И Жанне делалось больно при мысли, что она подчинила всю свою жизнь мысли спасти Россию возведением на престол Елизаветы Петровны и что эта мысль оказалась новой химерой.
Тем временем отношения со Швецией всё портились и портились. В середине июня стало известным, что шведское правительство отзывает барона Нолькена обратно в Швецию. Его отъезд был назначен на конец июня, и это всполошило приверженцев цесаревны. Ведь отзыв посла означал близость открытия военных действий, а если для возведения царевны на престол не воспользоваться этой внешней заварухой, тогда долго ещё пришлось бы ждать другого столь же удобного момента.
Незадолго до своего отъезда Нолькен объехал с прощальными визитами всех высоких лиц. Был он и у цесаревны, но переговорить им по душам не удалось, так как при приёме присутствовало несколько человек из тех, доверять которым было невозможно. Поэтому, чтобы известить Нолькена о своём решении по поводу нескольких возбуждённых им вопросов, Елизавета Петровна послала вечером, накануне отъезда посла, Столбина-Воронихина сообщить на словах свой ответ.
Не без внутреннего неудовольствия подчинился Столбин приказанию царевны. Ведь этот вечер был кануном не только отъезда барона Нолькена, но и его собственной свадьбы, которая должна была произойти в домовой церкви дворца Елизаветы Петровны. Но что было делать? И с тяжёлым сердцем Пётр Андреевич поздно вечером вышел из дворца.
Почему-то в этот день его с особенной силой преследовали воспоминания. Припомнилось, как он впервые увидел Оленьку, как с первого взгляда пленился её хрупкой прелестью, как объяснился с ней. Припомнилось тяжёлое время разлуки, радость обретения… А завтра… завтра…
Но ему даже страшно становилось от сладостной сути предвкушения ожидавшего его счастья.
Погружённый в свои тихие мечты, он подвигался по заснувшим улицам, не обращая внимания на то, что за ним всё время и неотступно крадётся какая-то тень. Не подозревая ничего, Столбин свернул в переулочек, совершенно пустынный и тёмный, несмотря на то что стояла белая ночь; темнота происходила оттого, что небо было густо обложено большими мохнатыми тучами.
Навстречу ему показались двое мирных прохожих. Поравнявшись со Столбиным, они расступились по обе стороны, как бы желая дать ему дорогу, но не успел Пётр Андреевич сделать и двух шагов, как сзади его сильным броском опрокинули на спину, и в тот же момент кто-то третий засунул ему в рот тряпку. Затем Столбин почувствовал, что его быстро и ловко окручивают верёвками.
– Стой-ка, ребята, – проговорил знакомый голос, – сначала надо посмотреть, тот ли это, кто нам нужен, а то как бы греха не вышло! Этот самый! – продолжал он, пригибаясь к самому лицу брошенного на землю, причём Столбин увидал перед собой наглое лицо Ваньки Каина. – Э, ангелы небесные! – вдруг вскрикнул негодяй, внимательно приглядываясь к глазам Столбина. – Да ведь это – старый знакомец, купец Алексеев! Ну, знатная нам пташка попалась!
Он пронзительно свистнул, и в ответ на это из-за угла прослышался такой же свист, после чего к группе подъехал крытый возок.
– Тащи, ребята, его благородие в возок! – скомандовал Ванька. – Да осторожнее, не расшибите, а то сразу многих персон ушибёте! Вы думаете, это – одно лицо? Как бы не так! Ушибёте Воронихина – так купец Алексеев заплачет, а господин Столбин слёзы утирать будет. Пожалуй, что и переводчик Шмидт закряхтит, кто ж его знает!
Столбина втащили в возок и положили поперёк. Рядом кое-как умостился Ванька, дверца захлопнулась, и возок быстрой рысцой тронулся в путь.
– Ну берегись теперь, ваше благородие! – не помня себя от радости, заговорил Ванька. – Теперь сразу за всё рассчитаемся! Отольются волку овечьи слёзки, уж погоди! Много мне из-за вашего благородия докуки вышло; сколько раз ты уже из моих рук вывёртывался, да теперь не увернёшься, шалишь, брат!
Через полчаса езды возок остановился, послышался скрип ворот, возок въехал во двор. Когда новый скрип ворот возвестил, что они опять закрыты, Столбина вынесли из возка, отнесли на руках в какой-то мрачный подвал и бросили там на пол. Затем, вынув изо рта арестованного тряпку, Ванька поспешно удалился, оставив Столбина связанным в душной, промозглой вонючей темноте.
Прошло некоторое время; Столбин даже не мог учесть, сколько именно, – так оглушило его это неожиданное нападение. Вдали послышался звук многих шагов, гулко отдававшихся под сводами, зазвенел замок отпираемой двери, скрипнули тяжёлые железные петли, и дверь открылась, впуская вместе с волной яркого света группу из нескольких человек. Когда Столбин открыл глаза, ослеплённые резким переходом от тьмы к свету, он увидел, что находится в застенке, о чём свидетельствовал ряд страшных орудий, вокруг которых уже хлопотали палачи. Перед ним с улыбочкой стоял Кривой. Вдали за столом, покрытым красным сукном, восседал с бесстрастным лицом князь Шаховской, Юпитер застенка, а рядом с ним писец чинил перья, готовясь записывать показания допрашиваемого.
– Вот не чаяли свидеться! – с добродушнейшим на свете видом заговорил Кривой. – Сколько лет не видались, а всё же Бог привёл. Эх, барин, барин! Говорил я тебе тогда, руби дерево по себе, не борись с сильным, почитай власть имущих! Не послушался ты меня – вот куда тебя суемудрие привело!
– Делай своё дело, палач, – презрительно ответил ему Столбин, – но не говори о том, чего не понимаешь!
– Обвиняемый совершенно прав, – скрипучим голосом вмешался Шаховской, – всякие излишние разговоры бесполезны, время дорого и терять его даром нечего. Подведите обвиняемого к столу!
Начался допрос. Столбин отвечал твёрдо и сжато на вопросы, касавшиеся его самого, но чуть только вопрос касался политики царевны Елизаветы, её приверженцев и отношений к послам иностранных держав, так он замыкался в упорном молчании.
Тогда приступили к пытке. Взвесили несчастного на дыбу, били плетьми, прижигали кожу, забивали деревянные гвозди под ногти, ломали кости колодками – ни звука, ни стона не вырывалось из плотно сжатых губ мученика; только его бесстрашные глаза слали безмолвные проклятия.
Но и взор этих глаз, возбуждённых решимостью и героизмом, стал меркнуть.
– Оленька! – простонал он.
Вдруг веки Столбина закрылись, голова безжизненно свисла набок.
– Довольно пока на сегодня! – приказал Шаховской. – Пошлите за лекарем, пусть приведёт в чувство и отходит – денька через два опять за него примемся, тогда небось заговорит!
Но напрасны были старания врача. Привести Столбина в чувство не удалось. Оленька вторично овдовела, ни разу не бывши замужем.
XVI
ПОВОРОТНЫЙ ПУНКТ
Выждав дня три, Ванька Каин с ухмыляющейся физиономией отправился к Кривому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226
Тем временем отношения со Швецией всё портились и портились. В середине июня стало известным, что шведское правительство отзывает барона Нолькена обратно в Швецию. Его отъезд был назначен на конец июня, и это всполошило приверженцев цесаревны. Ведь отзыв посла означал близость открытия военных действий, а если для возведения царевны на престол не воспользоваться этой внешней заварухой, тогда долго ещё пришлось бы ждать другого столь же удобного момента.
Незадолго до своего отъезда Нолькен объехал с прощальными визитами всех высоких лиц. Был он и у цесаревны, но переговорить им по душам не удалось, так как при приёме присутствовало несколько человек из тех, доверять которым было невозможно. Поэтому, чтобы известить Нолькена о своём решении по поводу нескольких возбуждённых им вопросов, Елизавета Петровна послала вечером, накануне отъезда посла, Столбина-Воронихина сообщить на словах свой ответ.
Не без внутреннего неудовольствия подчинился Столбин приказанию царевны. Ведь этот вечер был кануном не только отъезда барона Нолькена, но и его собственной свадьбы, которая должна была произойти в домовой церкви дворца Елизаветы Петровны. Но что было делать? И с тяжёлым сердцем Пётр Андреевич поздно вечером вышел из дворца.
Почему-то в этот день его с особенной силой преследовали воспоминания. Припомнилось, как он впервые увидел Оленьку, как с первого взгляда пленился её хрупкой прелестью, как объяснился с ней. Припомнилось тяжёлое время разлуки, радость обретения… А завтра… завтра…
Но ему даже страшно становилось от сладостной сути предвкушения ожидавшего его счастья.
Погружённый в свои тихие мечты, он подвигался по заснувшим улицам, не обращая внимания на то, что за ним всё время и неотступно крадётся какая-то тень. Не подозревая ничего, Столбин свернул в переулочек, совершенно пустынный и тёмный, несмотря на то что стояла белая ночь; темнота происходила оттого, что небо было густо обложено большими мохнатыми тучами.
Навстречу ему показались двое мирных прохожих. Поравнявшись со Столбиным, они расступились по обе стороны, как бы желая дать ему дорогу, но не успел Пётр Андреевич сделать и двух шагов, как сзади его сильным броском опрокинули на спину, и в тот же момент кто-то третий засунул ему в рот тряпку. Затем Столбин почувствовал, что его быстро и ловко окручивают верёвками.
– Стой-ка, ребята, – проговорил знакомый голос, – сначала надо посмотреть, тот ли это, кто нам нужен, а то как бы греха не вышло! Этот самый! – продолжал он, пригибаясь к самому лицу брошенного на землю, причём Столбин увидал перед собой наглое лицо Ваньки Каина. – Э, ангелы небесные! – вдруг вскрикнул негодяй, внимательно приглядываясь к глазам Столбина. – Да ведь это – старый знакомец, купец Алексеев! Ну, знатная нам пташка попалась!
Он пронзительно свистнул, и в ответ на это из-за угла прослышался такой же свист, после чего к группе подъехал крытый возок.
– Тащи, ребята, его благородие в возок! – скомандовал Ванька. – Да осторожнее, не расшибите, а то сразу многих персон ушибёте! Вы думаете, это – одно лицо? Как бы не так! Ушибёте Воронихина – так купец Алексеев заплачет, а господин Столбин слёзы утирать будет. Пожалуй, что и переводчик Шмидт закряхтит, кто ж его знает!
Столбина втащили в возок и положили поперёк. Рядом кое-как умостился Ванька, дверца захлопнулась, и возок быстрой рысцой тронулся в путь.
– Ну берегись теперь, ваше благородие! – не помня себя от радости, заговорил Ванька. – Теперь сразу за всё рассчитаемся! Отольются волку овечьи слёзки, уж погоди! Много мне из-за вашего благородия докуки вышло; сколько раз ты уже из моих рук вывёртывался, да теперь не увернёшься, шалишь, брат!
Через полчаса езды возок остановился, послышался скрип ворот, возок въехал во двор. Когда новый скрип ворот возвестил, что они опять закрыты, Столбина вынесли из возка, отнесли на руках в какой-то мрачный подвал и бросили там на пол. Затем, вынув изо рта арестованного тряпку, Ванька поспешно удалился, оставив Столбина связанным в душной, промозглой вонючей темноте.
Прошло некоторое время; Столбин даже не мог учесть, сколько именно, – так оглушило его это неожиданное нападение. Вдали послышался звук многих шагов, гулко отдававшихся под сводами, зазвенел замок отпираемой двери, скрипнули тяжёлые железные петли, и дверь открылась, впуская вместе с волной яркого света группу из нескольких человек. Когда Столбин открыл глаза, ослеплённые резким переходом от тьмы к свету, он увидел, что находится в застенке, о чём свидетельствовал ряд страшных орудий, вокруг которых уже хлопотали палачи. Перед ним с улыбочкой стоял Кривой. Вдали за столом, покрытым красным сукном, восседал с бесстрастным лицом князь Шаховской, Юпитер застенка, а рядом с ним писец чинил перья, готовясь записывать показания допрашиваемого.
– Вот не чаяли свидеться! – с добродушнейшим на свете видом заговорил Кривой. – Сколько лет не видались, а всё же Бог привёл. Эх, барин, барин! Говорил я тебе тогда, руби дерево по себе, не борись с сильным, почитай власть имущих! Не послушался ты меня – вот куда тебя суемудрие привело!
– Делай своё дело, палач, – презрительно ответил ему Столбин, – но не говори о том, чего не понимаешь!
– Обвиняемый совершенно прав, – скрипучим голосом вмешался Шаховской, – всякие излишние разговоры бесполезны, время дорого и терять его даром нечего. Подведите обвиняемого к столу!
Начался допрос. Столбин отвечал твёрдо и сжато на вопросы, касавшиеся его самого, но чуть только вопрос касался политики царевны Елизаветы, её приверженцев и отношений к послам иностранных держав, так он замыкался в упорном молчании.
Тогда приступили к пытке. Взвесили несчастного на дыбу, били плетьми, прижигали кожу, забивали деревянные гвозди под ногти, ломали кости колодками – ни звука, ни стона не вырывалось из плотно сжатых губ мученика; только его бесстрашные глаза слали безмолвные проклятия.
Но и взор этих глаз, возбуждённых решимостью и героизмом, стал меркнуть.
– Оленька! – простонал он.
Вдруг веки Столбина закрылись, голова безжизненно свисла набок.
– Довольно пока на сегодня! – приказал Шаховской. – Пошлите за лекарем, пусть приведёт в чувство и отходит – денька через два опять за него примемся, тогда небось заговорит!
Но напрасны были старания врача. Привести Столбина в чувство не удалось. Оленька вторично овдовела, ни разу не бывши замужем.
XVI
ПОВОРОТНЫЙ ПУНКТ
Выждав дня три, Ванька Каин с ухмыляющейся физиономией отправился к Кривому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226