Около лун постоянно сверкали вспышки: это тяжелые корабли, груженные кремнием, углеродом или золотом, уходили в мультиплекс, чтобы тут же появиться снова над Вселенским Компьютером. Огромные космические заводы, размещенные там, превращали их груз в алмазные чипы, оптические диски и нейросхемы — в нервы и плоть Вселенского Компьютера.
Другие микророботы, сборщики, трудились на строительстве дьявольской (или божественной) машины. Данло видел, что, если строительства никто не остановит, этот памятник гордыне человеческой будет расти и станет огромным, как настоящая луна.
Агира, Агира, ки лос шайда, шайда нети шайда.
— Если вы готовы, пилот, можно идти на посадку. — Голос Никабара Блэкстона разлился по кабине медовым вином. Его красивый звучный тембр противоречил жесткому нраву мастер-пилота. — Спускаемся прямо на Поля. Я пойду впереди, вы за мной, затем Дарио Утрадесский, Чам Эстареи, Чиро Далибар и Визолела.
С этими словами “Ангельский ковчег” направил свой алмазный нос к планете. За ним выстроились в линию “Снежная сова”, “Звездный дактиль”, “Голубой лотос”, “Алмазная стрела” и “Колокол времен”. Шесть кораблей медленно двинулись к Ледопаду. Пока они, словно иглы сквозь толстый ковер, проходили через ряды военных судов, Данло успел заметить самую большую перемену, которая произошла в его мире, то есть Золотое Кольцо. Это чудо эволюции, зародившееся недавно в атмосферах многих миров галактики, охватывало всю планету сферой живого золота.
Многие верили, что Кольцо — это дело рук Тверди или, скорее, дитя, вышедшее из Ее звездного чрева. Ибо Кольцо являло собой саму жизнь, рожденную и расцветающую в суровых условиях космоса. В нескольких сотнях миль ниже корабля Данло совершали свою деятельность организмы Кольца: нектоны, триптоны, сестоны, вакуумные цветы, трубчатые деревья и фритилларии. И, разумеется, созидалики, основа Кольца, триллионы триллионов одноклеточных растений, дрейфующих над Ледопадом со слабым солнечным ветром.
Каждый созидалик представлял собой крошечную сферу из алмазных мембран, в которой помещался клеточный механизм из энзимов, кислот и красного хлорофилла. Созидалики питались дыханием звезд, поглощая свет и перерабатывая эту поистине вселенскую энергию в пищу для других жителей Кольца.
Именно красный хлорофилл придавал Кольцу его окраску: когда солнце просвечивало сквозь алмазные шарики бесчисленных созидаликов, глазу представали оттенки от рубинового-янтарного до золотого. Кольцо одевало планету золотым покрывалом, тонким, как шелка куртизанки. Сквозь эту живую вуаль Данло различал далеко внизу скалистый берег Невернесского острова и густо-синее море. Возможно, когда-нибудь Кольцо станет менее прозрачным, и станет трудно разглядеть горы Невернеса с орбиты или шесть лун с поверхности планеты. Но если бы Кольцо по мере своего роста затмило свет самих звезд, Данло это показалось бы бесконечно грустным.
Фара гелстеи, прошептал он, — так он называл Золотое Кольцо в детстве. Лошиша шона, лошиша холла — савиша холла нети шайда.
“Снежная сова” вошла в Кольцо легче, чем в облако. Оно было реже любого облака, и Данло без труда находил дорогу в его золотой дымке. Он искал взглядом самые крупные организмы Кольца — хищных космокитов с искусственной нервной системой, разновидность биологических легких кораблей, обитающих в холодных течениях космоса.
Эсхатологи Ордена полагали, что космокиты более разумны, чем человек, и даже называли эти создания богокитами за их могущество. Но встречались они очень редко: Данло за всю свою жизнь не видел ни одного. Зато мимо его иллюминатора промелькнул целый рой фритилларий, улавливающих солнечный свет своими серебряными крыльями-парусами и преодолевающих таким образом космическое пространство.
При всей своей красоте это были странные создания: их телескопические глаза могли разглядеть вакуумный цветок за двести космических миль, а тонкие металлические усики принимали и передавали радиосигналы.
В детстве, глядя с морского льда на тронутое золотом небо, Данло дивился быстрому росту Кольца. Ему хотелось тогда взлететь в небо, и спросить обитающие там существа, как их зовут, и назвать им свое имя.
— Агира, Агира, — шептал он теперь, обращаясь к своему второму “я”, снежной сове. Он хотел бы задержаться подольше в этом золотом океане, но “Ангельский ковчег” шел вниз, к Невернесу, и Данло приходилось следовать за ним. — Локелани мираландо ля шанти.
По мере приближения кораблей к снеговым вершинам острова Невернес Кольцо начало сгущаться. Созидалики, питаясь светом солнца, как все растения, потребляли также углекислый газ, водород, азот и другие элементы верхних слоев атмосферы. Некоторые эсхатологи полагали, что редкость этих газов ограничивает потенциал роста Кольца. Другие считали, что сестоны и нектоны со временем разовьются в нечто вроде микроразрушителей и научатся добывать необходимые элементы из лун. Существовала также гипотеза, что Кольцо прорастет вниз сквозь тропосферу и начнет колонизировать острова и океаны Ледопада, как некая инопланетная экология.
Пока эта гипотеза не подтверждалась ничем — ни в одном известном мире Кольцо не разрасталось в этом направлении.
Казалось, что оно запрограммировано расти в обратную сторону, в космос, как подсолнух, раскрывающийся во тьму, — и охватить, возможно, десять других планет Звезды Невернеса. Ларисса Смелая уже заметила на орбите Берураля космокита, который как бы любовался красно-фиолетовыми завитками этого газового мира. Возможно, когда-нибудь Кольца откроют для себя возможность существования в межзвездном вакууме и даже в великой межгалактической пустоте.
— Красиво, правда, пилот? — Демоти Беде, оставшийся в кабине, смотрел в иллюминатор на золотую пыль Кольца. — Вот не думал, что доживу до таких чудес.
Да, Кольцо — это поистине чудо, подумал Данло, но, пожалуй, не чудеснее снежного червя, человека и любой другой формы жизни. Подлинное чудо — это сама жизнь, то, как движется и развивается материя от начала времен, принимая все более сложные и разумные формы. Теперь она движется с планет, созданных из воды и камня, к звездам, и этот удивительный процесс никого, в сущности, удивлять не должен. В космосе холодно, низкие температуры любят порядок — а что же такое жизнь, если не материя, упорядоченная в самой высокой степени? Данло, глядя на созидаликов Кольца, вспомнил то, что сказал ему один мастер-биолог: “Степень метаболизма энергии зависит от квадрата температуры”.
К фритиллариям и похожим на бриллиантики нектонам это относится не меньше, чем к медведям, на которых Данло охотился в детстве, и к комарам, которые пили его кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190