Железнобокой Старушки'. Ведь ей с ее скрипучим металлическим голосом и впрямь требуется защита от хорошей певицы.
— Не будем сейчас переходить на личности, — отрубил Лерой.
— А почему? И ты, и я, мы оба прекрасно знаем, что она устарела и выглядит старомодно. Если бы эта старая перечница начинала сейчас, ей бы ни за что не пройти даже первого прослушивания…
— По-моему, нам пора прекратить все это! — раздался из темноты зычный голос Генри.
Поверенный Тэрри быстро обернулся.
— Я не видел вас, мистер Бэллами. Привет. Послушайте, лично против вас я ничего не имею. Я только отстаиваю интересы своего клиента, точно так же, как и вы, вероятно, делали это для мисс Лоусон двадцать лет назад.
— Я не отстаивал ее интересов, пороча при этом крупнейшую звезду в ее отсутствие, когда она не может сама постоять за себя, — гремел голос Генри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
— Тогда я, пожалуй, больше заработаю в Нью-Йорке. У меня есть предложения от Пауэрса и Лонгуорта, и я могла бы параллельно с этим шоу неплохо зарабатывать манекенщицей.
Генри резко повернулся к ней.
— Давай со мной начистоту, Дженифер. Тебе нужен контракт с кинокомпанией? Или карьера? Я не желаю расшибаться в лепешку, если тебе решительно все равно. И что с Тони Поларом? Насколько у вас серьезно?
Дженифер улыбнулась.
— Газеты все раздули. Я обожаю Тони, но, по-моему, ни он, ни я не спешим к алтарю. И потом, по закону я все еще остаюсь женой принца Миралло.
— Почти все газеты утверждают, что ты получишь развод. Ты только вспомни статьи, где описывали, как вы стоите перед судьей: ты — порядочная девушка-католичка, желающая иметь детей, и этот ублюдок, который не хочет ни одного.
— Ты католичка? — спросил Лайон. Дженифер пожала плечами.
— Мать была католичкой, а отец — нет. Они разошлись. Я даже не крещеная. Но ведь это никто не станет проверять, правда, Генри?
— Ты только делай, как я говорю. Ты — католичка. Ты хотела, чтобы вас обвенчали в церкви, а принц предпочел гражданский брак. На одном этом ты уже наполовину выиграешь. Потом скажешь о детях. Анна будет твоей свидетельницей.
— Я… кем?-вклинилась в их разговор Анна.
— Нам нужен свидетель. Я все собирался сказать тебе. Не волнуйся, суд будет закрытый. Тебе нужно только сказать, что ты подруга Дженифер и что она всем делилась с тобой, прежде чем выйти за йринца, что она так пылко стремилась замуж за этого подонка, что согласна была даже уехать жить в Италию и завести кучу детей. Только ни в коем случае не забудь сказать про детей.
— Но я же нарушу клятву на Библии, если скажу все это, — возразила Анна.
— Скрестишь два пальца, когда будешь присягать, — ответил ей Генри. Затем, переключив внимание на сцену, прошептал: — Ну, держитесь… сейчас начнется!
Посреди сцены стояла Тэрри Кинг, недоумевающе тараща глаза на режиссера.
— Выбросить песню?-воскликнула она. — Ты с ума сошел? Да ты отзывы читал?
— Постановка слишком затянута, дорогая, а песен у нас предостаточно. — Режиссер говорил об этом спокойным тоном, словно о чем-то вполне обычном, само собой разумеющемся.
— Ну и что? Сними другую песню. Тебе же прекрасно известно, что моя — лучшая во всем шоу!
— Здесь все решаю я, — деланно усталым тоном возразил он.
— Где Гил Кейс?
— Его здесь нет. Занят с либреттистами. Билл! Эй, Билл Тоули! — Появился худощавый юноша. — Билл, любовная сцена с тобой и Тэрри снимается. Вместо нее мы сейчас работаем над новым сольным танцем для тебя одного. Это к выступлению в Филадельфии. Вместо того чтобы признаваться в пылкой любви к Тэрри, исполнишь танец. Это ускорит темп спектакля и подстегнет ритмику.
Билл согласно кивнул, не скрывая распирающей его радости, и исчез.
— А мне что делать, пока он танцует? Сидеть у себя в гримерной?! — вскричала Тэрри. — Ты хоть отдаешь себе отчет, что если убрать любовную сцену и песню, то у меня останется всего две реплики в первом отделении да ритмический номер во втором — и все?
— Ритмический номер остается, — ответил режиссер. — Но мы ставим за тобой-кордебалет. Они будут исполнять танец до выхода второго состава.. кордебалета.
— А мне что делать?
— Вместо того чтобы петь со вторым составом, ты сместишься в левую часть сцены. Постоишь там… потом освещение с тебя уберут, и ты незаметно уйдешь со сцены, а действие будет продолжать один кордебалет.
— Это ты так думаешь! — с этими словами Тэрри схватила свою шубку и метнулась прочь со сцены.
Режиссер продолжал говорить о сокращениях и о слиянии номеров, будто ничего не произошло.
Спустя десять минут Тэрри появилась снова, прикрываясь, словно щитом, каким-то маленьким человечком, похожим на енота. Семеня ножками, «енот» пробежал по проходу между кресел.
— Ну, что еще тут случилось? — спросил он строгим тоном.
Стоящий на сцене режиссер обернулся и посмотрел на него сверх вниз.
— Где случилось? — невинно спросил он.
— Послушай, Лерой! — взвыл «енот». — Не думай, что сможешь одурачить меня своим невинным девичьим личиком. Уж кому-кому, а мне эти фокусы известны. Элен боится Тэрри. Да только на этот раз Тэрри кое в чем немножко повезло. У нее самая длинная песня в спектакле. Ты не убедишь меня, что эти ребята-либреттисты дадут Элен выбрасывать из спектакля свои лучшие песни.
— Позвони им, — предложил ему Лерой.
— Уже звонил. У них совещание с Гидом Кейсом. И потом, ты что, хочешь сказать, будто Кейс готов платить Тэрри четыре сотни в неделю всего за две реплики и половину ритмического номера?
— Если она захочет остаться и исполнять это, то думаю, ему придется платить.
— А-а, так вот оно в чем дело. Уловка, чтобы избежать санкций профсоюза «Эквити». Вам хотелось бы, чтобы она добровольно, сама ушла из спектакля. Тогда вы поставили бы на ее место кого-то другого за гроши. А вот если вы уволите Тэрри, тогда вам придется платить ей до июня будущего года плюс гонорар той, кто ее заменит.
— Никто не собирается увольнять Тэрри Кинг.
— Вам это не по карману. Вот вы и пытаетесь выжить ее.
Режиссер сел на край сцены и подчеркнуто терпеливым, наставническим тоном пояснил:
— Никто не пытается вынудить Тэрри уйти. Мы сейчас думаем не о конкретных личностях. Мы рассматриваем спектакль в целом. Ты же, как ее поверенный, думаешь об интересах своего клиента. Я не виню тебя, Эл, это твоя работа. А моя работа — думать о постановке. Спектакль слишком затянут. Я сокращаю его в тех местах, где считает нужным Гил Кейс, либреттисты и все мы, невзирая на то, кого это затрагивает лично.
«Енот» швырнул сигарету прямо на толстый ковер.
— Не втирай-ка мне очки! Ты выполняешь приказы, полученные Кейсом от Элен Лоусон. У него нет выбора, он вынужден защищать интересы этой Железнобокой Старушки'. Ведь ей с ее скрипучим металлическим голосом и впрямь требуется защита от хорошей певицы.
— Не будем сейчас переходить на личности, — отрубил Лерой.
— А почему? И ты, и я, мы оба прекрасно знаем, что она устарела и выглядит старомодно. Если бы эта старая перечница начинала сейчас, ей бы ни за что не пройти даже первого прослушивания…
— По-моему, нам пора прекратить все это! — раздался из темноты зычный голос Генри.
Поверенный Тэрри быстро обернулся.
— Я не видел вас, мистер Бэллами. Привет. Послушайте, лично против вас я ничего не имею. Я только отстаиваю интересы своего клиента, точно так же, как и вы, вероятно, делали это для мисс Лоусон двадцать лет назад.
— Я не отстаивал ее интересов, пороча при этом крупнейшую звезду в ее отсутствие, когда она не может сама постоять за себя, — гремел голос Генри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152