Том повернулся к девушке.
— Это «Шанель номер пять». Я всегда пользуюсь этим одеколоном после бритья. Кое-кто понимает это превратно.
— Нет, мне нравится.
— Отлично. Я достану тебе флакон.
Он снова стал следить за ходом спектакля.
По окончании его они прошли за кулисы к мисс Степлтон, которая присоединилась к их компании в «Сарди». Том сказал, что если бы ему взбрело в голову написать пьесу, он обязательно сочинил бы что-нибудь для Морин. Они заговорили о спектаклях… старых и современных… принялись сравнивать постановки. Дженюари, удивив Тома, вспомнила несколько названий.
— Но ты не могла видеть их, — заметил он. — Они шли, наверно, еще до твоего рождения. Девушка кивнула.
— Да… но с восьми лет я не только смотрела все бродвейские спектакли, но и слушала, сидя в ресторане, как обсуждали пьесы, шедшие в сороковых и пятидесятых.
Она поняла, что они вели беседу, в которой Линда не могла участвовать. Дженюари попыталась втянуть подругу в общий разговор.
— Мы с Линдой учились в одной школе. Она была нашей звездой. Вы бы видели ее в «Энни, возьми свой револьвер».
Линда оживилась, а позже заговорила с мисс Степлтон об интервью для «Блеска».
Когда Том привез девушек к их дому, Линда не попыталась пригласить его к себе.
— Я решила подождать до турне. По-моему, он тоже так настроен. Там все произойдет совершенно естественно.
Утром дверной звонок зазвонил одновременно с будильником. Накинув халат, Дженюари посмотрела в «глазок». Это был посыльный с пакетом. Она приоткрыла дверь, не снимая цепочки. Расписавшись в журнале, попросила мужчину положить посылку на пол. Дженюари сняла цепочку, лишь когда мужчина зашел в лифт. Этому правилу Дженюари научил Майк — оно входило в тот минимум знаний, который необходим девушке для выживания в Нью-Йорке. Когда кабина поехала вниз, Дженюари открыла дверь и схватила посылку. Внеся ее в квартиру, осторожно открыла. Там находился самый большой флакон «Шанель номер пять», какой она когда-либо видела. Записки не было. Девушка прижала подарок к щеке — значит, Том действительно думал о ней. Где ему удалось в восемь тридцать утра раздобыть такой огромный флакон? Он послал один флакон или два? Не понесет ли сейчас посыльный аналогичный подарок Линде?
Благоухая, Дженюари прибыла в редакцию. Линда тотчас уловила запах.
— Что это?
— «Шанель номер пять». Дженюари ждала реакции Линды. Та едва пожала плечами.
— Я положила тебе на стол один рассказ. Прочитай его… Мне он понравился. Скажешь свое мнение. Тема слишком близка мне. Девушка меняет форму носа, чтобы удержать парня… выходит из клиники красавицей… а он бросает ее ради другой, похожей на нее до операции. Забавная вещица… из самотека.
— Из самотека?
— Без рекомендации агента… я ее не заказывала… никогда не слышала об этом авторе… рукопись поступила с вложенным конвертом, на котором был написан адрес отправителя… где-то в Бронксе. Страницы весьма потрепанные, видно, мисс Дэбби Меллон получила немало отказов… думаю, она послала нам рассказ уже после того, как его отвергли в «Женском журнале», «Космо» и «Красной книге». Посмотрим, что скажешь ты.
Придя в свой кабинет, Дженюари закурила сигарету и начала читать рукопись.
Он не послал «Шанель» Линде…
Она перечитала первый абзац рассказа. Ей не удавалось сосредоточиться. Дженюари снова вернулась к началу.
Но, возможно, он тоже считает, что третий будет лишним… и это прощальный подарок.
Дженюари в очередной раз прочитала первую фразу. Посмотрела на часы. Вчера Том позвонил ей домой… утром. Сейчас почти десять… может быть, он снова звонил. Ей следует пользоваться службой передачи сообщений. До сих пор в этом не было необходимости. Майк всегда знал, где найти ее. Он обычно звонил ей в редакцию ежедневно после гольфа. Даже Дэвид мог отыскать Дженюари. Если бы Том захотел поговорить с ней, он догадался бы позвонить в «Блеск». Он ведь нашел ее домашний телефон, не значащийся в телефонной книге. Очевидно, ему пришлось обратиться в справочное бюро. Возможно, он позвонил Линде, и она сказала ему, что Дженюари занимается другой статьей и у нее нет времени ехать с нами в турне.
Она уставилась на рукопись. «Пластическая операция». Дэбби Меллон. Похоже, история, пережитая автором лично. Скорее всего, так… рассказ бедной Дэбби Меллон, отданный Дженюари для оценки. Она испытала укор совести. Она должна прочитать про нос Дэбби Меллон, иначе Бог от нее отвернется и не заставит Тома позвонить. Ерунда! Конечно, Господь не на ее стороне. Почему он должен сочувствовать ей? Способствовать звонку женатого мужчины? «Но я хочу просто побыть рядом с ним, — прошептала девушка, глядя в потолок. — Может быть, подержать его за руку. Это уже плохо?» Она заставила себя уткнуться в рукопись. «Я была похожа на попугая, но Чарли любил меня. Чарли выглядел, как Уоррен Битти. В подобной ситуации у любой девушки появился бы комплекс…»
Она велела себе читать дальше. Дэбби описывала операцию в технических подробностях. Рассказывала о каждой игле, воткнутой в нос. Дженюари поежилась. И подбородок… с ним тоже что-то сделали. Столько мучений, чтобы потерять Чарли на десятой странице. Дженюари остановилась на середине операции. Четверть одиннадцатого. Может быть, он звонил Линде. Она не может вернуться в кабинет Линды, не дочитав рассказ.
К половине одиннадцатого она добралась до последней строки. Дженюари колебалась. Почему не дать Дэбби шанс? Она положила рукопись обратно в большой конверт и направилась по коридору к Линде.
— Мне понравилось, — сказала Дженюари, протягивая Линде.
Молодая женщина кивнула.
— У Сары самый большой нос в Нью-Йорке. Если она даст «добро», мы поставим «Пластическую операцию» в августовский номер. Нам пригодится рассказ начинающего автора — в этом месяце пойдет статья о Томе Кольте. Я хочу сделать во время турне много снимков Тома… черт возьми, если бы Кит не играл в «Гусенице»…
— Ты бы взяла его в турне!
— Да… только потому, что он мне не по карману. Любой другой фотограф заломит такой гонорар… О, придумала. Позвоню Джерри Коулсону. Он весьма талантлив, но еще не знает себе цену. Возможно, я с ним договорюсь.
— Том согласен фотографироваться?
— Я его не спрашивала. И не собираюсь это делать. Слушай, к тому времени у нас будет бурный роман. Вчера вечером в театре он постоянно прижимал свою ногу к моей. И то же самое он делал в «Сарди», когда вы говорили о театре.
— О… ну, я, пожалуй, пойду к себе.
— Садись. Сейчас принесут кофе.
— Нет. Я должна заняться статьей о кошках знаменитостей. Тебе известно, что знаменитостей, имеющих кошек, весьма немного? Они предпочитают собак.
— Ерунда. У одной только Памелы Мейсон тысяча кошек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Это «Шанель номер пять». Я всегда пользуюсь этим одеколоном после бритья. Кое-кто понимает это превратно.
— Нет, мне нравится.
— Отлично. Я достану тебе флакон.
Он снова стал следить за ходом спектакля.
По окончании его они прошли за кулисы к мисс Степлтон, которая присоединилась к их компании в «Сарди». Том сказал, что если бы ему взбрело в голову написать пьесу, он обязательно сочинил бы что-нибудь для Морин. Они заговорили о спектаклях… старых и современных… принялись сравнивать постановки. Дженюари, удивив Тома, вспомнила несколько названий.
— Но ты не могла видеть их, — заметил он. — Они шли, наверно, еще до твоего рождения. Девушка кивнула.
— Да… но с восьми лет я не только смотрела все бродвейские спектакли, но и слушала, сидя в ресторане, как обсуждали пьесы, шедшие в сороковых и пятидесятых.
Она поняла, что они вели беседу, в которой Линда не могла участвовать. Дженюари попыталась втянуть подругу в общий разговор.
— Мы с Линдой учились в одной школе. Она была нашей звездой. Вы бы видели ее в «Энни, возьми свой револьвер».
Линда оживилась, а позже заговорила с мисс Степлтон об интервью для «Блеска».
Когда Том привез девушек к их дому, Линда не попыталась пригласить его к себе.
— Я решила подождать до турне. По-моему, он тоже так настроен. Там все произойдет совершенно естественно.
Утром дверной звонок зазвонил одновременно с будильником. Накинув халат, Дженюари посмотрела в «глазок». Это был посыльный с пакетом. Она приоткрыла дверь, не снимая цепочки. Расписавшись в журнале, попросила мужчину положить посылку на пол. Дженюари сняла цепочку, лишь когда мужчина зашел в лифт. Этому правилу Дженюари научил Майк — оно входило в тот минимум знаний, который необходим девушке для выживания в Нью-Йорке. Когда кабина поехала вниз, Дженюари открыла дверь и схватила посылку. Внеся ее в квартиру, осторожно открыла. Там находился самый большой флакон «Шанель номер пять», какой она когда-либо видела. Записки не было. Девушка прижала подарок к щеке — значит, Том действительно думал о ней. Где ему удалось в восемь тридцать утра раздобыть такой огромный флакон? Он послал один флакон или два? Не понесет ли сейчас посыльный аналогичный подарок Линде?
Благоухая, Дженюари прибыла в редакцию. Линда тотчас уловила запах.
— Что это?
— «Шанель номер пять». Дженюари ждала реакции Линды. Та едва пожала плечами.
— Я положила тебе на стол один рассказ. Прочитай его… Мне он понравился. Скажешь свое мнение. Тема слишком близка мне. Девушка меняет форму носа, чтобы удержать парня… выходит из клиники красавицей… а он бросает ее ради другой, похожей на нее до операции. Забавная вещица… из самотека.
— Из самотека?
— Без рекомендации агента… я ее не заказывала… никогда не слышала об этом авторе… рукопись поступила с вложенным конвертом, на котором был написан адрес отправителя… где-то в Бронксе. Страницы весьма потрепанные, видно, мисс Дэбби Меллон получила немало отказов… думаю, она послала нам рассказ уже после того, как его отвергли в «Женском журнале», «Космо» и «Красной книге». Посмотрим, что скажешь ты.
Придя в свой кабинет, Дженюари закурила сигарету и начала читать рукопись.
Он не послал «Шанель» Линде…
Она перечитала первый абзац рассказа. Ей не удавалось сосредоточиться. Дженюари снова вернулась к началу.
Но, возможно, он тоже считает, что третий будет лишним… и это прощальный подарок.
Дженюари в очередной раз прочитала первую фразу. Посмотрела на часы. Вчера Том позвонил ей домой… утром. Сейчас почти десять… может быть, он снова звонил. Ей следует пользоваться службой передачи сообщений. До сих пор в этом не было необходимости. Майк всегда знал, где найти ее. Он обычно звонил ей в редакцию ежедневно после гольфа. Даже Дэвид мог отыскать Дженюари. Если бы Том захотел поговорить с ней, он догадался бы позвонить в «Блеск». Он ведь нашел ее домашний телефон, не значащийся в телефонной книге. Очевидно, ему пришлось обратиться в справочное бюро. Возможно, он позвонил Линде, и она сказала ему, что Дженюари занимается другой статьей и у нее нет времени ехать с нами в турне.
Она уставилась на рукопись. «Пластическая операция». Дэбби Меллон. Похоже, история, пережитая автором лично. Скорее всего, так… рассказ бедной Дэбби Меллон, отданный Дженюари для оценки. Она испытала укор совести. Она должна прочитать про нос Дэбби Меллон, иначе Бог от нее отвернется и не заставит Тома позвонить. Ерунда! Конечно, Господь не на ее стороне. Почему он должен сочувствовать ей? Способствовать звонку женатого мужчины? «Но я хочу просто побыть рядом с ним, — прошептала девушка, глядя в потолок. — Может быть, подержать его за руку. Это уже плохо?» Она заставила себя уткнуться в рукопись. «Я была похожа на попугая, но Чарли любил меня. Чарли выглядел, как Уоррен Битти. В подобной ситуации у любой девушки появился бы комплекс…»
Она велела себе читать дальше. Дэбби описывала операцию в технических подробностях. Рассказывала о каждой игле, воткнутой в нос. Дженюари поежилась. И подбородок… с ним тоже что-то сделали. Столько мучений, чтобы потерять Чарли на десятой странице. Дженюари остановилась на середине операции. Четверть одиннадцатого. Может быть, он звонил Линде. Она не может вернуться в кабинет Линды, не дочитав рассказ.
К половине одиннадцатого она добралась до последней строки. Дженюари колебалась. Почему не дать Дэбби шанс? Она положила рукопись обратно в большой конверт и направилась по коридору к Линде.
— Мне понравилось, — сказала Дженюари, протягивая Линде.
Молодая женщина кивнула.
— У Сары самый большой нос в Нью-Йорке. Если она даст «добро», мы поставим «Пластическую операцию» в августовский номер. Нам пригодится рассказ начинающего автора — в этом месяце пойдет статья о Томе Кольте. Я хочу сделать во время турне много снимков Тома… черт возьми, если бы Кит не играл в «Гусенице»…
— Ты бы взяла его в турне!
— Да… только потому, что он мне не по карману. Любой другой фотограф заломит такой гонорар… О, придумала. Позвоню Джерри Коулсону. Он весьма талантлив, но еще не знает себе цену. Возможно, я с ним договорюсь.
— Том согласен фотографироваться?
— Я его не спрашивала. И не собираюсь это делать. Слушай, к тому времени у нас будет бурный роман. Вчера вечером в театре он постоянно прижимал свою ногу к моей. И то же самое он делал в «Сарди», когда вы говорили о театре.
— О… ну, я, пожалуй, пойду к себе.
— Садись. Сейчас принесут кофе.
— Нет. Я должна заняться статьей о кошках знаменитостей. Тебе известно, что знаменитостей, имеющих кошек, весьма немного? Они предпочитают собак.
— Ерунда. У одной только Памелы Мейсон тысяча кошек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134