В конце - фанерная
дверь. Туда Скорик и направился. За дверью оказалась каморка. На полу у
кафельной печи в кучу были свалены книги. У стены, за втиснутым в угол
крохотным столиком, сидел пожилой мужчина в военном кителе. Перед ним
стояла женщина и выкладывала из сумки на угол столика коричневые тома
собрания сочинений Золя.
- Товарищ Зубарев? - спросил Скорик.
- Да. Что вы хотели? - мужчина поднял плешивую, с последним сероватым
пушком голову, и за стеклами очков Скорик увидел потускневшие, давно
истратившие голубизну глаза.
- Я насчет кое-каких книг. Хотел посоветоваться.
- Подождите, вот закончу с гражданкой.
- Хорошо, - Скорик вышел, но ждать не стал: Зубарев был найден.
Скорик двинулся к третьему магазину на улице Дружбы, где был только
отдел букинистической книги: шел и думал, что убийство Шимановича - одно
из тех преступлений, которые в их среде числятся, как совершенные в
условиях неочевидности, когда нет никакой зацепочки, ни одной устойчивой
версии и надо проверять каждое, даже самое нелепое предположение.
Еще издали он увидел, как из магазина вышел лейтенант в белой
каскетке и зашагал вдоль по улице. Обогнав его по другой стороне, Скорик
перешел дорогу и стал ждать на углу у киоска "Союзпечать". Лейтенант
заметил его, сблизились. Остановились.
- Ну что? - спросил Скорик.
- Ничего. Третий день пасусь. В основном общие слова "знаем, чудак
такой, за хламом охотился", "у него-то и библиотеки нет", "мы с ним дела
не имеем, у него рупь в кармане", "бывает здесь, но давно не видели"... А
у вас что?
- Почти то же самое. Зубарева установил. Директор магазина на
проспекте Шевченко.
- Это я уже тоже знаю. Его не было неделю, бюллетенил...
- Ну что, пошли? Вы куда?
- В облкниготорг. А вы?
- Сбегаю еще на Центральный рынок. Там возле молочного павильона
частники из районов продают керамические горшки и миски. Иногда возле них
старушки устраивают книжный развал - старье с чердаков сволакивают:
подшивки газет, журналы допотопные. Шиманович туда тоже заглядывал. Я
позавчера там был. Его знают...
Они расстались...
Заведующую облкниготоргом Скорик не застал, секретарша сказала, что
Галина Васильевна ушла в Дом политической книги, там ревизия. Спустившись
с третьего этажа новенького панельного дома, он поехал в Дом книги - в
другой конец города.
На огромной стеклянной двери висела табличка: "Извините, у нас
переучет". Скорик вошел в большой торговый зал. Девушка, стоявшая на
стремянке возле высоких настенных книжных витрин, оглянулась, сказала
недовольно:
- Закрыто, у нас переучет. Вы что, читать не умеете?
- Умею, - ответил Скорик. - Мне нужна Галина Васильевна.
- Она в подсобке.
В подсобке сидело несколько женщин, просматривали какие-то бумаги.
- Здравствуйте! - поздоровался Скорик.
Женщины подняли головы.
- Я хотел бы видеть Галину Васильевну.
- Я Галина Васильевна, - поднялась полная женщина с высокой белой
башней взбитых волос.
Они вышли в торговый зал. Скорик показал удостоверение, назвался.
- Что вас интересует? - спросила завоблкниготоргом.
- Зубарев. Что вы можете сказать о нем?
- Зубарев?! - она удивилась. - Даже не знаю, что сказать... Три года
у нас, никаких претензий не имеем. Книжное дело знает. Отчетность всегда в
порядке... Ну что еще? - она пожала плечами.
- А откуда к вам пришел?
- Он подполковник, в отставке. Пришел из политучилища, там работал на
кафедре русского языка и литературы. Член партбюро у нас.
- Я бы хотел с ним поговорить.
- Если не секрет, какая-нибудь неприятность в магазине?
- Нет, нет... По другому делу... Вы не могли бы попросить его зайти
ко мне?.. Скажите, что поступила жалоба от покупателя, мы проверяем,
хотим, чтоб он помог.
- Хорошо... Когда?
- Сегодня. Часа в три. Красноармейская прокуратура, седьмая
комната... Как его имя и отчество?
- Дмитрий Николаевич... Я сейчас позвоню ему...
Из Дома книги Скорик поехал к себе.
Было без пяти три, когда в двери постучали.
- Войдите! - откликнулся Скорик.
Вошел Зубарев, Скорик узнал его, встал.
- Входите, Дмитрий Николаевич. Садитесь.
Зубарев сел и молча поднял глаза на Скорика. Сейчас, без сильных
стекол очков голубизна глаз уже не казалась такой выцветшей.
- Дмитрий Николаевич, - Скорик сел. - Вы три года работаете в системе
книготорга. Сейчас книжный бум, вокруг налипло много разного народа, есть
и "штатные", постоянные люди, кое-кто на этом греет руки, мешает вам. Вы
согласны?
- Мешают, - коротко ответил Зубарев.
- И этих "штатных" вы не можете не знать.
- Знаю, надоели. Уже обращался в милицию. Безрезультатно.
- А такая фамилия вам не знакома? Шиманович?
- Я был хорошо знаком с Богданом Григорьевичем. Вы напрасно
причисляете его к этой публике.
- Когда последний раз вы навещали Шимановича?
- Дома я у него никогда не был, обычно он заходил ко мне, довольно
часто.
- А когда последний раз вы его видели?
- Уже в гробу, на похоронах.
- Вы были на похоронах?
- Да. На новом кладбище. Даже фотографировал эту печальную процедуру.
Думал, кому-нибудь из родственников захочется иметь на память. Но он, как
оказалось, совершенно одинок. Если вам для следствия нужны эти фотоснимки,
могу предоставить. Вы, как я понимаю, ведете следствие, ищете убийцу.
Далеко продвинулись?
- Откуда вы знаете, что он убит?
- Знакомый адвокат, тоже книжник, бывший коллега Богдана Григорьевича
сказал.
- А когда вы видели последний раз Шимановича живым?
- Четырнадцатого, в пятницу, за день до его гибели.
- По какому поводу вы встретились, где?
- Он пришел в магазин около семи, перед самым закрытием... Принес
восемь рублей - долг. За книгу "Справочник Апостольской церкви за 1935-38
годы". Кроме того, возвратил мне сборник речей адвоката Кони, книга
оказалась дефектной, кто-то выдрал целый блок страниц, а я недоглядел.
- Дмитрий Николаевич, один деликатный вопрос. Поскольку вы знаете
тех, кто постоянно крутится возле магазина, не подскажете ли, на кого
стоит обратить внимание?
- Думаю, от них толку мало. Богдана Григорьевича они считали чудаком,
ведь "Фаворит" Пикуля и подобная литература его не привлекали. Они знали,
что ни денег, ни ходовых книг он не имел, его интересовало другое, на чем
не "наваришь".
- И все-таки?
- Запишите несколько фамилий, - с сомнением сказал Зубарев, и
продиктовав, добавил: - Как я понимаю, вы пригласили меня не для разбора
какой-то жалобы?
- Вы правильно поняли, - улыбнулся Скорик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
дверь. Туда Скорик и направился. За дверью оказалась каморка. На полу у
кафельной печи в кучу были свалены книги. У стены, за втиснутым в угол
крохотным столиком, сидел пожилой мужчина в военном кителе. Перед ним
стояла женщина и выкладывала из сумки на угол столика коричневые тома
собрания сочинений Золя.
- Товарищ Зубарев? - спросил Скорик.
- Да. Что вы хотели? - мужчина поднял плешивую, с последним сероватым
пушком голову, и за стеклами очков Скорик увидел потускневшие, давно
истратившие голубизну глаза.
- Я насчет кое-каких книг. Хотел посоветоваться.
- Подождите, вот закончу с гражданкой.
- Хорошо, - Скорик вышел, но ждать не стал: Зубарев был найден.
Скорик двинулся к третьему магазину на улице Дружбы, где был только
отдел букинистической книги: шел и думал, что убийство Шимановича - одно
из тех преступлений, которые в их среде числятся, как совершенные в
условиях неочевидности, когда нет никакой зацепочки, ни одной устойчивой
версии и надо проверять каждое, даже самое нелепое предположение.
Еще издали он увидел, как из магазина вышел лейтенант в белой
каскетке и зашагал вдоль по улице. Обогнав его по другой стороне, Скорик
перешел дорогу и стал ждать на углу у киоска "Союзпечать". Лейтенант
заметил его, сблизились. Остановились.
- Ну что? - спросил Скорик.
- Ничего. Третий день пасусь. В основном общие слова "знаем, чудак
такой, за хламом охотился", "у него-то и библиотеки нет", "мы с ним дела
не имеем, у него рупь в кармане", "бывает здесь, но давно не видели"... А
у вас что?
- Почти то же самое. Зубарева установил. Директор магазина на
проспекте Шевченко.
- Это я уже тоже знаю. Его не было неделю, бюллетенил...
- Ну что, пошли? Вы куда?
- В облкниготорг. А вы?
- Сбегаю еще на Центральный рынок. Там возле молочного павильона
частники из районов продают керамические горшки и миски. Иногда возле них
старушки устраивают книжный развал - старье с чердаков сволакивают:
подшивки газет, журналы допотопные. Шиманович туда тоже заглядывал. Я
позавчера там был. Его знают...
Они расстались...
Заведующую облкниготоргом Скорик не застал, секретарша сказала, что
Галина Васильевна ушла в Дом политической книги, там ревизия. Спустившись
с третьего этажа новенького панельного дома, он поехал в Дом книги - в
другой конец города.
На огромной стеклянной двери висела табличка: "Извините, у нас
переучет". Скорик вошел в большой торговый зал. Девушка, стоявшая на
стремянке возле высоких настенных книжных витрин, оглянулась, сказала
недовольно:
- Закрыто, у нас переучет. Вы что, читать не умеете?
- Умею, - ответил Скорик. - Мне нужна Галина Васильевна.
- Она в подсобке.
В подсобке сидело несколько женщин, просматривали какие-то бумаги.
- Здравствуйте! - поздоровался Скорик.
Женщины подняли головы.
- Я хотел бы видеть Галину Васильевну.
- Я Галина Васильевна, - поднялась полная женщина с высокой белой
башней взбитых волос.
Они вышли в торговый зал. Скорик показал удостоверение, назвался.
- Что вас интересует? - спросила завоблкниготоргом.
- Зубарев. Что вы можете сказать о нем?
- Зубарев?! - она удивилась. - Даже не знаю, что сказать... Три года
у нас, никаких претензий не имеем. Книжное дело знает. Отчетность всегда в
порядке... Ну что еще? - она пожала плечами.
- А откуда к вам пришел?
- Он подполковник, в отставке. Пришел из политучилища, там работал на
кафедре русского языка и литературы. Член партбюро у нас.
- Я бы хотел с ним поговорить.
- Если не секрет, какая-нибудь неприятность в магазине?
- Нет, нет... По другому делу... Вы не могли бы попросить его зайти
ко мне?.. Скажите, что поступила жалоба от покупателя, мы проверяем,
хотим, чтоб он помог.
- Хорошо... Когда?
- Сегодня. Часа в три. Красноармейская прокуратура, седьмая
комната... Как его имя и отчество?
- Дмитрий Николаевич... Я сейчас позвоню ему...
Из Дома книги Скорик поехал к себе.
Было без пяти три, когда в двери постучали.
- Войдите! - откликнулся Скорик.
Вошел Зубарев, Скорик узнал его, встал.
- Входите, Дмитрий Николаевич. Садитесь.
Зубарев сел и молча поднял глаза на Скорика. Сейчас, без сильных
стекол очков голубизна глаз уже не казалась такой выцветшей.
- Дмитрий Николаевич, - Скорик сел. - Вы три года работаете в системе
книготорга. Сейчас книжный бум, вокруг налипло много разного народа, есть
и "штатные", постоянные люди, кое-кто на этом греет руки, мешает вам. Вы
согласны?
- Мешают, - коротко ответил Зубарев.
- И этих "штатных" вы не можете не знать.
- Знаю, надоели. Уже обращался в милицию. Безрезультатно.
- А такая фамилия вам не знакома? Шиманович?
- Я был хорошо знаком с Богданом Григорьевичем. Вы напрасно
причисляете его к этой публике.
- Когда последний раз вы навещали Шимановича?
- Дома я у него никогда не был, обычно он заходил ко мне, довольно
часто.
- А когда последний раз вы его видели?
- Уже в гробу, на похоронах.
- Вы были на похоронах?
- Да. На новом кладбище. Даже фотографировал эту печальную процедуру.
Думал, кому-нибудь из родственников захочется иметь на память. Но он, как
оказалось, совершенно одинок. Если вам для следствия нужны эти фотоснимки,
могу предоставить. Вы, как я понимаю, ведете следствие, ищете убийцу.
Далеко продвинулись?
- Откуда вы знаете, что он убит?
- Знакомый адвокат, тоже книжник, бывший коллега Богдана Григорьевича
сказал.
- А когда вы видели последний раз Шимановича живым?
- Четырнадцатого, в пятницу, за день до его гибели.
- По какому поводу вы встретились, где?
- Он пришел в магазин около семи, перед самым закрытием... Принес
восемь рублей - долг. За книгу "Справочник Апостольской церкви за 1935-38
годы". Кроме того, возвратил мне сборник речей адвоката Кони, книга
оказалась дефектной, кто-то выдрал целый блок страниц, а я недоглядел.
- Дмитрий Николаевич, один деликатный вопрос. Поскольку вы знаете
тех, кто постоянно крутится возле магазина, не подскажете ли, на кого
стоит обратить внимание?
- Думаю, от них толку мало. Богдана Григорьевича они считали чудаком,
ведь "Фаворит" Пикуля и подобная литература его не привлекали. Они знали,
что ни денег, ни ходовых книг он не имел, его интересовало другое, на чем
не "наваришь".
- И все-таки?
- Запишите несколько фамилий, - с сомнением сказал Зубарев, и
продиктовав, добавил: - Как я понимаю, вы пригласили меня не для разбора
какой-то жалобы?
- Вы правильно поняли, - улыбнулся Скорик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62