– Спасибо за совет. Нам можно ехать? – спросил Джэсон.
– Да. – И когда Ганс взялся за вожжи, Губер добавил: – Бетховен живет поблизости от «Белого быка». Значит, до завтра. Жду вас утром в полицейском управлении.
Они ехали по улицам Вены, и Дебора, потрясенная событиями этого ужасного дня, никак не могла успокоиться. Чем глубже мы погружаемся в незнаемое, думал Джэсон, тем больше оно сулит нам неожиданностей. Из головы не выходила угроза Губера: «Вы теперь не в Америке». И, видя повсюду солдат на венских улицах, он жалел, что находится так далеко от родного Бостона.
13. Дорога, которой не видно конца
Им понравилась гостиница «Белый бык» на площади Ам Гоф, она мало изменилась со времен Моцарта, и хозяин похвастался, что шестилетний Моцарт останавливался в ней, когда впервые приезжал в Вену. Полицейское управление находилось поблизости.
Утро было солнечное, теплое, по-осеннему прозрачное, но у Джэсона было тяжело на душе. События у городских ворот оставили неприятный осадок и не давали покоя. Обыск и допрос настолько его потрясли, что он уже не испытывал радости от пребывания в том самом доме, где некогда обитал Моцарт.
Карета проехала по Богнерштрассе через Кольмаркт, по Грабену до полицейского управления, минуя многие места, в свое время хорошо знакомые Моцарту, но ничто не могло развеять мрачного настроения Джэсона. Моцарт жил и на Кольмаркт, и на Грабен, этот город Моцарт любил, но сегодня Джэсону все было безразлично. Сколько раз он предвкушал свой первый день в Вене, мечтал насладиться каждым ее уголком, а теперь должен думать о том, какой допрос ему учинят в полицейском управлении.
Полицейское управление оказалось мрачным серым зданием с зарешеченными окнами и тяжелыми коваными дверями. Джэсон оставил Ганса на улице, а сам с Деборой проследовал за караульным в темную приемную. На грубо сколоченных скамьях, в спертом воздухе сидело множество людей; то были крестьяне, приехавшие в Вену искать работу.
Дебора с трудом разбирала их провинциальный гортанный говор.
– Долго ли нам придется ждать? – спросила Дебора караульного.
– До конца дня. А может, и до завтра. Некоторые дожидаются целую неделю.
– Но нам назначено свидание. Караульный насмешливо улыбнулся.
Но когда Дебора сунула ему два гульдена и сказала, что их ждет сам господин Губер, караульный быстро припрятал деньги и велел им следовать за ним.
После неприглядной приемной кабинет Губера поразил Джэсона своим убранством, говорившим об изысканности вкуса хозяина. Тяжелые красного бархата занавеси закрывали окна, стулья блестели позолотой, массивная печь из белого кафеля занимала весь угол, а сам Губер восседал за отделанным мрамором столом. Он явно поджидал их. Его отлично сшитый серый сюртук и шелковый галстук отвечали самой последней моде. Однако встреча, видимо, не обещала ничего хорошего.
Заметив, что Дебора разглядывает обнаженную, в человеческий рост мраморную фигуру, Губер гордо объявил:
– Это Венера, госпожа Отис, она скрашивает мне жизнь. Как вы ее находите?
– Прошу вас, господин Губер, верните наши паспорта.
– Вы не одобряете моего вкуса?
– Мы приехали сюда из Бостона не для того, чтобы изучать искусство.
– Не сомневаюсь.
Наступило неловкое молчание, и Джэсон поспешил добавить:
– Господин Губер, вчера вы заверили нас, что отдадите нам паспорта.
– Неправда, я только сказал, что вам необходимо явиться сюда и ответить на некоторые вопросы. Это неизбежная формальность, пока вы находитесь в нашем государстве.
– Что вы хотите знать, господин Губер? – спросил Джэсон, с трудом сохраняя невозмутимость.
– Антон Гроб говорит, что у вас надежные рекомендации и что ваш свекор влиятельный бостонский банкир. Он прислал Гробу на ваше имя тысячу гульденов. Как вы предполагаете ими распорядиться?
– Это наше личное дело, – возмутилась Дебора.
– Советую вам отвечать на мои вопросы.
– Но это вас не касается.
– Госпожа Отис, нас касается все происходящее в Вене. Как долго вы собираетесь пробыть в городе?
Деборе нетерпелось ответить: ни единого дня, но она сдержалась:
– Все зависит от мужа. И от его встречи с господином Бетховеном.
– Нам нужны точные сроки.
– Мне потребуется около трех месяцев, господин Губер, – ответил Джэсон.
– И где вы собираетесь их провести?
– В Вене.
– Только в Вене?
– Возможно, также в Зальцбурге.
– Отчего в Зальцбурге?
– Говорят, что красивый город. Он заслуживает посещения.
– К тому же там родился Моцарт.
Джэсон хотел было ответить, что ему это безразлично, но Губер опередил его:
– Вы явно интересуетесь Моцартом. Гроб лишь подтвердил мои подозрения. Ваш свекор написал об этом Гробу. Насколько я понимаю, господин Пикеринг не разделяет этой вашей страсти. Надеюсь, вас интересует только его музыка.
– Я уже говорил, господин Губер, что я композитор. Здесь я могу пополнить свое музыкальное образование.
– И, тем не менее, для посещения Зальцбурга вам потребуется особое разрешение.
– Это правило обязательно для всех? – удивился Джэсон.
– Для некоторых, по нашему выбору. Все законы и правила, установленные государством, должны беспрекословно выполняться.
Тоном учителя, допрашивающего провинившихся учеников, Губер спросил, где и когда они родились и какое положение занимают в Америке, а затем поинтересовался:
– Есть ли у вас родственники или друзья в Австрийской империи?
Джэсон ответил, что нет, но что он надеется познакомиться с друзьями Бетховена и, возможно, Гайдна и Моцарта.
Дебора добавила, что ее муж не только композитор, но и хороший пианист. Лучше она назвала бы меня просто банковским служащим, подумал Джэсон.
Им показалось, что допрос окончен, но Губер спросил:
– А вы не студент?
– Нет. Правда, вы можете считать меня студентом, изучающим музыку Бетховена.
– И вы не собираетесь поступать в здешний университет?
– Нет! К чему мне это?
– Но вы ведь останавливались в Гейдельберге?
– Да. Потому что Гейдельберг находится на пути в Вену.
– Не встречались ли вы там со студентами? Университетские студенты – главные зачинщики всех беспорядков, – зло сказал Губер. – Особенно в немецких княжествах и Гейдельберге. Мы не спускаем с них глаз. Мой вам совет, держитесь от них подальше.
– Мы это будем иметь в виду. Спасибо за предупреждение, господин Губер, – сказала Дебора.
Теперь они не сомневались, что Губер вернет им паспорта, но тот протянул им временные визы, поперек которых написал: «Действительны до 1 января 1825 года».
– На три месяца. Если вы захотите пробыть здесь дольше, придется обратиться ко мне за продлением.
– Но вчера вы сказали… – начала Дебора.
– Я обещал вернуть вам паспорта, если вы удовлетворительно ответите на все вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107