Так давно, говорят, не были на фронте, что, пожалуй, разучились воевать…
– Да, подзадержали нас в тылу. Это хорошо, что люди по фронту скучают, значит, и драться с огоньком будут…
– Драться долго придется… Как глянешь на карту, аж дух захватывает какую огромную территорию должны мы освободить от немцев. Но что делать сами оставили, сами и отобрать у врага должны. Говорю ребятам, не спешите, когда наступит время, скажут, и работы хватит на всех… – Комиссар свернул полушубок, подсунул его под руку. – А ремонтники все-таки молодцы, привели в порядок танк сержанта Волкова. Был я в этой роте. Должен сказать, лейтенант произвел на меня хорошее впечатление. Люди устроены, выглядят опрятными, настроение бодрое. Был на занятиях с танкистами, дело свое ротный знает. Говорил с танкистами, довольны своим командиром. Думаю, парень надежный. Только вот одно меня теперь беспокоит… – Филатов словно запнулся. Возвращаюсь к твоему замечанию, Ази Ахадович, почему, мол, предупреждаешь, прежде чем войти… Я говорю: видимо, иногда это не мешает делать. Вот я утром вхожу в землянку Гасанзаде, как в свою, а там, понимаешь, он не один. Стоит в одной рубахе, а рядом капитан Смородина, рубаху эту на нем заботливо так одергивает. Черт их знает, что там было, и было ли чего, но оба растерялись, покраснели, а я чуть со стыда не сгорел.
– Ну, к нам-то не стучи, заходи, как прежде, со стыда не сгоришь! сказал Асланов, вставая. – Надо во всем этом разобраться, не так ли, Пронин?
Пронин промолчал. Еще едва услышав имя Смородиной, Пронин оторвался от работы и неприметно, но внимательно стал слушать Филатова. Он вспомнил, что несколько дней тому назад видел Гасанзаде в санчасти. Видел и ее в роте. Выходит, это не случайности?
Смородина была лет на четырнадцать моложе его. Красотой он тоже не отличался. А Смородина была красива, привлекательна. Гасанзаде моложе, красив и в этом смысле больше подходил Лене Смородиной, чем он, Пронин, по понятиям молодых, старик.
Охваченный подозрением и ревностью, Пронин невольно сравнивал себя с Гасанзаде и приходил к выводу, что во всех отношениях преимущество на стороне этого парня.
2
Рота Гасанзаде находилась недалеко от штаба полка. Асланов не любил откладывать своих намерений, и вскоре после разговора с Филатовым направился в роту.
В роте шли занятия. Лейтенант, увидев подполковника, громко скомандовал: "Смирно!" и хотел доложить, чем занят личный состав роты, но подполковник сказал:
– Вольно! Отставить рапорт!
Тем не менее танкисты, стоявшие возле машин, при появлении командира полка подтянулись. Илья Тарников, у которого ворот гимнастерки всегда бывал расстегнут, а пояс распущен, прошел за танк и привел себя в порядок – он еще в Крыму получил от командира полка выговор за неопрятность и неправильное ношение формы. К счастью, на этот раз Асланов не обратил внимания на внешний вид Тарникова – вместе с лейтенантом он направился во взвод Тетерина, где танкисты как раз снимали с машины запасной бак с горючим.
– Сознаешь, в какую роту назначили тебя командиром? – спросил Асланов, кивая на бойцов, работающих сноровисто и быстро. – Эта рота всегда была лучшей в полку.
Лейтенант не сомневался, что комиссар сообщил Ази Асланову о том, что видел его вместе со Смородиной, и сожалел, что они так растерялись тогда. Им нечего было смущаться. Филатов должен знать, что врач пришла навестить своего подопечного и попутно его перевязала. Что тут такого? И в чем их можно заподозрить? Впрочем, и надо же было ей заявиться в такую рань! И комиссару тоже не спится, с утра пораньше ринулся проверять роту! Только-только улеглась тревога из-за этого «чепе» на реке, и – новое дело. Могут подумать что угодно.
Гасанзаде понял, что командир не зря хвалит вторую роту, что за этим последуют другие слова – о том, что новый ротный должен быть достоин этой роты, – и поэтому он, опережая командира, сказал:
– Вторая рота и впредь будет лучшей в полку, товарищ подполковник!
– Посмотрим, посмотрим, – вдруг по-азербайджански сказал Асланов. Гасанзаде понял, что это означает, и промолчал. Адъютант подошел и сказал подполковнику, что его просят к телефону. Ази Асланов вместе, с Гасанзаде спустился в землянку и переговорил со штабом. Майор Пронин сообщил, что звонили из штаба соединения. Сказали, что в распоряжение полка направляется семейный экипаж – три брата, на танке, который купила им мать-колхозница на свои сбережения.
Пронин спрашивал, в какую роту направить этот экипаж.
Ази Асланов обернулся к стоящему позади него Гасанзаде.
– Кажется, у тебя некомплект личного состава?
– Да, одного экипажа недостает.
– Алло, «Фиалка», "Фиалка", что там случилось? – Асланов нажал кнопку аппарата. – Алло, «Фиалка»! Алло, алло! Николай Никанорович, ты? Почему замолчал? – телефон снова заработал, собеседники хорошо слышали друг друга. Пошли их сюда, слышишь? Да, в роту Гасанзаде. – Ази положил трубку на рычаг и уже другим тоном сказал: – Гасанзаде, о тебе ходят, кое-какие нежелательные слухи…
– Товарищ подполковник, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. – Он был уверен, что Ази Асланов скажет о том, что Филатов видел в его землянке врача Смородину, и спросит, что это означает. Лучше всего выложить все начистоту. Но он боялся подвести врача. – Понимаете, нарыв у меня на груди. Военврач знает, зашла спросить, как себя чувствую, осмотрела, смазала и перевязала. В это время в землянку вошел товарищ Филатов… Увидел нас вместе. Возможно, подумал что-нибудь…
– Нарыв, говоришь? – Ази Асланов посмотрел в глаза Гасанзаде. И под его многозначительным взглядом лейтенант торопливо расстегнул ворот и снял гимнастерку и рубаху.
Командир полка долго молчал.
– Оденься, застегнись, простудишься. Зачем же было хитрить?
– Да я и сам не знаю. Боялся, что обратно в госпиталь направят…
Гасанзаде застегнулся. И вместе с командиром полка они вышли из землянки и направились к бойцам.
3
В те дни начальник вещевого склада полка получил партию новеньких командирских шинелей, суконных гимнастерок, галифе и хромовых сапог. По распоряжению Ази Асланова все это было роздано тем, у кого обмундирование пришло в негодность. Гасанзаде, находившийся в тылах полка на командирских занятиях, первым оказался на вещевом складе и без помех выбрал себе все по росту и размеру. Одетый во все новенькое, он оглядел себя в зеркале и самодовольно улыбнулся. "Верно говорят, что девять десятых красоты – это одежда и обувь. Будь хоть ангелом, если одет плохо, за красивого не сойдешь. А теперь я похож на человека".
Он от души поблагодарил начальника склада и, поскрипывая сапогами, направился к выходу.
– Хорошо, что не распрощался, засмеялся он, остановившись в дверях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Да, подзадержали нас в тылу. Это хорошо, что люди по фронту скучают, значит, и драться с огоньком будут…
– Драться долго придется… Как глянешь на карту, аж дух захватывает какую огромную территорию должны мы освободить от немцев. Но что делать сами оставили, сами и отобрать у врага должны. Говорю ребятам, не спешите, когда наступит время, скажут, и работы хватит на всех… – Комиссар свернул полушубок, подсунул его под руку. – А ремонтники все-таки молодцы, привели в порядок танк сержанта Волкова. Был я в этой роте. Должен сказать, лейтенант произвел на меня хорошее впечатление. Люди устроены, выглядят опрятными, настроение бодрое. Был на занятиях с танкистами, дело свое ротный знает. Говорил с танкистами, довольны своим командиром. Думаю, парень надежный. Только вот одно меня теперь беспокоит… – Филатов словно запнулся. Возвращаюсь к твоему замечанию, Ази Ахадович, почему, мол, предупреждаешь, прежде чем войти… Я говорю: видимо, иногда это не мешает делать. Вот я утром вхожу в землянку Гасанзаде, как в свою, а там, понимаешь, он не один. Стоит в одной рубахе, а рядом капитан Смородина, рубаху эту на нем заботливо так одергивает. Черт их знает, что там было, и было ли чего, но оба растерялись, покраснели, а я чуть со стыда не сгорел.
– Ну, к нам-то не стучи, заходи, как прежде, со стыда не сгоришь! сказал Асланов, вставая. – Надо во всем этом разобраться, не так ли, Пронин?
Пронин промолчал. Еще едва услышав имя Смородиной, Пронин оторвался от работы и неприметно, но внимательно стал слушать Филатова. Он вспомнил, что несколько дней тому назад видел Гасанзаде в санчасти. Видел и ее в роте. Выходит, это не случайности?
Смородина была лет на четырнадцать моложе его. Красотой он тоже не отличался. А Смородина была красива, привлекательна. Гасанзаде моложе, красив и в этом смысле больше подходил Лене Смородиной, чем он, Пронин, по понятиям молодых, старик.
Охваченный подозрением и ревностью, Пронин невольно сравнивал себя с Гасанзаде и приходил к выводу, что во всех отношениях преимущество на стороне этого парня.
2
Рота Гасанзаде находилась недалеко от штаба полка. Асланов не любил откладывать своих намерений, и вскоре после разговора с Филатовым направился в роту.
В роте шли занятия. Лейтенант, увидев подполковника, громко скомандовал: "Смирно!" и хотел доложить, чем занят личный состав роты, но подполковник сказал:
– Вольно! Отставить рапорт!
Тем не менее танкисты, стоявшие возле машин, при появлении командира полка подтянулись. Илья Тарников, у которого ворот гимнастерки всегда бывал расстегнут, а пояс распущен, прошел за танк и привел себя в порядок – он еще в Крыму получил от командира полка выговор за неопрятность и неправильное ношение формы. К счастью, на этот раз Асланов не обратил внимания на внешний вид Тарникова – вместе с лейтенантом он направился во взвод Тетерина, где танкисты как раз снимали с машины запасной бак с горючим.
– Сознаешь, в какую роту назначили тебя командиром? – спросил Асланов, кивая на бойцов, работающих сноровисто и быстро. – Эта рота всегда была лучшей в полку.
Лейтенант не сомневался, что комиссар сообщил Ази Асланову о том, что видел его вместе со Смородиной, и сожалел, что они так растерялись тогда. Им нечего было смущаться. Филатов должен знать, что врач пришла навестить своего подопечного и попутно его перевязала. Что тут такого? И в чем их можно заподозрить? Впрочем, и надо же было ей заявиться в такую рань! И комиссару тоже не спится, с утра пораньше ринулся проверять роту! Только-только улеглась тревога из-за этого «чепе» на реке, и – новое дело. Могут подумать что угодно.
Гасанзаде понял, что командир не зря хвалит вторую роту, что за этим последуют другие слова – о том, что новый ротный должен быть достоин этой роты, – и поэтому он, опережая командира, сказал:
– Вторая рота и впредь будет лучшей в полку, товарищ подполковник!
– Посмотрим, посмотрим, – вдруг по-азербайджански сказал Асланов. Гасанзаде понял, что это означает, и промолчал. Адъютант подошел и сказал подполковнику, что его просят к телефону. Ази Асланов вместе, с Гасанзаде спустился в землянку и переговорил со штабом. Майор Пронин сообщил, что звонили из штаба соединения. Сказали, что в распоряжение полка направляется семейный экипаж – три брата, на танке, который купила им мать-колхозница на свои сбережения.
Пронин спрашивал, в какую роту направить этот экипаж.
Ази Асланов обернулся к стоящему позади него Гасанзаде.
– Кажется, у тебя некомплект личного состава?
– Да, одного экипажа недостает.
– Алло, «Фиалка», "Фиалка", что там случилось? – Асланов нажал кнопку аппарата. – Алло, «Фиалка»! Алло, алло! Николай Никанорович, ты? Почему замолчал? – телефон снова заработал, собеседники хорошо слышали друг друга. Пошли их сюда, слышишь? Да, в роту Гасанзаде. – Ази положил трубку на рычаг и уже другим тоном сказал: – Гасанзаде, о тебе ходят, кое-какие нежелательные слухи…
– Товарищ подполковник, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. – Он был уверен, что Ази Асланов скажет о том, что Филатов видел в его землянке врача Смородину, и спросит, что это означает. Лучше всего выложить все начистоту. Но он боялся подвести врача. – Понимаете, нарыв у меня на груди. Военврач знает, зашла спросить, как себя чувствую, осмотрела, смазала и перевязала. В это время в землянку вошел товарищ Филатов… Увидел нас вместе. Возможно, подумал что-нибудь…
– Нарыв, говоришь? – Ази Асланов посмотрел в глаза Гасанзаде. И под его многозначительным взглядом лейтенант торопливо расстегнул ворот и снял гимнастерку и рубаху.
Командир полка долго молчал.
– Оденься, застегнись, простудишься. Зачем же было хитрить?
– Да я и сам не знаю. Боялся, что обратно в госпиталь направят…
Гасанзаде застегнулся. И вместе с командиром полка они вышли из землянки и направились к бойцам.
3
В те дни начальник вещевого склада полка получил партию новеньких командирских шинелей, суконных гимнастерок, галифе и хромовых сапог. По распоряжению Ази Асланова все это было роздано тем, у кого обмундирование пришло в негодность. Гасанзаде, находившийся в тылах полка на командирских занятиях, первым оказался на вещевом складе и без помех выбрал себе все по росту и размеру. Одетый во все новенькое, он оглядел себя в зеркале и самодовольно улыбнулся. "Верно говорят, что девять десятых красоты – это одежда и обувь. Будь хоть ангелом, если одет плохо, за красивого не сойдешь. А теперь я похож на человека".
Он от души поблагодарил начальника склада и, поскрипывая сапогами, направился к выходу.
– Хорошо, что не распрощался, засмеялся он, остановившись в дверях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102