Оно совершенно испорчено. Я всего лишь ответила на обиду…
Девушка попыталась выпрямиться, но Правитель рявкнул, предостерегая её:
— Не смей поднимать головы! На этом празднике ты гостья, а не хозяйка! Ты ещё слишком молода, чтобы как следует знать этикет, и уж, конечно, у тебя недостаточно опыта, чтобы ставить на место других. Тем более, если произошла случайность. Ты обернулась и ударила гостью, далеко превосходящую тебя по положению! Ты это понимаешь?
— Да, Ваше Высочество.
Кирон вновь взглянул на посланницу.
— Наказание должен назначить я. Оно будет приведено в исполнение завтра утром. Я учту ваше мнение, Иерария. Полагаю, подойдут пять ударов плетьми — за пощёчину и нанесённое таким образом оскорбление.
Мгновение она размышляла, затем собралась что-то сказать, но тут девушка жалобно всхлипнула. Нессагия произнесла:
— Мне не хочется, чтобы на её спине остались шрамы. Ведь она не сделала ничего такого, что оставило бы шрамы на моем теле.
— Вы очень снисходительны, Иерария. — Кирон посмотрел на девушку. — Встань прямо, девочка!
Она выпрямилась. Краски размазались, превратив её лицо в нелепую маску.
— Благодарю вас, госпожа!
Кирон снял ненужный пояс и отбросил его в сторону.
— Иерария добра, но я не расположен к милосердию. Шрамов от твоей пощёчины и в самом деле не останется. Но у Келеса Антураси будет четыре шрама, если он выживет! Так что утром ты получишь четыре удара плетьми, а если он умрёт — ещё по четыре за каждый год его жизни!
Девушка застонала и рухнула на колени.
— Но ведь это сотня плетей! Я могу умереть!
Правитель присел рядом и приподнял за подбородок её лицо.
Он понизил голос и проговорил почти шёпотом:
— Нет, дитя моё, я прослежу, чтобы ты не умерла. Ты останешься калекой, твоя спина превратится в уродливое месиво из шрамов. Не сомневайся, я не отменю своего приказа. Я приглашу для тебя лучшего джейкатси, и ты будешь вспоминать об этом наказании каждое мгновение своей жизни, даже когда тебе исполнится восемьдесят лет!
Он вытер испачканные руки о её платье, поднялся и посмотрел на графа Эйриннора.
— Проводите её домой. Скажите её родителям, что я останусь глух к любым мольбам о пощаде. Напротив, они только ещё сильнее раздражают меня.
— Как прикажете, Ваше Высочество. — Мужчина подхватил девушку на руки, миновал вируков и вышел со своей ношей из зала.
Иерария подняла руку.
— Я тоже удалюсь — моё присутствие на празднике теперь нежелательно. Тем не менее, я прошу Правителя высказать мнение относительно моего супруга. Рекарафи ранил Келеса Антураси. Он должен быть наказан.
Кирон заглянул в тёмные глаза воина.
— Ты ударил, защищая свою жену, верно?
Он кивнул.
— Если бы ты довершил удар, то пропорол бы ему бок и сломал спину, не так ли?
Воин снова кивнул. Глаза его едва заметно сузились.
— Ты намеренно смягчил смертельный удар.
Посланница заговорила, прежде чем воин успел кивнуть.
— И тем не менее, он вёл себя недопустимым образом, Ваше Высочество. Назначьте наказание.
— Я оставляю это на ваше усмотрение, Иерария. — Кирон полуприкрыл светлые глаза. — Я накажу женщину, нанёсшую вам оскорбление. А вы назначьте сами подобающее наказание для Рекарафи.
Нессагия учтиво поклонилась.
— Ваша мудрость столь же очевидна, как и ваша справедливость. Если я могу чем-либо помочь семье Антураси, скажите — я сделаю всё, что в моих силах.
— Я приму это к сведению. Благодарю. — Правитель поклонился в ответ. — Жаль, что вам придётся так рано уехать.
— Да, Ваше Высочество, я тоже сожалею. — Иерария выпрямилась и взглянула наверх. — Вам, Киро Антураси, я желаю радостного Празднества, доброго здоровья, долгих лет и процветания. Простите нас за случившееся.
Речь Нессагии привлекла внимание Кирона к площадке в восточной части подиума. Только сейчас он заметил, что Киро уже здесь. Удивительно, что Правитель раньше не почувствовал его присутствия — от старшего Антураси словно исходили жаркие волны ярости. Одеяние Киро из лучшего золотого шелка было расшито пурпурными звёздами. На груди горел медальон в форме солнца. Золотые блёстки сверкали в волосах, на лбу и скулах картографа. Киро окружало ослепительное сияние, словно он сам был солнцем. Прозрачные глаза пылали гневом.
Кирон низко поклонился ему. Выпрямившись, он заговорил:
— Когда династии исполнилось столько же лет, сколько тебе сейчас, Киро Антураси, мы владели неосвоенными землями, не зная их географии. Сейчас Налениру два раза по столько лет, и снова снаряжаются экспедиции в неизведанные места. Они не существуют до того, как их нанесут на карты. Ты — драгоценнейший из граждан Наленира, с тобой и твоим будущим связаны наши процветание и счастье. Мы собрались, чтобы отпраздновать твой день рождения; сегодня прими от нас уважение и восхищение, которых ты достоин.
Выражение глаз Киро едва заметно смягчилось, но Кирон чувствовал — что-то не так. Он не мог понять, что его насторожило, но странное ощущение не покидало, и только усилилось, когда Киро заговорил — ровным, хотя и слегка напряжённым голосом. Все присутствовавшие в огромном зале без труда слышали его слова.
— Правитель Кирон, вы в своём великодушии отвели мне значительную роль в истории Наленира, но я всего лишь вожу пером по бумаге. Моя семья — мой брат, мои племянники, их дети и даже внуки — вот кто создаёт карты. Меня считают золотым рудником, но тогда именно они — рудокопы, а на что годится первое без последних? Однако у меня есть и собственные внуки. Нирати — моя отрада, свет моих очей. Она развлекает меня своими песнями и загадками и мягко предостерегает от излишней резкости, иногда мне свойственной.
Киро принялся мерить шагами площадку. Кирону он напомнил запертого в клетке крупного хищника, который расхаживает по своей тюрьме, приходя во все большее возбуждение.
— В моем возрасте принято передавать своё дело следующему поколению. Мой сын давно покинул нас, так что мою мантию унаследуют его сыновья. Оба они достойны этого. Мой брат и его потомки отмывают золото, но мои внуки ищут новые золотоносные жилы. Без них мой рудник давно бы иссяк.
Он махнул рукой в сторону площадки для танцев.
— Джорим — не просто картограф. Он исследователь и искатель приключений. Он привозит домой не только карты. Он привозит животных и растения, новые плоды, лекарства, пряности — всё, что может сложить в свою походную сумку. Он рассказывает нам об иноземных обычаях, которые затем входят в моду здесь — или нарушают все наши традиции. Полагаю, Джорима устраивает и первое, и второе.
По залу пробежал смешок, и Киро коротко кивнул.
— Я бы хотел, чтобы Джорим остался здесь, со мной; я учил бы его всему, что пригодится ему в будущем, если он займёт моё место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Девушка попыталась выпрямиться, но Правитель рявкнул, предостерегая её:
— Не смей поднимать головы! На этом празднике ты гостья, а не хозяйка! Ты ещё слишком молода, чтобы как следует знать этикет, и уж, конечно, у тебя недостаточно опыта, чтобы ставить на место других. Тем более, если произошла случайность. Ты обернулась и ударила гостью, далеко превосходящую тебя по положению! Ты это понимаешь?
— Да, Ваше Высочество.
Кирон вновь взглянул на посланницу.
— Наказание должен назначить я. Оно будет приведено в исполнение завтра утром. Я учту ваше мнение, Иерария. Полагаю, подойдут пять ударов плетьми — за пощёчину и нанесённое таким образом оскорбление.
Мгновение она размышляла, затем собралась что-то сказать, но тут девушка жалобно всхлипнула. Нессагия произнесла:
— Мне не хочется, чтобы на её спине остались шрамы. Ведь она не сделала ничего такого, что оставило бы шрамы на моем теле.
— Вы очень снисходительны, Иерария. — Кирон посмотрел на девушку. — Встань прямо, девочка!
Она выпрямилась. Краски размазались, превратив её лицо в нелепую маску.
— Благодарю вас, госпожа!
Кирон снял ненужный пояс и отбросил его в сторону.
— Иерария добра, но я не расположен к милосердию. Шрамов от твоей пощёчины и в самом деле не останется. Но у Келеса Антураси будет четыре шрама, если он выживет! Так что утром ты получишь четыре удара плетьми, а если он умрёт — ещё по четыре за каждый год его жизни!
Девушка застонала и рухнула на колени.
— Но ведь это сотня плетей! Я могу умереть!
Правитель присел рядом и приподнял за подбородок её лицо.
Он понизил голос и проговорил почти шёпотом:
— Нет, дитя моё, я прослежу, чтобы ты не умерла. Ты останешься калекой, твоя спина превратится в уродливое месиво из шрамов. Не сомневайся, я не отменю своего приказа. Я приглашу для тебя лучшего джейкатси, и ты будешь вспоминать об этом наказании каждое мгновение своей жизни, даже когда тебе исполнится восемьдесят лет!
Он вытер испачканные руки о её платье, поднялся и посмотрел на графа Эйриннора.
— Проводите её домой. Скажите её родителям, что я останусь глух к любым мольбам о пощаде. Напротив, они только ещё сильнее раздражают меня.
— Как прикажете, Ваше Высочество. — Мужчина подхватил девушку на руки, миновал вируков и вышел со своей ношей из зала.
Иерария подняла руку.
— Я тоже удалюсь — моё присутствие на празднике теперь нежелательно. Тем не менее, я прошу Правителя высказать мнение относительно моего супруга. Рекарафи ранил Келеса Антураси. Он должен быть наказан.
Кирон заглянул в тёмные глаза воина.
— Ты ударил, защищая свою жену, верно?
Он кивнул.
— Если бы ты довершил удар, то пропорол бы ему бок и сломал спину, не так ли?
Воин снова кивнул. Глаза его едва заметно сузились.
— Ты намеренно смягчил смертельный удар.
Посланница заговорила, прежде чем воин успел кивнуть.
— И тем не менее, он вёл себя недопустимым образом, Ваше Высочество. Назначьте наказание.
— Я оставляю это на ваше усмотрение, Иерария. — Кирон полуприкрыл светлые глаза. — Я накажу женщину, нанёсшую вам оскорбление. А вы назначьте сами подобающее наказание для Рекарафи.
Нессагия учтиво поклонилась.
— Ваша мудрость столь же очевидна, как и ваша справедливость. Если я могу чем-либо помочь семье Антураси, скажите — я сделаю всё, что в моих силах.
— Я приму это к сведению. Благодарю. — Правитель поклонился в ответ. — Жаль, что вам придётся так рано уехать.
— Да, Ваше Высочество, я тоже сожалею. — Иерария выпрямилась и взглянула наверх. — Вам, Киро Антураси, я желаю радостного Празднества, доброго здоровья, долгих лет и процветания. Простите нас за случившееся.
Речь Нессагии привлекла внимание Кирона к площадке в восточной части подиума. Только сейчас он заметил, что Киро уже здесь. Удивительно, что Правитель раньше не почувствовал его присутствия — от старшего Антураси словно исходили жаркие волны ярости. Одеяние Киро из лучшего золотого шелка было расшито пурпурными звёздами. На груди горел медальон в форме солнца. Золотые блёстки сверкали в волосах, на лбу и скулах картографа. Киро окружало ослепительное сияние, словно он сам был солнцем. Прозрачные глаза пылали гневом.
Кирон низко поклонился ему. Выпрямившись, он заговорил:
— Когда династии исполнилось столько же лет, сколько тебе сейчас, Киро Антураси, мы владели неосвоенными землями, не зная их географии. Сейчас Налениру два раза по столько лет, и снова снаряжаются экспедиции в неизведанные места. Они не существуют до того, как их нанесут на карты. Ты — драгоценнейший из граждан Наленира, с тобой и твоим будущим связаны наши процветание и счастье. Мы собрались, чтобы отпраздновать твой день рождения; сегодня прими от нас уважение и восхищение, которых ты достоин.
Выражение глаз Киро едва заметно смягчилось, но Кирон чувствовал — что-то не так. Он не мог понять, что его насторожило, но странное ощущение не покидало, и только усилилось, когда Киро заговорил — ровным, хотя и слегка напряжённым голосом. Все присутствовавшие в огромном зале без труда слышали его слова.
— Правитель Кирон, вы в своём великодушии отвели мне значительную роль в истории Наленира, но я всего лишь вожу пером по бумаге. Моя семья — мой брат, мои племянники, их дети и даже внуки — вот кто создаёт карты. Меня считают золотым рудником, но тогда именно они — рудокопы, а на что годится первое без последних? Однако у меня есть и собственные внуки. Нирати — моя отрада, свет моих очей. Она развлекает меня своими песнями и загадками и мягко предостерегает от излишней резкости, иногда мне свойственной.
Киро принялся мерить шагами площадку. Кирону он напомнил запертого в клетке крупного хищника, который расхаживает по своей тюрьме, приходя во все большее возбуждение.
— В моем возрасте принято передавать своё дело следующему поколению. Мой сын давно покинул нас, так что мою мантию унаследуют его сыновья. Оба они достойны этого. Мой брат и его потомки отмывают золото, но мои внуки ищут новые золотоносные жилы. Без них мой рудник давно бы иссяк.
Он махнул рукой в сторону площадки для танцев.
— Джорим — не просто картограф. Он исследователь и искатель приключений. Он привозит домой не только карты. Он привозит животных и растения, новые плоды, лекарства, пряности — всё, что может сложить в свою походную сумку. Он рассказывает нам об иноземных обычаях, которые затем входят в моду здесь — или нарушают все наши традиции. Полагаю, Джорима устраивает и первое, и второе.
По залу пробежал смешок, и Киро коротко кивнул.
— Я бы хотел, чтобы Джорим остался здесь, со мной; я учил бы его всему, что пригодится ему в будущем, если он займёт моё место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141