Несмотря на то, что место, где стоял он, было вычищено, всё же деревья здесь были гуще, нежели в остальном парке, а потому вечером это место казалось мрачнее. К тому же в это время, как нарочно, и луна скрылась за облаками. Это наводило какую-то жуть.
Друзья были нервно настроены. Оба готовы были бы с удовольствием вернуться в уютную столовую или в не менее уютный кабинет, но обоих удерживал стыд сознаться друг пред другом в этом чувстве, которое они оба называли трусостью.
Они подошли уже к выходу на полянку, как вдруг матовые лучи луны пробрались на последнюю и осветили открытую дверь павильона.
Друзья остановились как вкопанные невдалеке от входа в неё. Они оба увидали, что на одной из скамеек, стоявших внутри беседки, сидели близко друг к другу две человеческие фигуры – мужчина и женщина. Контуры этих фигур совершенно ясно выделялись при слабом лунном свете, рассмотреть же их лица и подробности одежды не было возможности. Друзья только заметили, что эти одежды состояли из какой-то прозрачно-светлой материи.
– Однако, – первый заметил граф, – видно, для здешней молодёжи не особенно страшен этот павильон, если она тотчас же стала избирать его для любовных свиданий.
Князь Сергей ничего не ответил. Он стоял рядом с другом, бледный, с остановившимся на видении взглядом. Он сразу подумал, что пред ним не живые люди, а призраки, что это духи умерших в павильоне людей посетили свою могилу.
– Что с тобой? – дрожащим голосом спросил граф Свиридов, вдруг сам почувствовавший какой-то инстинктивный страх.
Но не успел князь ответить, как за павильоном, в нескольких шагах от них, раздался дикий, безумный хохот и послышались удаляющиеся тяжёлые шаги.
– Это он, – произнёс князь Сергей и пошатнулся.
Граф Свиридов, несмотря на охвативший его тоже почти панический страх, успел подхватить приятеля и не дал ему упасть. Когда он посмотрел снова на дверь павильона, внутри последнего никого не было.
– Он имеет выход с другой стороны? – спросил граф, не выпуская из объятий почти бесчувственного князя.
– Нет… – после большой паузы, несколько пришедший в себя, произнёс тот.
– Не может быть! – возразил граф Пётр Игнатьевич. – Ты видишь, всё исчезло. Можешь убедиться, – заметил князь, уже совершенно овладев собою. – Войдём!
Они вошли в павильон, представлявший, как известно, круглую башню с одной дверью.
– Это странно! – взволнованно воскликнул граф Свиридов.
– Я тебе порасскажу ещё много странных вещей.
Друзья возвратились в дом отнюдь не под хорошим впечатлением всего ими виденного и перечувствованного, и, конечно, им было не до сна, а потому они уселись в уютном кабинете, мягко освещённом восковыми свечами. Окна в парк были открыты, и в них тянуло тою свежестью летней ночи которая укрепляет тело и бодрит дух. Некоторое время друзья молчали.
– Чем же это наконец объяснить? – первый нарушил это молчание граф Пётр Игнатьевич.
– Объяснить?.. Нет, брат, объяснить это едва ли чем можно… Надо принимать так…
– Это ужасно!.. Я на твоём месте сейчас же уехал бы из такого страшного места.
– А я между тем не уезжаю, хотя сегодня не в первый раз испытываю проявление этой таинственной силы.
После этого князь передал другу о своём сне накануне того дня, когда был открыт павильон, и о видении, которое было на другой день.
Тот слушал внимательно и, когда князь кончил, воскликнул снова:
– Это ужасно!
– А ты ещё считал меня трусом!.. Ну, прав ли ты? А знаешь, когда мы шли по твоему настоянию в павильон, я чувствовал, что что-нибудь случится!
Снова оба замолчали.
– Кстати, – первый начал Пётр Игнатьевич, – призрак говорил тебе о любимой девушке, в которой твоё счастье… Она-то у тебя есть?
– Есть, – ответил князь, – ведь я сперва на радостях встречи, а затем вследствие этого переполоха, позабыл сказать тебе, что я женюсь. Я сегодня сделал предложение и получил согласие.
– То-то ты был в таком параде. На ком же ты женишься?
– На княжне Полторацкой.
– Вот как. Где же ты откопал такое существо, которое оказалось способным пленить твоё ветреное сердце?.. Оно должно быть совершенством, так как мы с тобою, несмотря на то что у нас разные вкусы, разборчивы.
– Ты не ошибся: княжна Людмила – совершенство.
– Где же она живёт?
– У её матери имение в нескольких верстах от Лугового…
– Ага, значит, соседка. Какова же она собою?
Князь восторжённо стал рисовать пред приятелем портрет княжны Людмилы. Любовь, конечно, делает художника льстецом оригиналу, а потому по рассказу влюблённого князя Людмила выходила прямо сказочной красавицей – действительно совершенством.
Граф Пётр Игнатьевич слушал друга улыбаясь. Он понимал, что тот преувеличивает.
– Посмотрим, посмотрим, – заметил он, когда князь кончил описание достоинств своей невесты, – если ты прикрасил только наполовину, то и тогда она достойна быть женою князя Лугового.
– Она-то достойна, а вот достоин ли я?.. Ты увидишь сам, что я не только не преувеличил, но даже не в силах был воспроизвести пред тобою её образ в настоящем свете… Это выше человеческих сил.
– Одним словом, ни в сказке рассказать, ни пером описать, – засмеялся граф Свиридов. – Но от этого тебе же хуже: я влюблюсь и начну отбивать.
– Ты этого не сделаешь!
Голос князя как-то порвался. Шутка друга больно кольнула ему сердце.
«А что, если действительно княжна Людмила полюбила меня только потому, что жила в глуши, без людей, без общества? – подумал он. – Нельзя же, в самом деле, считать обществом тамбовских кавалеров. Она увидит графа и вдруг…»
При этой мысли князь почувствовал, как похолодела в нём вся кровь.
Граф Пётр Игнатьевич заметил произведённое его шуткой впечатление и произнёс:
– Да ты, кажется, серьёзно принимаешь шутку и впрямь испугался моего соперничества?
– Нет, не то, голубчик! Только прошу тебя, не шути так! Моё чувство слишком серьёзно. Мало ли что на самом деле может случиться!
– Ну, ты действительно влюбился до сумасшествия! – воскликнул граф Свиридов. – На тебя даже нельзя и обижаться. За кого же ты меня принимаешь, если думаешь, что я способен, даже при полной возможности, отбить невесту у приятеля?
– Ты можешь сделать это невольно. Ты слышал, что «он» сказал? «Адские силы против вас».
– Спасибо и за то, что, по твоему мнению, я могу явиться одной из адских сил.
– Они могут действовать через тебя.
– Нет, голубчик, у меня на груди есть крест. Но оставим этот разговор. Можешь, если опасаешься, даже совсем не знакомить меня со своей невестой.
– Нет, отчего же… Мы поедем к ним завтра же. Прости меня, я действительно говорил несообразности. Я так взволнован… У меня до сих пор звучит этот смех, который мы слышали у павильона. Я ведь слышу во второй раз…
– Второй раз!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226
Друзья были нервно настроены. Оба готовы были бы с удовольствием вернуться в уютную столовую или в не менее уютный кабинет, но обоих удерживал стыд сознаться друг пред другом в этом чувстве, которое они оба называли трусостью.
Они подошли уже к выходу на полянку, как вдруг матовые лучи луны пробрались на последнюю и осветили открытую дверь павильона.
Друзья остановились как вкопанные невдалеке от входа в неё. Они оба увидали, что на одной из скамеек, стоявших внутри беседки, сидели близко друг к другу две человеческие фигуры – мужчина и женщина. Контуры этих фигур совершенно ясно выделялись при слабом лунном свете, рассмотреть же их лица и подробности одежды не было возможности. Друзья только заметили, что эти одежды состояли из какой-то прозрачно-светлой материи.
– Однако, – первый заметил граф, – видно, для здешней молодёжи не особенно страшен этот павильон, если она тотчас же стала избирать его для любовных свиданий.
Князь Сергей ничего не ответил. Он стоял рядом с другом, бледный, с остановившимся на видении взглядом. Он сразу подумал, что пред ним не живые люди, а призраки, что это духи умерших в павильоне людей посетили свою могилу.
– Что с тобой? – дрожащим голосом спросил граф Свиридов, вдруг сам почувствовавший какой-то инстинктивный страх.
Но не успел князь ответить, как за павильоном, в нескольких шагах от них, раздался дикий, безумный хохот и послышались удаляющиеся тяжёлые шаги.
– Это он, – произнёс князь Сергей и пошатнулся.
Граф Свиридов, несмотря на охвативший его тоже почти панический страх, успел подхватить приятеля и не дал ему упасть. Когда он посмотрел снова на дверь павильона, внутри последнего никого не было.
– Он имеет выход с другой стороны? – спросил граф, не выпуская из объятий почти бесчувственного князя.
– Нет… – после большой паузы, несколько пришедший в себя, произнёс тот.
– Не может быть! – возразил граф Пётр Игнатьевич. – Ты видишь, всё исчезло. Можешь убедиться, – заметил князь, уже совершенно овладев собою. – Войдём!
Они вошли в павильон, представлявший, как известно, круглую башню с одной дверью.
– Это странно! – взволнованно воскликнул граф Свиридов.
– Я тебе порасскажу ещё много странных вещей.
Друзья возвратились в дом отнюдь не под хорошим впечатлением всего ими виденного и перечувствованного, и, конечно, им было не до сна, а потому они уселись в уютном кабинете, мягко освещённом восковыми свечами. Окна в парк были открыты, и в них тянуло тою свежестью летней ночи которая укрепляет тело и бодрит дух. Некоторое время друзья молчали.
– Чем же это наконец объяснить? – первый нарушил это молчание граф Пётр Игнатьевич.
– Объяснить?.. Нет, брат, объяснить это едва ли чем можно… Надо принимать так…
– Это ужасно!.. Я на твоём месте сейчас же уехал бы из такого страшного места.
– А я между тем не уезжаю, хотя сегодня не в первый раз испытываю проявление этой таинственной силы.
После этого князь передал другу о своём сне накануне того дня, когда был открыт павильон, и о видении, которое было на другой день.
Тот слушал внимательно и, когда князь кончил, воскликнул снова:
– Это ужасно!
– А ты ещё считал меня трусом!.. Ну, прав ли ты? А знаешь, когда мы шли по твоему настоянию в павильон, я чувствовал, что что-нибудь случится!
Снова оба замолчали.
– Кстати, – первый начал Пётр Игнатьевич, – призрак говорил тебе о любимой девушке, в которой твоё счастье… Она-то у тебя есть?
– Есть, – ответил князь, – ведь я сперва на радостях встречи, а затем вследствие этого переполоха, позабыл сказать тебе, что я женюсь. Я сегодня сделал предложение и получил согласие.
– То-то ты был в таком параде. На ком же ты женишься?
– На княжне Полторацкой.
– Вот как. Где же ты откопал такое существо, которое оказалось способным пленить твоё ветреное сердце?.. Оно должно быть совершенством, так как мы с тобою, несмотря на то что у нас разные вкусы, разборчивы.
– Ты не ошибся: княжна Людмила – совершенство.
– Где же она живёт?
– У её матери имение в нескольких верстах от Лугового…
– Ага, значит, соседка. Какова же она собою?
Князь восторжённо стал рисовать пред приятелем портрет княжны Людмилы. Любовь, конечно, делает художника льстецом оригиналу, а потому по рассказу влюблённого князя Людмила выходила прямо сказочной красавицей – действительно совершенством.
Граф Пётр Игнатьевич слушал друга улыбаясь. Он понимал, что тот преувеличивает.
– Посмотрим, посмотрим, – заметил он, когда князь кончил описание достоинств своей невесты, – если ты прикрасил только наполовину, то и тогда она достойна быть женою князя Лугового.
– Она-то достойна, а вот достоин ли я?.. Ты увидишь сам, что я не только не преувеличил, но даже не в силах был воспроизвести пред тобою её образ в настоящем свете… Это выше человеческих сил.
– Одним словом, ни в сказке рассказать, ни пером описать, – засмеялся граф Свиридов. – Но от этого тебе же хуже: я влюблюсь и начну отбивать.
– Ты этого не сделаешь!
Голос князя как-то порвался. Шутка друга больно кольнула ему сердце.
«А что, если действительно княжна Людмила полюбила меня только потому, что жила в глуши, без людей, без общества? – подумал он. – Нельзя же, в самом деле, считать обществом тамбовских кавалеров. Она увидит графа и вдруг…»
При этой мысли князь почувствовал, как похолодела в нём вся кровь.
Граф Пётр Игнатьевич заметил произведённое его шуткой впечатление и произнёс:
– Да ты, кажется, серьёзно принимаешь шутку и впрямь испугался моего соперничества?
– Нет, не то, голубчик! Только прошу тебя, не шути так! Моё чувство слишком серьёзно. Мало ли что на самом деле может случиться!
– Ну, ты действительно влюбился до сумасшествия! – воскликнул граф Свиридов. – На тебя даже нельзя и обижаться. За кого же ты меня принимаешь, если думаешь, что я способен, даже при полной возможности, отбить невесту у приятеля?
– Ты можешь сделать это невольно. Ты слышал, что «он» сказал? «Адские силы против вас».
– Спасибо и за то, что, по твоему мнению, я могу явиться одной из адских сил.
– Они могут действовать через тебя.
– Нет, голубчик, у меня на груди есть крест. Но оставим этот разговор. Можешь, если опасаешься, даже совсем не знакомить меня со своей невестой.
– Нет, отчего же… Мы поедем к ним завтра же. Прости меня, я действительно говорил несообразности. Я так взволнован… У меня до сих пор звучит этот смех, который мы слышали у павильона. Я ведь слышу во второй раз…
– Второй раз!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226