Начинает проявляться все та же застарелая звездная болезнь: никакой тебе благодарности, один голый деспотизм. Заявила мне, что хочет остаться на одном месте. Подозреваю, что на самом деле это означает только, что наша девица хочет потрахаться.
— Боже милостивый, да кому она нужна! — воскликнул Лайон.
Джордж рассмеялся.
— Послушай, все эти месяцы это была моя проблема. Мы позабыли, что наш орбитальный спутник все-таки живое существо. Может быть, в психушке ей просто давали селитру, но сейчас ей этого явно не хватает. Некоторое время у нас играл саксофонист, так ему, должно быть, нравились толстухи. И она была с ним счастлива, пока он не ушел из оркестра. А по-моему, просто сбежал, спасая свою жизнь. Несколько раз она находила кого-то себе на ночь, а вот теперь больше уже так не хочет. Заявила мне, что ей нужна квартира и постоянный мужчина, который был бы рядом, когда он ей понадобится. Чует мое сердце, что за этим стоит фирма Джонсона-Гарриса. Наверняка подослали к ней одного из своих красавчиков в черном костюме и брюках в обтяжку, чтобы он поцеловал ей ручку и отпустил пару-другую комплиментов. По-моему, она уже подыскивает предлог, чтобы отделаться от нас.
Лайон улыбнулся.
— Пусть уходит. Если фирма Джонсона-Гарриса хочет выкупить у нас контракт с нею, то давай продадим. За полмиллиона.
— Я думал об этом, — сказал Джордж, — но не можем же мы снять и выбросить наживку, когда пошел самый клев. Завтра я обедаю с Полом Элсомом.
Лайон присвистнул.
— Ну, тогда дело закрутится. Джордж кивнул.
— Две его последние картины превзошли все. Если мы переманим его, к нам перейдет половина звезд Голливуда. Сейчас, когда Эм-Си-Эй демонстрирует такое убогое обращение с талантами, открывается просто необозримое поле деятельности. Все их звезды позаключали краткосрочные соглашения, где только могли. Я уже прозондировал почву, но наша наживка — это Нили. Удержать ее нам нужно во что бы то ни стало.
— Что ж, тогда ступай к ней и принимайся за обработку.
— Уже принимался. Послушай, Лайон, давай смотреть фактам в лицо — я ей никогда не нравился. Это сходило только в начале — тогда у нее не было выбора. А теперь она пользуется ошеломляющим успехом и может себе позволить не любить меня. Вчера вечером она назвала меня жирным боровом. Представь себе: эта корова называет меня свиньей. Нет, Лайон, теперь твой черед.
Лайон сидел в гримерной Нили. Дневное представление подходило к концу. Он посмотрел на телеграммы, которыми было облеплено зеркало: каждая крупная звезда шоу-бизнеса прислала поздравления с пожеланиями всего доброго. Раздались оглушительные аплодисменты, оркестр сыграл под занавес заключительную мелодию, и Лайов весь подобрался, приготовившись к сражению.
Обнаружив его в гримерной, Нили была приятно удивлена.
— Слава богу, этот жирный боров, твой компаньон, сегодня не явился. Вчера вечером мы с ним здорово поцапались. — Взяв из рук Кристины большой бокал пива, она залпом осушила его. — Уф-ф! До чего же приятно. Хочешь Лайон?
— Нет, спасибо. Как насчет того, чтобы пообедать вместе?
— Прекрасно. Анна будет с нами?
— Нет, только мы вдвоем. Нили весело рассмеялась.
— Джордж вводит в бой свои главные силы, да? Ну так вот, разъезжать по гастролям я больше не намерена. Но с тобой я пообедаю. Где подают приличных улиток?
— Поедем к «Луизе». У «Луизы» могут приготовить все, что пожелаешь.
— Прекрасно. Можно, я наемся до отвала? Хочу, чтоб было вволю масляного чесночного соуса, хочу поджаренного ржаного хлеба и хочу макать его туда. Вот в чем преимущество сольных выступлений на сцене — рядом нет ведущего, который бы кривился от чесночного запаха. — И она печально добавила: — И вообще у меня нет мужчины, о котором я могла бы позаботиться после выступления.
— Скоро появится, — сказал Лайон. — Весь Нью-Йорк у твоих ног.
— Вот именно, что «у ног». А в руки взять некого. Мне нужен мужчина. И уж теперь я буду тщательно выбирать. У меня, конечно, не сорок шестой размер, но я и не страшилище. И не просто переспать — мне нужен человек, который заботился бы обо мне… которого бы я уважала… которого бы любила.
— Давай обговорим это за улитками, — предложил он. Нили заказала себе две дюжины улиток. Лайон — всего шесть и, нехотя ковыряя их вилочкой, выслушивал ее жалобы. Он вынужден был признать, что претензии ее вполне обоснованны: никакой личной жизни, кроме выступлений на сцене, у нее действительно не было.
— Нили, — он перегнулся через столик и взял ее руки в свои. — Я понимаю тебя. Выступи только в Голливуде, во Фриско и в Лондоне. После этого мы поселим тебя здесь и, возможно, устроим тебе съемки в фильме или шоу на Бродвее. Я сам займусь этим. Если найдем нужные подходы, то можно было бы начать уже осенью. Мюзикл на Бродвее был бы оптимальным вариантом.
— А кто поедет со мной в Калифорнию и в Лондон? — спросила она.
— Джордж, естественно.
— Тогда забудь и думать об этом, — решительно отрезала она.
— Послушай, у вас с Джорджем произошла размолвка, но ведь он же неплохой парень, и своим успехом ты обязана ему.
— Не было бы никакого успеха, не будь у меня таланта, — мрачно сказала она.
— Естественно, но Джордж сумел разглядеть его и поверить в тебя.
— А ты не сумел?
— Если честно, то нет. Я сомневался.
— Думал, что у меня больше ничего не осталось?
— Я думал не о таланте, а о трудностях этой профессии. Для меня твое возвращение представлялось в виде строгой диеты, напряжения всех сил и нервов. Именно Джордж уверил меня, что публика примет тебя такой, какая ты есть. И оказался прав.
Нили выронила кусок хлеба, который она уже собралась было макнуть в соус. Она отодвинула тарелку.
— Ты говоришь обо мне так, словно я какое-то страшилище.
— Ну что ты, Нили. Ты же понимаешь, что я имею в виду. Я считаю, что ты великолепна — талант и восхитительный человек.
— И толстая распустеха, да?
— Нет, но и не худенькая, как тростинка. Не такая, какой ты была в своих фильмах.
— Наверное, ни один мужчина не мог бы по-настоящему увлечься мною в таком виде, — сказала она. — Я знаю, что мои близнецы вовсю пялили на меня глаза, когда приехали в Детройт. Боже, до чего красивые ребята. Я рада, что они живут с Тэдом. Я чуть не умерла, когда ему разрешили опекунство, когда меня поместили в психушку, но он, по-моему, быстро выправился. Я до сих пор подозреваю, что время от времени он переключается на мальчиков, но дети ничего об этом не знают. Никогда не забуду выражения на их лицах, когда они увидели меня. Бад — он повыше — сказал: «Вот это да, мам, мы недавно смотрели один из твоих фильмов в повторном показе, но сейчас ты совсем не такая».
— Тебе не нужно делаться худой, — стоял на своем Лайон.
— Я могла бы стать худой, если бы у меня был для этого стимул, — грустно сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
— Боже милостивый, да кому она нужна! — воскликнул Лайон.
Джордж рассмеялся.
— Послушай, все эти месяцы это была моя проблема. Мы позабыли, что наш орбитальный спутник все-таки живое существо. Может быть, в психушке ей просто давали селитру, но сейчас ей этого явно не хватает. Некоторое время у нас играл саксофонист, так ему, должно быть, нравились толстухи. И она была с ним счастлива, пока он не ушел из оркестра. А по-моему, просто сбежал, спасая свою жизнь. Несколько раз она находила кого-то себе на ночь, а вот теперь больше уже так не хочет. Заявила мне, что ей нужна квартира и постоянный мужчина, который был бы рядом, когда он ей понадобится. Чует мое сердце, что за этим стоит фирма Джонсона-Гарриса. Наверняка подослали к ней одного из своих красавчиков в черном костюме и брюках в обтяжку, чтобы он поцеловал ей ручку и отпустил пару-другую комплиментов. По-моему, она уже подыскивает предлог, чтобы отделаться от нас.
Лайон улыбнулся.
— Пусть уходит. Если фирма Джонсона-Гарриса хочет выкупить у нас контракт с нею, то давай продадим. За полмиллиона.
— Я думал об этом, — сказал Джордж, — но не можем же мы снять и выбросить наживку, когда пошел самый клев. Завтра я обедаю с Полом Элсомом.
Лайон присвистнул.
— Ну, тогда дело закрутится. Джордж кивнул.
— Две его последние картины превзошли все. Если мы переманим его, к нам перейдет половина звезд Голливуда. Сейчас, когда Эм-Си-Эй демонстрирует такое убогое обращение с талантами, открывается просто необозримое поле деятельности. Все их звезды позаключали краткосрочные соглашения, где только могли. Я уже прозондировал почву, но наша наживка — это Нили. Удержать ее нам нужно во что бы то ни стало.
— Что ж, тогда ступай к ней и принимайся за обработку.
— Уже принимался. Послушай, Лайон, давай смотреть фактам в лицо — я ей никогда не нравился. Это сходило только в начале — тогда у нее не было выбора. А теперь она пользуется ошеломляющим успехом и может себе позволить не любить меня. Вчера вечером она назвала меня жирным боровом. Представь себе: эта корова называет меня свиньей. Нет, Лайон, теперь твой черед.
Лайон сидел в гримерной Нили. Дневное представление подходило к концу. Он посмотрел на телеграммы, которыми было облеплено зеркало: каждая крупная звезда шоу-бизнеса прислала поздравления с пожеланиями всего доброго. Раздались оглушительные аплодисменты, оркестр сыграл под занавес заключительную мелодию, и Лайов весь подобрался, приготовившись к сражению.
Обнаружив его в гримерной, Нили была приятно удивлена.
— Слава богу, этот жирный боров, твой компаньон, сегодня не явился. Вчера вечером мы с ним здорово поцапались. — Взяв из рук Кристины большой бокал пива, она залпом осушила его. — Уф-ф! До чего же приятно. Хочешь Лайон?
— Нет, спасибо. Как насчет того, чтобы пообедать вместе?
— Прекрасно. Анна будет с нами?
— Нет, только мы вдвоем. Нили весело рассмеялась.
— Джордж вводит в бой свои главные силы, да? Ну так вот, разъезжать по гастролям я больше не намерена. Но с тобой я пообедаю. Где подают приличных улиток?
— Поедем к «Луизе». У «Луизы» могут приготовить все, что пожелаешь.
— Прекрасно. Можно, я наемся до отвала? Хочу, чтоб было вволю масляного чесночного соуса, хочу поджаренного ржаного хлеба и хочу макать его туда. Вот в чем преимущество сольных выступлений на сцене — рядом нет ведущего, который бы кривился от чесночного запаха. — И она печально добавила: — И вообще у меня нет мужчины, о котором я могла бы позаботиться после выступления.
— Скоро появится, — сказал Лайон. — Весь Нью-Йорк у твоих ног.
— Вот именно, что «у ног». А в руки взять некого. Мне нужен мужчина. И уж теперь я буду тщательно выбирать. У меня, конечно, не сорок шестой размер, но я и не страшилище. И не просто переспать — мне нужен человек, который заботился бы обо мне… которого бы я уважала… которого бы любила.
— Давай обговорим это за улитками, — предложил он. Нили заказала себе две дюжины улиток. Лайон — всего шесть и, нехотя ковыряя их вилочкой, выслушивал ее жалобы. Он вынужден был признать, что претензии ее вполне обоснованны: никакой личной жизни, кроме выступлений на сцене, у нее действительно не было.
— Нили, — он перегнулся через столик и взял ее руки в свои. — Я понимаю тебя. Выступи только в Голливуде, во Фриско и в Лондоне. После этого мы поселим тебя здесь и, возможно, устроим тебе съемки в фильме или шоу на Бродвее. Я сам займусь этим. Если найдем нужные подходы, то можно было бы начать уже осенью. Мюзикл на Бродвее был бы оптимальным вариантом.
— А кто поедет со мной в Калифорнию и в Лондон? — спросила она.
— Джордж, естественно.
— Тогда забудь и думать об этом, — решительно отрезала она.
— Послушай, у вас с Джорджем произошла размолвка, но ведь он же неплохой парень, и своим успехом ты обязана ему.
— Не было бы никакого успеха, не будь у меня таланта, — мрачно сказала она.
— Естественно, но Джордж сумел разглядеть его и поверить в тебя.
— А ты не сумел?
— Если честно, то нет. Я сомневался.
— Думал, что у меня больше ничего не осталось?
— Я думал не о таланте, а о трудностях этой профессии. Для меня твое возвращение представлялось в виде строгой диеты, напряжения всех сил и нервов. Именно Джордж уверил меня, что публика примет тебя такой, какая ты есть. И оказался прав.
Нили выронила кусок хлеба, который она уже собралась было макнуть в соус. Она отодвинула тарелку.
— Ты говоришь обо мне так, словно я какое-то страшилище.
— Ну что ты, Нили. Ты же понимаешь, что я имею в виду. Я считаю, что ты великолепна — талант и восхитительный человек.
— И толстая распустеха, да?
— Нет, но и не худенькая, как тростинка. Не такая, какой ты была в своих фильмах.
— Наверное, ни один мужчина не мог бы по-настоящему увлечься мною в таком виде, — сказала она. — Я знаю, что мои близнецы вовсю пялили на меня глаза, когда приехали в Детройт. Боже, до чего красивые ребята. Я рада, что они живут с Тэдом. Я чуть не умерла, когда ему разрешили опекунство, когда меня поместили в психушку, но он, по-моему, быстро выправился. Я до сих пор подозреваю, что время от времени он переключается на мальчиков, но дети ничего об этом не знают. Никогда не забуду выражения на их лицах, когда они увидели меня. Бад — он повыше — сказал: «Вот это да, мам, мы недавно смотрели один из твоих фильмов в повторном показе, но сейчас ты совсем не такая».
— Тебе не нужно делаться худой, — стоял на своем Лайон.
— Я могла бы стать худой, если бы у меня был для этого стимул, — грустно сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152