- Кухарь высказал... ну не версию, предположение: архивы Шимановича.
Может быть, кого-нибудь забеспокоило собственное прошлое, скажем, времен
оккупации. И прослышал этот некто, что у Шимановича подобралось досье с
малоприятными фактами, - Сергей Ильич вскинул глаза на приятеля.
- Кухарь у нас большой стратег! Политические подозрения - его хобби.
- Это я помню... Ну, а объективно? Исключаешь подобный вариант?
- Я ничего не исключаю! - раздраженно ответил Щерба. - Разве что
участие марсиан в убийстве... Можно позавидовать постоянству, с каким
развивается движение мысли Кухаря. Со школьной скамьи. И в одном
направлении... Ты давно его видел?
- Кухаря?
- Да нет, - раздраженно дернул плечом Щерба. - Шимановича.
- Недели две назад.
- Как он... выглядел?
- Как всегда: добр, ироничен, весел.
- Ни на что не жаловался?
- Шиманович? Жаловался?!
Они проговорили еще минут сорок обо всем, о чем могут говорить
немолодые мужчины, обремененные работой и разросшимися семьями, давно и
хорошо знающие друг друга...
35
- Кто у шефа? - спрашивали у секретарши сотрудники, направлявшиеся к
кабинету прокурора области.
- Щерба.
- Надолго там, не знаешь?
Но этого знать она не могла...
Был понедельник, послеобеденное время. К этому часу Щерба успел
относительно вникнуть в жизнь прокуратуры, от которой отстал за три
отпускных недели. Срок вроде и небольшой, а показалось, что минуло чуть ли
не полгода. Он побывал у двух коллег - зональных прокуроров в следственном
отделе, у криминалистов и к полудню знал уже все новости, которые тут же
перестали быть новостями, превратившись в повседневное рутинное,
окончательно вернув Щербу из отпуска в обычное его состояние в этом
здании.
С таким ощущением как бы не прекращавшейся на три недели работы он и
сидел сейчас в кабинете прокурора области. Выяснив для вежливости, как
Щерба отдохнул, прокурор спросил:
- Как там с этим убийством? - вопрос прозвучал так обыденно, словно
Щерба и не уходил в отпуск, и обязан был знать, что делается на данную
минуту в каждой из районных прокуратур города, следствие в которых он
курировал.
- Скорик работает.
Прокурор поморщился.
Щерба понял: Скорик молод, неопытен, стаж всего три года.
- Боюсь, запорит он, - махнул рукой прокурор. - У нас и так с февраля
висят два нераскрытых.
Наверное, некому было больше дать, - сказал резковато Щерба. - Не я
же решал этот вопрос.
- Это понятно, - согласился прокурор.
Он молчал какое-то время, вытряхивая из пепельницы в корзину окурки и
снова закуривая, затем встал, подошел к окну и долго смотрел.
- Вы кажется знали убитого? - прервал прокурор свои раздумья.
- Знал.
- Близко?
- Как сказать... В студенческие годы даже ходил у него в
любимчиках... Иногда встречались и теперь.
- Ну ничего... Придется вам, Михаил Михайлович, взяться.
Создайте бригаду. Скорика обязательно включите. Милицию я взбодрю
через генерала, чтоб они вертелись вокруг вашей оси. Постановление о
передаче в ваше производство сегодня к вечеру будет... Ну а как там с
обкомовским этим поручением?
- До отпуска я почти все проштудировал. Все то же... Там ничего
нового быть не может...
- Учтите, жалобщик строптивый. Не первый раз достает и нас, и обком,
и ЦК. Постарайтесь убедить его. Но так, чтоб следующая жалоба пошла уже не
на нас, мол, отписались... На оперативном совещании сегодня можете не
присутствовать, занимайтесь своими делами, определите, кому что
передадите, поговорите с зональными от моего имени...
С этим Щерба и покинул кабинет.
36
Следователь Красноармейской прокуратуры Скорик явился с утра, и,
выпрямившись, сидел у окна на стуле, терпеливо ожидая, пока Щерба
доругивался с кем-то по телефону. Положив руки на "дипломат", покоившийся
на коленях, худощавый, черноволосый, с гладким, хорошо выбритым смуглым от
загара лицом, Скорик еще с охотой носил форму, которая вынуждала к белой
сорочке и галстуку, что сейчас, в еще жаркую вторую половину августа,
придавало молодому человеку вид торжественно-парадный.
- Как жизнь, Виктор Борисович? - весело спросил Щерба. - Да вы
садитесь поближе, поудобней.
- Работы много. А так все нормально, - Скорик пересел к столу.
- В отпуске были?
- Нет еще.
- А загорели... Я уже отгулял. Вы по графику, кажется, в сентябре?
- Да, удивился Скорик такой осведомленности.
- Боюсь, что не удастся... Дело Шимановича...
- Я принес, - Скорик щелкнул замками "дипломата", извлек еще
тоненькую папку-скоросшиватель и протянул Щербе.
Тот как бы механически взял ее и не глядя, вроде даже небрежно,
отложил в сторону. Он видел, что Скорик напряжен, понимал, что растерянно
гадает, зачем его с утра вызвал зональный, да еще с делом Шимановича.
Поэтому прежде чем сообщить Скорику о решении прокурора области, которое
могло крепко зацепить самолюбие молодого следователя, Щерба ничего не
значащим предварительным разговором, нежеланием сразу листать дело хотел
создать атмосферу непринужденности, и главное - внушить Скорику ощущение,
что тот необходим в работе, которая им предстояла.
- Ситуация такова, Виктор Борисович...
- Меня отстраняют? - вдруг перебил Скорик.
- Ну что вы! Наоборот, я же сказал, что отпуск ваш в сентябре может
накрыться. Дай бог, конечно, чтоб мы размотали это до сентября. Но я не
такой оптимист... Прокурор области принял решение создать бригаду. Прежде
всего мне поручено ввести в нее вас. В райотделе группу возглавит майор
Соколянский. Так что снимайте мундир, засучивайте рукава, - засмеялся
Щерба, видя, как от напряжения вспотел лоб собеседника. - С делом я
познакомлюсь потом, сейчас несколько вопросов, - он старался вовлечь
Скорика как бы в уже совместную работу, создать атмосферу обоюдной
причастности ко всему, хотя мог обойтись без этого - достаточно полистать
дело, чтобы понять, с какого старта придется начинать. - Кто был из
судебных медиков?
- Уманский.
- А вскрытие кто делал?
- Тоже он...
"Хорошо, что Уманский", - подумал Щерба. Судебного медика он знал
много лет, иной раз его раздражала флегматичность доктора Уманского, когда
работали на месте происшествия и потом, на вскрытии, но в этой
флегматичности и, казалось, перестраховочной осторожности, когда тот долго
молчал, не отвечая на нетерпеливо повторяющиеся вопросы Щербы: "Ну что?",
была основательность трусоватого, битого жизнью человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62