Он видел в них благословение предка на брак с княжной Людмилой, благословение, дать которое явился выходец из могилы. Было ли в этом какое-либо дурное предзнаменование? Этот вопрос князь решил отрицательно. Впрочем, он после долгого размышления нашёл нужным скрыть от княжны Людмилы его ночное видение. Она, как ещё очень молодая девушка, естественно может придать преувеличенное значение таинственному явлению и сообщению с того света, это напугает её и даже может отразиться на её здоровье. Кроме того, происшествие минувшей ночи касается исключительно его, князя. Ему поручено оберегать любимую девушку, от неё зависит его спасение. С какой же стати ему говорить ей о грозящей опасности?
Рассудив всё так, князь начал свой день обычным образом, отдав приказание людям приготовить к пяти часам вечера чай на террасе.
«Я обещал княжне пить чай в павильоне… Но это невозможно… До Зиновьева, вероятно, уже успело дойти известие о вчерашней находке, а потому она поймёт», – мелькнуло в голове князя.
Он всецело отдался приготовлению к вечернему приёму желанных гостей: лично отправился в великолепные оранжереи, чтобы выбрать лучшие фрукты, и долго совещался с главным садовником по поводу двух букетов, которые должны были красоваться на чайном столе пред местами, назначенными для княгини и княжны.
Из оранжереи князь пошёл бродить по парку и незаметно для себя направился именно к тому месту парка, которое было расчищено вчера по его приказанию.
Заросшую часть парка нельзя было узнать. Вычищенные и посыпанные песком дорожки, подстриженные деревья – ничто, казалось, не напоминало о диком, заросшем, глухом, таинственном месте, где над кущей почти переплетавшихся ветвями деревьев высился шпиль заклятого павильона с пронзённым стрелой сердцем. Только одно это здание, каменно-железный свидетель давно минувшего, которое нельзя было совершенно изменить и преобразить волею и руками человека, указывало, что именно на этом месте веками не ударял топор и по траве не скользило лезвие косы.
Но и сам павильон всё же несколько изменился и сбросил с себя большую часть таинственности. Это произошло отчасти оттого, что окружающая сумрачная местность стала более открытой и не бросала на павильон мрачной тени, и, наконец, оттого, что была отворена дверь, вымыты полы, стёкла и даже стены.
Павильон как будто даже манил к себе гуляющего.
Такое, по крайней мере, впечатление произвёл он на князя Сергея. Он совершенно спокойно вошёл в него и не смущаясь опустился на одну из двух поставленных по его же приказанию скамеек.
Внутри павильона было положительно уютно. Ничто не говорило о смерти, несмотря на то, что только вчера отсюда были вынесены останки жертв разыгравшегося здесь эпилога страшной семейной драмы, несмотря на то, что это здание несомненно служило могилой двум возлюбленным.
Быть может, именно эта их любовь и смягчала впечатление их смерти. Любовь не умирает; она всегда говорит о жизни, она – сама жизнь.
Наконец князь вернулся домой, а вскоре приехала и княгиня Полторацкая с дочерью. Сергей Сергеевич провёл дорогих гостей на террасу, где был изящно и роскошно сервирован стол для чая.
– Зачем всё это? Мы запросто, – заметила княгиня, всё же окидывая довольным взглядом сделанные приготовления, доказывавшие, что она с дочерью в доме князя – действительно дорогие, желанные гости.
– Помилуйте, княгиня, для меня сегодня праздник! – И князь выразительно посмотрел на Людмилу.
Последняя покраснела, а княгиня, перехватив этот взгляд, улыбнулась и села на приготовленное для неё место за самоваром. Княжна села рядом с князем.
– А вы тут что, князь, набедокурили? – начала княгиня. – На всю окрестность страх нагнали… Зачем вам понадобилось тревожить неприкосновенность старого павильона?
– А, вы об этом, княгиня! В чём же тут бедокурство?
– Ах, князь, я ещё смягчила название вашего поступка. Согласитесь, что это безумие – так неглижировать семейные преданья. Вы ведь знали, что на этот павильон было наложено вековое заклятие.
– Знал, то есть слышал, хотя мне лично ни мой отец, ни моя мать не говорили серьёзно ничего подобного.
– Странно!
– Они, вероятно, и сами не считали это серьёзным. Я, напротив, взглянул на это дело серьёзнее их и других своих предков и вчера, прежде чем приступить к работе, высказал свой взгляд отцу Николаю, и в его присутствии и с его благословения открыли павильон.
– Вот как? Я этого не знала… Что же вы сказали ему?
Сергей Сергеевич в коротких словах передал княгине свой вчерашний разговор с отцом Николаем.
Княгиня Полторацкая была одной из самых ярых почитательниц луговского священника, а потому для неё участие отца Николая в казавшейся ей до сих пор безумной затее князя делало последнюю иной, освещало её в смысле почти богоугодного дела.
– Вот как? Это – другое дело!.. Как же всё это произошло? – уже совершенно другим, мягким тоном спросила она.
Князь начал подробный рассказ о вчерашних работах, и особенно о моменте, когда отворили павильон и глазам присутствующих представилась картина двух сидевших в объятиях друг друга скелетов.
– Ах, какой ужас! – почти в один голос воскликнули княгиня Васса Семёновна и княжна Людмила, до сих пор молча слушавшая разговор матери с князем и рассказ последнего.
– Павильон теперь совершенно вычищен и неузнаваем… Я не решился приказать подать туда чай только потому, что всё же с ним соединены тяжёлые воспоминания… – И князь, как бы извиняясь, взглянул на Людмилу.
– Вот что ещё выдумали, да я и близко не подойду к нему, а не то что пить чай… Глоток сделать нельзя было бы… Всё они мерещились бы, – заволновалась княгиня.
– Я говорю это потому, что третьего дня, разговаривая с княжной, я обещал ей сегодня пить чай именно в этом павильоне.
– Говорила мне она, говорила об этом… Я даже совсем не хотела по этому случаю ехать к вам, да потом подумала, что вы будете настолько благоразумны, что этого не сделаете.
– Я действительно, не решился на это. Но пройтись посмотреть на павильон не мешает; вы совершенно не узнаете ни того места, где он стоял, ни самого павильона.
Князь, говоря последнюю фразу, более обращался к княжне.
– Это интересно, – ответила Людмила.
– Может быть, тебе это и интересно, но я ни за что не пойду туда… Идите вы, если хотите, я посижу здесь и подожду вас, вечер так хорош! – воскликнула княгиня.
Радостная улыбка появилась на лице князя Сергея при этом позволении. Он с мольбой взглянул на княжну Людмилу и заметил промелькнувшую на её лице довольную улыбку.
Позволение матери пришлось ей, видимо, по сердцу.
Молодые люди поспешили кончить свой чай и, оставив княгиню любоваться картиной залитого красноватым отблеском солнечных лучей парка, спустились по отлогой лестнице террасы и пошли по разбитому пред нею цветнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226