– "Казбек", я тебя слышу, я тебя слышу. Рядом упала бомба. Бомба, говорю. Машина горит. Горим, «Казбек», ты слышишь?
И снова молчание. Черепанов выходил из себя.
– Сержант, не теряй позывных! Если радист жив, он должен откликнуться!
– "Машук", «Машук», я «Казбек», ты меня слышишь?
Сквозь путаницу голосов, треск и свист послышался слабый голос «Машука»:
– Прощай, «Казбек», я горю…
Радист побледнел и, сняв наушники, сказал:
– Табак дело… Он больше не откликнется, товарищ генерал. Буду вызывать другие части.
И радист продолжал поиск, но никто не отзывался ему. Уже три часа в условиях боя генерал был как бы оторван от частей своего соединения. Он чувствовал себя как в штормовом море, на судне без руля. Ждать нельзя было, надо во что бы то ни стало восстановить связь с частями. Особенно тревожило его положение механизированной бригады, присланной на помощь корпусу, стрелкового полка и полка Асланова – они прикрывали Верхне-Кумский с юга и с правого фланга. И он послал в механизированную бригаду на бронеавтомобиле офицера связи. Но офицер вернулся с полпути – пробиться в бригаду не мог. Еще один пошел на связь в танке – его еле вытащили из подбитой машины; раненый, он только и успел сказать генералу: "Все дороги отрезаны, в бригаду не пробиться".
Сержант-радист все еще надеялся выйти на связь хоть с какой-либо частью; генерал, не выдержав мучительного ожидания, вышел из летучки и нервно ходил около нее взад-вперед, думал. А время шло: что делалось в бригадах и полках, никто не знал.
Было очень холодно. Снег, выпавший ночью, еще не улежался, и, поднимаемый свирепым степным ветром, бил в лицо. Черепанов поднял воротник полушубка. "Надо посылать еще кого-то, – решил он. – Другого выхода нет…"
Он вызвал начальника разведки.
– Надежда только на тебя. Поезжай! И не возвращайся, пока не найдешь какой-либо полк или бригаду. Оттуда выходи на связь.
Начальник разведки молча козырнул, взял с собой одного автоматчика и ушел.
Генерал снова поднялся в машину.
– Ну, что, ничего не получается?
– Нет, товарищ генерал. Ищу, надеюсь, но пока – ничего.
– Ищи, ищи. Я верю, что ты в конце концов выйдешь на связь. А потом все сразу заговорят. Связь нужна сейчас, сию минуту!
Действительно, Черепанов, потеряв связь со своими частями, не потерял присутствия духа, потому что был уверен: бригады и полки ведут бой и сами, со своей стороны, ищут связь с ним. Корпус занял круговую оборону, и он был убежден, что его части остаются на своих рубежах, где преградили путь армейской группировке «Дон», и не дают ей продвинуться вперед, иначе немцы были бы уже тут, у командного пункта. И больше всего его огорчало, что в эти трудные минуты он, не имея связи и не зная положения дел, не может никому помочь ни словом, ни делом.
Неожиданно раздался свист снаряда, автофургон тряхнуло взрывом.
Генерал вышел наружу. Часовой сказал, что командный пункт обстреливает противник, и словно в подтверждение этого просвистел и тяжело грохнул недалеко от них еще один снаряд, а потом они стали рваться чаще, и все ближе, а когда стихли звуки разрывов, на горизонте показались немецкие танки – это они обстреливали командный пункт. В распоряжении Черепанова находился дивизион гвардейских минометов, и генерал приказал ему вступить в бой с танками. «Катюши», надежно замаскированные, вышли из своих укрытий и обрушили свой огонь на танки, окружавшие командный пункт. Они били по врагу на предельно малой дистанции; от рева и воя закладывало уши, все вокруг пылало и тонуло в дыму, а когда дым рассеялся, оказалось, что, оставив на поле боя три горящих танка, немцы повернули вспять. «Катюши» той порой уже успели сменить позицию и снова изготовились к стрельбе.
Первые два офицера, посланные командиром соединения для установления связи с частями, вернулись очень скоро, ни с чем. Офицер разведки не возвращался долго, и можно было подумать, что с ним что-то случилось. Однако вскоре после полудня он вернулся. Он принес нерадостную весть: командный пункт и штаб отрезаны от частей, все дороги перекрыты, взяты под обстрел, пробраться ни в одну из частей он не мог, но от пехотинцев узнал кое-что и, сопоставив их сведения и рассказы, сделал вывод, что бригады и части корпуса повсеместно отходят к Верхне-Кумскому.
Правофланговая механизированная бригада, полк Асланова и стрелковый полк, которым командовал малознакомый генералу грузин, очень толковый и деловитый подполковник, отрезаны, к ним вообще не пробиться; успевшие отойти об их судьбе говорят разное… Самое грустное офицер приберег напоследок: "Пехотинцы говорят, что утром погиб какой-то, танкист, командир полка. Скорее всего Асланов".
2
– Лейтенант, мы окружены.
– Ты что, Тетерин, бредишь?
– Хорошо, если бы это был сон! Но это явь: мы окружены. Дороги перерезаны. Всюду нарываемся на огонь противника. Похоже, мы скоро окажемся в положении Паулюса.
– С чего ты взял? – Гасанзаде схватил за локти взволнованного Тетерина. – Кто сказал, что окружены?
– Я сам вижу, – спокойно ответил Тетерин. – И пехотинцы подтверждают.
– Паникеры какие-нибудь.
– Нет, не паникеры. Командир стрелковой роты очень обеспокоен.
– Наши ребята знают?
– Нет.
– Пусть не знают пока.
Гасанзаде связался с командиром полка. И Асланов, ничего не скрывая, подтвердил: да, Верхне-Кумский окружен, и кольцо окружения стягивается.
– Ты был прав, Анатолий.
– А командир полка не дал никаких указаний? Что делать? Ведь нельзя же сидеть сложа руки!
– Командир полка сказал, что надо сохранять хладнокровие. Готовиться к бою.
Лейтенант вызвал старшину, заменявшего раненого парторга роты:
– Воропанов, мы в окружении, знаешь?
Воропанов вскинул на ротного уставшие глаза.
– В окружении? Ничего себе, подарочек… Только что стали гвардейцами, и уже попали в окружение!
– Вот сейчас самое время оправдать звание гвардейцев. Слушай, старшина. Судя по всему, окружен не только полк. Так что веселее будет отбиваться. Собери-ка коммунистов. Придет командир полка, разъяснит положение.
К обеду вдруг стали возвращаться отправленные в тыл раненые. "Что это с ними? – думал Шариф. – Голову потеряли, что ли? Обливаясь кровью, идут на передовую!"
На лицах раненых – усталость и тревога. Шариф остановил одного пехотинца с перебинтованной рукой.
– Братец, что это такое, а? Объясни мне, что происходит? Зачем возвращаетесь? Вас же отправили в тыл!
Пехотинец покосился на Шарифа.
– Ты что, с луны свалился? А еще танкист вроде! Не знаешь, что творится вокруг? Немцы сунули-таки нас в мешок. Какой теперь тыл? Теперь на все четыре стороны передовая.
И хотел было уйти, но Шариф ухватил его за здоровую руку.
– Постой, дорогой, объясни, в чем дело? Куда делся тыл, почему кругом передовая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102