– О, это – полное ничтожество; хорошенький, но глуповатый зверёк…
– Но в таком случае со смертью Полетт политика Франции по отношению к России может сильно измениться? – встревожился Шетарди.
– Я сама боялась этого, – ответила Жанна, – но перед отъездом я виделась с кардиналом Флери по его приглашению и много говорила. Кардинал очень склонен всеми силами содействовать воцарению Елизаветы Петровны; он хочет одного, чтобы это не требовало у Франции больших затрат, так как и без того Швеция стоит ей очень дорого…
– Однако ведь такие дела не делаются без денег! – заметил посол.
– Разумеется, об этом и говорить нечего. Но сам король несравненно более склонен к великодушной щедрости, чем его министр. Через Луизу де Майльи я всегда могу оказать некоторое давление на его величество. Впрочем, об этом мы поговорим в своё время, теперь же я приступлю к той части, которая непосредственно касается меня.
– Я слушаю вас, сударыня! – произнёс Шетарди.
– Я не хочу, чтобы между нами оставалось что-нибудь неясное, недоговорённое. Когда я отправлялась сюда, то кардинал просил меня исследовать положение вещей и тайно от вас, маркиз, сообщить правительству всю правду. Я, разумеется, согласилась, но тут же решила, что такую тёмную роль я играть не буду. Конечно, я – русская и пламенная приверженица цесаревны; я всё готова сделать для её торжества и унижения её и моих врагов, но даже в том случае, когда я увижу, что здесь не всё так делается, как следовало бы, я прежде всего пойду к вам, маркиз, и постараюсь убедить вас в допущенной ошибке и в необходимости исправить её. Заметьте, что даже в случае вашего упорства я не прибегну к доносам и наговорам, и если мне не удастся действовать с вами сообща, то я первая скажу вам об этом. Я сказала вам всё это, маркиз, только потому, что вы, наверное, видели во мне нечто нежелательное. Ни с того ни с сего полномочному послу присылают какую-то сомнительную особу, с которой ещё надо считаться! Но, надеюсь, теперь вы верите мне, что со мной надо считаться только как с патриоткой!
Шетарди встал, подошёл к Жанне и с искренним уважением поцеловал ей руку.
– Я очень надеюсь, что у нас с вами никогда не возникнет никакого разногласия, и выражаю вам своё восхищение и глубочайшее уважение к той рыцарской прямоте и искренности, с которой вы сразу разрубили вопрос. Да, я несколько опасался вашего приезда, но не потому, что вы – «какая-то сомнительная особа», а именно потому, что вы – патриотка, тогда как и я – патриот. Я не могу действовать для России бескорыстно, хотя в некоторых депешах явно сквозила тенденция нашего правительства к сумасбродной рыцарственности. Я искренне желаю добра России, но интересы Франции для меня всё-таки на первом плане.
– Ну, в этом отношении я, разумеется, ваш первый друг, – заметил Суврэ. – Я считал бы недостойным любимой женщины, если бы она отреклась от своей родины, но и сам отрекаться не собираюсь от своей. Впрочем, всё это – академические рассуждения. Перейдём к деловой сути. Я привёз вам, маркиз, верительные грамоты, причём кардинал на словах просил меня передать вам, что ни малейшие отступления от этикета не должны быть допущены. Грамоты должны быть вручены малолетнему императору или никому.
– Я уже сообщал кардиналу, каких затруднений надо ждать из такого положения вещей!
– Совершенно верно, но тут уж ничего не поделаешь. Затем французское правительство хочет, чтобы всякие денежные услуги, оказываемые вами цесаревне, являлись вашим личным делом…
– Но позвольте, я не настолько богат…
– Вы не поняли меня! Никто не требует, чтобы вы ссужали её высочество деньгами из личных средств. Просто, во избежание разных нежелательных осложнений, каждый раз, когда вы будете передавать цесаревне какую-нибудь сумму, вы должны говорить, что эти деньги раздобыли вы лично…
– Надо вам сказать, – вмешалась Жанна, – что Елизавета Петровна, поскольку я её знаю, очень легкомысленна. Кроме того, Франции, как государству, будет неудобно требовать возмещения затрат. Таким образом, если наши планы осуществятся, то частному лицу будет гораздо легче получить обратно деньги.
– Кроме того, – продолжал Суврэ, – и в депешах вы должны по возможности обходить этот вопрос. Чем меньше будет упоминаться об этом, тем лучше. С этой целью наше правительство наметило себе в Петербурге агента, которого никто – а прежде всего он же сам – не заподозрит в политической миссии. Тот же купец, который приехал сюда по торговым делам и привёз вам, маркиз, известие о нашем прибытии, известил молодого де Мань, чтобы он пришёл сюда сегодня вечером.
– Де Мань? Но ведь это – картёжник, кутила и беспутник!
– Вот это-то и ценно в нём. У де Мань имеется в Париже богатый дядюшка, и нет ничего естественнее того, что этот дядя будет пересылать игроку-племяннику крупные суммы. Мало того, дядя сообщил племяннику, чтобы он оказывал вам кредит. Ведь бывает и так, что он в выигрыше, а получения денег из Парижа, да ещё обходным путём, долго ждать. Таким образом, вы видите сами, что вам значительно облегчается денежная сторона дела. А теперь расскажите нам, что сделано для цесаревны Елизаветы вообще?
– Пока ещё сделано очень мало, но в этом виновата только сама цесаревна, – ответил Шетарди. – Я не могу активно вмешаться в это дело потому, что не имею никаких гарантий, а царевна всё затрудняется дать нам их. Совершенно одинаково положение и шведского посла.
– Но каких же гарантий вы ждёте? – спросила Жанна.
– Видите ли, прежде мы требовали много, теперь же свели свои желания к следующему. В случае воцарения принцессы Елизаветы Россия должна вознаградить Швецию за все издержки по ведению военной кампании, которая долженствует отвлечь внимание теперешнего русского правительства; во-вторых, дать обязательство субсидировать Швецию; в-третьих, предоставить Швеции и Франции те преимущества, которые имеют англичане, и в-четвёртых, дать обязательство, что с момента воцарения принцессы Россия прекратит действие всех прежних договоров и не будет вступать в союзы ни с кем, кроме Швеции и Франции.
– Я должна сказать, что эти требования сравнительно умеренны. Неужели царевна не соглашается?
– На словах она соглашается на всё, но отказывается дать письменные гарантии. И вот из-за этого-то у нас и остановка. Но посудите сами: Нолькен должен дать шведскому тайному комитету, специально ведающему это дело, хоть какие-нибудь доказательства того, что царевна действительно хочет иностранного вмешательства и действительно претендует на русский трон. Не забудьте, что в данный момент война с Россией далеко не выгодна Швеции. Если царевна действительно вступит на престол, тогда это будет простой диверсией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226