– В последнее время было много такого… не было возможности посидеть, поговорить… Нет в полку ничего такого, чего бы ты не знал… Но, понимаешь, со мной приключилась одна история, давно надо бы поделиться…
– Да, я кое-что знаю, хотя ты и скрытничаешь. Однажды я даже пытался окольными путями что-нибудь выведать у Лены. Я ведь вижу, что оба вы не в себе… Но она так и не сказала, что произошло между вами.
– И не скажет. Интеллигенция… Гордости и высокомерия хоть отбавляй.
– Не могу с тобой согласиться. Нет у Лены ни излишней гордости, ни высокомерия. Когда женщина обижается на мужчину или мужчина разобижен, от них едва ли услышишь объективные суждения друг о друге.
Пронин выбрил ямочку на подбородке, нащупал ее пальцем. Тянул с ответом, потому что, действительно, был неправ. Лена xoтела поговорить с ним, а он…
– Хочешь знать правду, Ази Ахадович?
– Конечно.
– Если узнаешь, что произошло, переменишь свое мнение…
– Ничего, говори… Поделись своим горем, спроси совета – может, как говорится, полегчает? Итак, из-за чего поссорились?
– Самая обычная причина. Изменила мне.
– Не верю, – возразил Асланов. – Эта женщина на такое не пойдет.
– А вспомни, что рассказывал Филатов… Он застал их в землянке, одних, и в таком виде, что сомнений быть не могло.
– А я вот в тот же день был в роте Гасанзаде, говорил с лейтенантом. Не заметил в нем ни смущения, ни фальши, а ведь если человек врет, это сразу видно.
– Допустим, Филатов ошибся. Но я – то своими глазами видел.
– Что видел?
– Видел их вместе. В лесу.
Асланов смутился.
– Нет, ты что? Видел их, как говорят, на месте преступления?
– Ну, конечно, не так… Но шли, чуть ли не обнявшись, так что сомнений не остается…
– Значит, шли рядом? Через лес? – Асланов засмеялся. – И из того, что шли рядом, следует…
– А что тут смешного?
– А все! – погасил улыбку Асланов. Ты зря что-то вообразил. Лена серьезная девушка, ты ошибаешься, подозревая ее в измене.
– Хотелось бы ошибиться, Ази Ахадович. Ведь я любил ее.
– Любил? А теперь не любишь?
Добрив лицо и вытеревшись полотенцем, Пронин отодвинул в сторону кусок зеркала.
– У тебя все ясно, с тобой не приключалось такого, поэтому ты не понимаешь, что я пережил.
– А что, если сейчас вызвать Лену и Гасанзаде? И поговорить с ними? Разумеется, без тебя. Мне-то ты веришь? Все сразу станет на свое место.
– Ни тот, ни другой ни в чем не признаются…
– Ты слишком запальчив, Николай. Советую тебе быть хладнокровнее.
Пронин промолчал.
Асланов искренне сочувствовал ему. Он знал про близость майора и Смородиной, верил, что у них настоящая любовь, и не осуждал их. И он решил про себя, что при первом же удобном случае, как старший, поможет Пронину распутать узел, который тот сам затянул.
4
Илюша Тарников и ребята из других рот и экипажей вместе с помпотехом Чеботаревым приехали в ремонтные мастерские за машинами. Чеботарев сразу занялся переговорами с начальством и оформлением дел, а Тарников, узнав, что до опробования машин придется ждать еще не один час, отпросился у майора, чтобы, как он уверял, навестить кого-то в полевом госпитале. И он действительно пошел в госпиталь, хотя никого из знакомых у него там не было, – просто ему захотелось на людей поглядеть, особенно – на женщин, поговорить, поболтать с ними, а может, и знакомство какое свести, если повезет. "Посмотрим, кого тут пошлет нам судьба", – решил он, осматриваясь и придумывая какой-нибудь предлог "для затравки". Он заглянул в крайнюю палату. Ему повезло: на койке спиной к двери лежала девушка. "В таком положении, конечно, она должна смущаться, а в этом случае разговаривать легче", – решил он.
– Разрешите войти.
Девушка вскочила, села, подобрала под косынку светлые волосы. Это была крупная, приятная с лица девушка – как раз такая, каких Тарников обожал.
– Что у вас? – спросила сестра.
Тарников скорчил гримасу, отчего некрасивое его лицо стало совсем безобразным, маленькие глазки потонули в складках век, и схватился за живот.
– Так что с вами?
– Не знаю, доктор, так схватило живот, что порой вздохнуть не могу.
– Я не доктор, я медсестра.
– У меня от боли в глазах двоится, извините, пожалуйста, но помощь какую-нибудь можете оказать? Я думал, мятные капли помогут или таблетки какие-нибудь.
– Подождите, сейчас принесу.
– Что хотите делайте, только помогите… И как некстати она напала… Тарников опять скривил лицо, словно роженица, схватился за живот, сел.
– Поносит вас?
– Нет, не поносит, что вы! Но колет. Может, в дороге меня растрясло, или простуда… Или съел чего-нибудь не то… Уф-ф-ф…
Медсестра поспешила за лекарством. Тарников, довольный первым успехом сыгранной роли, глядел ей вслед, думал, как быть дальше.
Медсестра вернулась озабоченная. Налила в стакан воды, чего-то накапала.
– Пейте. Не горькое, только холодить будет.
Тарников выпил, вздохнул.
– Скоро боль прекратится.
– А она уже, кажется, проходит. – Тарников понемногу, словно пробуя, выпрямился, встал, оценивающим взглядом посмотрел на девушку. Она почувствовала это, смутилась. Потом спросила:
– Вы из какой части? Артиллерист?
– Нет, наша часть стоит на передовой. Мы тут технику получаем. Я танкист.
– Танкист?
– А что? Вы так спрашиваете, будто у вас среди танкистов есть родственник, муж или брат?
– Есть человек. Он мне ближе отца и матери.
– Так, понятно, – Тарников крякнул. – А как его фамилия, если не секрет? Может, я его знаю?
– Как раз хотела спросить о нем. Волков его фамилия. Кузьма Волков.
– Кузьма? Кузьма Евграфович?
– Да, – загорелась девушка. – Но откуда вы знаете, что Евграфович?
– Откуда знаю? – растерялся Тарников. – Вы удивляетесь, что я знаю отчество своего лучшего друга?
– Кузьма – ваш друг? Да вы сядьте, сядьте, скажите, где он, могу ли я увидеть его?
Хотя девушка и не назвала своего имени, Тарников понял, что это и есть невеста Кузьмы, и сейчас она начнет выспрашивать о нем. Сказать правду, огорошить ее страшным известием он не решился. Надо сделать вид, что все хорошо, Кузьма жив… Надо, чтобы Люда ничего не заподозрила.
– Как хорошо, что я сюда забежал! Иначе вы не узнали бы, где служит ваш друг.
– Это верно.
– Чтобы вы убедились, что я его знаю, скажу, как вас звать…
Медсестра засмеялась.
– Скажите.
– Люда.
– Верно. Что, Кузьма рассказывал вам обо мне?
– Чуть ли не каждый день.
– Он не приехал с вами сюда? Нет? А не может ли он отпроситься у командира хоть на часок?
– Не знаю…
И Тарников снова скрючился, как будто боль вернулась к нему.
– Полежите, пройдет.
И девушка помогла Тарникову лечь.
– Сейчас придет врач, посмотрит. Вдруг у вас аппендицит…
Тарников испугался. Если события будут развиваться таким образом, тут уморят вниманием, во всяком случае не скоро выпустят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Да, я кое-что знаю, хотя ты и скрытничаешь. Однажды я даже пытался окольными путями что-нибудь выведать у Лены. Я ведь вижу, что оба вы не в себе… Но она так и не сказала, что произошло между вами.
– И не скажет. Интеллигенция… Гордости и высокомерия хоть отбавляй.
– Не могу с тобой согласиться. Нет у Лены ни излишней гордости, ни высокомерия. Когда женщина обижается на мужчину или мужчина разобижен, от них едва ли услышишь объективные суждения друг о друге.
Пронин выбрил ямочку на подбородке, нащупал ее пальцем. Тянул с ответом, потому что, действительно, был неправ. Лена xoтела поговорить с ним, а он…
– Хочешь знать правду, Ази Ахадович?
– Конечно.
– Если узнаешь, что произошло, переменишь свое мнение…
– Ничего, говори… Поделись своим горем, спроси совета – может, как говорится, полегчает? Итак, из-за чего поссорились?
– Самая обычная причина. Изменила мне.
– Не верю, – возразил Асланов. – Эта женщина на такое не пойдет.
– А вспомни, что рассказывал Филатов… Он застал их в землянке, одних, и в таком виде, что сомнений быть не могло.
– А я вот в тот же день был в роте Гасанзаде, говорил с лейтенантом. Не заметил в нем ни смущения, ни фальши, а ведь если человек врет, это сразу видно.
– Допустим, Филатов ошибся. Но я – то своими глазами видел.
– Что видел?
– Видел их вместе. В лесу.
Асланов смутился.
– Нет, ты что? Видел их, как говорят, на месте преступления?
– Ну, конечно, не так… Но шли, чуть ли не обнявшись, так что сомнений не остается…
– Значит, шли рядом? Через лес? – Асланов засмеялся. – И из того, что шли рядом, следует…
– А что тут смешного?
– А все! – погасил улыбку Асланов. Ты зря что-то вообразил. Лена серьезная девушка, ты ошибаешься, подозревая ее в измене.
– Хотелось бы ошибиться, Ази Ахадович. Ведь я любил ее.
– Любил? А теперь не любишь?
Добрив лицо и вытеревшись полотенцем, Пронин отодвинул в сторону кусок зеркала.
– У тебя все ясно, с тобой не приключалось такого, поэтому ты не понимаешь, что я пережил.
– А что, если сейчас вызвать Лену и Гасанзаде? И поговорить с ними? Разумеется, без тебя. Мне-то ты веришь? Все сразу станет на свое место.
– Ни тот, ни другой ни в чем не признаются…
– Ты слишком запальчив, Николай. Советую тебе быть хладнокровнее.
Пронин промолчал.
Асланов искренне сочувствовал ему. Он знал про близость майора и Смородиной, верил, что у них настоящая любовь, и не осуждал их. И он решил про себя, что при первом же удобном случае, как старший, поможет Пронину распутать узел, который тот сам затянул.
4
Илюша Тарников и ребята из других рот и экипажей вместе с помпотехом Чеботаревым приехали в ремонтные мастерские за машинами. Чеботарев сразу занялся переговорами с начальством и оформлением дел, а Тарников, узнав, что до опробования машин придется ждать еще не один час, отпросился у майора, чтобы, как он уверял, навестить кого-то в полевом госпитале. И он действительно пошел в госпиталь, хотя никого из знакомых у него там не было, – просто ему захотелось на людей поглядеть, особенно – на женщин, поговорить, поболтать с ними, а может, и знакомство какое свести, если повезет. "Посмотрим, кого тут пошлет нам судьба", – решил он, осматриваясь и придумывая какой-нибудь предлог "для затравки". Он заглянул в крайнюю палату. Ему повезло: на койке спиной к двери лежала девушка. "В таком положении, конечно, она должна смущаться, а в этом случае разговаривать легче", – решил он.
– Разрешите войти.
Девушка вскочила, села, подобрала под косынку светлые волосы. Это была крупная, приятная с лица девушка – как раз такая, каких Тарников обожал.
– Что у вас? – спросила сестра.
Тарников скорчил гримасу, отчего некрасивое его лицо стало совсем безобразным, маленькие глазки потонули в складках век, и схватился за живот.
– Так что с вами?
– Не знаю, доктор, так схватило живот, что порой вздохнуть не могу.
– Я не доктор, я медсестра.
– У меня от боли в глазах двоится, извините, пожалуйста, но помощь какую-нибудь можете оказать? Я думал, мятные капли помогут или таблетки какие-нибудь.
– Подождите, сейчас принесу.
– Что хотите делайте, только помогите… И как некстати она напала… Тарников опять скривил лицо, словно роженица, схватился за живот, сел.
– Поносит вас?
– Нет, не поносит, что вы! Но колет. Может, в дороге меня растрясло, или простуда… Или съел чего-нибудь не то… Уф-ф-ф…
Медсестра поспешила за лекарством. Тарников, довольный первым успехом сыгранной роли, глядел ей вслед, думал, как быть дальше.
Медсестра вернулась озабоченная. Налила в стакан воды, чего-то накапала.
– Пейте. Не горькое, только холодить будет.
Тарников выпил, вздохнул.
– Скоро боль прекратится.
– А она уже, кажется, проходит. – Тарников понемногу, словно пробуя, выпрямился, встал, оценивающим взглядом посмотрел на девушку. Она почувствовала это, смутилась. Потом спросила:
– Вы из какой части? Артиллерист?
– Нет, наша часть стоит на передовой. Мы тут технику получаем. Я танкист.
– Танкист?
– А что? Вы так спрашиваете, будто у вас среди танкистов есть родственник, муж или брат?
– Есть человек. Он мне ближе отца и матери.
– Так, понятно, – Тарников крякнул. – А как его фамилия, если не секрет? Может, я его знаю?
– Как раз хотела спросить о нем. Волков его фамилия. Кузьма Волков.
– Кузьма? Кузьма Евграфович?
– Да, – загорелась девушка. – Но откуда вы знаете, что Евграфович?
– Откуда знаю? – растерялся Тарников. – Вы удивляетесь, что я знаю отчество своего лучшего друга?
– Кузьма – ваш друг? Да вы сядьте, сядьте, скажите, где он, могу ли я увидеть его?
Хотя девушка и не назвала своего имени, Тарников понял, что это и есть невеста Кузьмы, и сейчас она начнет выспрашивать о нем. Сказать правду, огорошить ее страшным известием он не решился. Надо сделать вид, что все хорошо, Кузьма жив… Надо, чтобы Люда ничего не заподозрила.
– Как хорошо, что я сюда забежал! Иначе вы не узнали бы, где служит ваш друг.
– Это верно.
– Чтобы вы убедились, что я его знаю, скажу, как вас звать…
Медсестра засмеялась.
– Скажите.
– Люда.
– Верно. Что, Кузьма рассказывал вам обо мне?
– Чуть ли не каждый день.
– Он не приехал с вами сюда? Нет? А не может ли он отпроситься у командира хоть на часок?
– Не знаю…
И Тарников снова скрючился, как будто боль вернулась к нему.
– Полежите, пройдет.
И девушка помогла Тарникову лечь.
– Сейчас придет врач, посмотрит. Вдруг у вас аппендицит…
Тарников испугался. Если события будут развиваться таким образом, тут уморят вниманием, во всяком случае не скоро выпустят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102