Жизнь сделала большой круг; теперь она ведет за руку внука, как когда-то водила сына…
Нушаферин наклонилась и поцеловала внука. "Сын сына моего, частица души моей!" – прошептала она, вытирая слезы.
– Нанали, куда мы идем? Наш дом в той стороне, – Тофик указывал ручонкой направо.
Действительно, задумавшись, Нушаферин забыла вовремя свернуть к дому.
– Ах, голубчик ты мой, видно, от старости я поглупела, да и память не слушается меня. Тысячи раз ходила по этой дороге, и вот перепутала…
– Вон наш дом, иди за мной!
– Иду, детка, иду. – Хотя Нушаферин время от времени отвечала внуку, мысли ее витали в другом месте. "Эх, Ахад, Ахад… Если бы ты мог встать из могилы! Посмотрел бы на своего сына, порадовался бы. Чужие люди гордятся им, а ты и не знаешь".
Тут она заметила, что внук устает, ноги у него заплетаются. С трудом нагнувшись, она взяла его на руки, и то и дело останавливаясь, чтобы перевести дыхание, понесла домой.
Глава двадцать седьмая
1
Наутро необычайное оживление наблюдалось у стенда, где вывешивались свежие газеты. С первой полосы на читателей смотрел ясноглазый человек в военной форме, с открытым, тонким, одухотворенным лицом.
Ни один человек не мог пройти мимо, чтобы не остановиться, не прочесть статью о подвиге этого человека, не посмотреть ему в лицо.
В газетах были напечатаны указ о присвоении Ази Асланову звания Героя Советского Союза, его биография и рассказ о его службе и подвиге.
И сегодня во всех уголках города – в учреждениях, школах, на базаре, в каждом доме говорили о нем. Встретившись на улице, люди спрашивали друг друга:
– Ты слышал?
– Слышал… Прославил нас Ази. И себя прославил. Сколько добрых дел успел сделать!.. А по делам и честь. Не каждый мужчина удостоится такой чести. Да пойдет ему впрок материнское молоко…
– Достойный человек везде себя проявит…
– Почти сразу и Героя получил, и полковником стал.
Хавер, которую пригласили в горком партии, по дороге туда и обратно слышала эти разговоры, и ей было невыразимо приятно их слышать, и, незаметно для себя, она выпрямилась, шла уверенным, бодрым шагом, весь мир, казалось, расцвел для нее.
Люди оборачивались ей вслед.
– Видел? Это жена Ази.
– Где, где?
– Да вон пошла… Гордая такая… Прямо светится вся от счастья.
– Что ж ты не сказал, поздравили бы ее.
– Теперь не только ее, всех нас поздравить можно!
Нушаферин по случаю радостных вестей готовилась варить плов, чистила рис.
Еще вчера вечером слышала она по радио указ о присвоении сыну звания Героя Советского Союза. Весь день родня и соседи шли к ним с поздравлениями. От радости она не находила себе места, и только за кропотливой работой немного успокоилась.
Но тут вошла Хавер, сняла с головы келагай.
– Мама, ты знаешь? Колхозники приняли решение собрать деньги на строительство танковой колонны.
– Только колхозники собирают деньги на это или все?
– Все. Кто захочет и кто сколько может. Все население города принимает в этом участие… Танковую колонну назовут "Ленкоранский колхозник" и отправят в полк Ази.
Старуха выпрямилась от гордости. Поставила поднос на стол. Спросила:
– Говоришь, пошлют в полк нашего Ази? Кто так решил?
– Да в народе так решили, кто первый это придумал, теперь уж не узнать, а все так говорят… Танковая колонна "Ленкоранский колхозник"… Будет отправлена в полк Ази Асланова.
Нушаферин смахнула слезу, задумалась.
– Что молчишь, мама?
– Думаю… Все будут вносить деньги. А у нас сбережений нет… Нехорошо как-то. Люди скажут: сын стал героем, полком командует, танки для этого полка будут строить, а семья жадничает, ничего на это святое дело не дала…
– Скажут, – подтвердила Хавер.
– Не знаешь, сколько стоит, как его, да, танк? Дорого?
– Говорят, тысяч сорок.
– Сорок тысяч? Ох, дочка, даже если мы весь дом продадим, сорок тысяч не собрать.
– Ты не поняла, мама. Не каждая семья покупает танк, а каждый дает на это сколько может. Потом все эти деньги соберут и передадут на строительство танков.
– А, вот так. Но денег-то все равно нет.
– И не обязательно вносить деньги, можно внести ценные вещи.
– То есть золото, серебро?..
– Все можно.
– Тогда другое дело, – старуха облегченно вздохнула. – Надо посмотреть, что еще осталось…
Тофик, еще не встававший, с большим интересом слушал разговор матери с бабушкой. Он сел в кровати и спросил:
– Нанали, тебе нужны деньги?
– Бый! – всплеснула руками Нушаферин. – Ты что, не спишь?
– Нет, я спал. Я только проснулся.
– Спи, спи, мой мальчик, спи, моя умница! Не нужны мне деньги! На что мне деньги, если есть такой внук?
Тофик обиженно сказал:
– Ты говоришь, деньги не нужны, а мама думает, нужны.
– Нет, я не думаю. Спи, рано еще!
– Ты неправду говоришь…
– Я говорю правду. Мама не может говорить неправду. А вот ты не слушаешься нас, и это плохо. Смотри, напишу папе…
– Мама, я слушаюсь. Но у меня в копилке много денег… – Тофик всхлипнул. Накрылся одеялом и отвернулся к стене. – Не хотите взять, тогда пойду и на свои деньги куплю танк. Напишу на нем: "Это от Тофика" и пошлю папе.
Женщины невольно улыбнулись.
Вечером, собираясь на работу, Хавер сказала свекрови:
– Вернусь, еще раз посоветуемся, что отдать.
Но старая Нушаферин уже про себя решила, что отдает на строительство танка свое обручальное кольцо. Сколько оно стоит теперь, она не знала, но для нее оно было очень дорого. Чтобы купить это кольцо, Ахад-киши, работавший на кирпичном заводе, с каждой получки откладывал деньги. Потом сел на пароход и отправился в Баку, обошел там не одну ювелирную мастерскую…
После смерти мужа Нушаферин перенесла немало бед и лишений, случалось, голодала со своими сиротами, но кольцо сохранила. Кроме этого кольца, у нее ничего ценного не было. У невестки были золотые часики, браслет с мелкими алмазами и колечко с бриллиантом. Но как сказать ей, что эти вещи следует отдать? Это она должна решить сама.
В последнее время билеты в кино продавались по коллективным заявкам предприятий и колхозов, в общую продажу шло мало, и очередь у кинотеатра, похоже, не убывала. Шли, главным образом, чтобы посмотреть журнал о танкистах, о своем земляке, некоторые смотрели его по несколько раз, а другим еще не удалось посмотреть, и Хавер просила кассира продавать билеты в первую очередь тем, кто еще не видел эту ленту. Но как узнать, кто видел, кто не видел? И как отказать в билете? Пришлось прибавить еще один сеанс, и все равно желающих было много.
В очередях говорили о сборе средств на танковую колонну. Кому пришла в голову эта мысль?
– Говорят, агроном Рза Алекперли первый сказал об этом.
– А ведь дельное предложение.
– В газетах пишут, в России во многих местах так поступают. Уже сколько таких колонн построено…
– А кто собирает деньги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Нушаферин наклонилась и поцеловала внука. "Сын сына моего, частица души моей!" – прошептала она, вытирая слезы.
– Нанали, куда мы идем? Наш дом в той стороне, – Тофик указывал ручонкой направо.
Действительно, задумавшись, Нушаферин забыла вовремя свернуть к дому.
– Ах, голубчик ты мой, видно, от старости я поглупела, да и память не слушается меня. Тысячи раз ходила по этой дороге, и вот перепутала…
– Вон наш дом, иди за мной!
– Иду, детка, иду. – Хотя Нушаферин время от времени отвечала внуку, мысли ее витали в другом месте. "Эх, Ахад, Ахад… Если бы ты мог встать из могилы! Посмотрел бы на своего сына, порадовался бы. Чужие люди гордятся им, а ты и не знаешь".
Тут она заметила, что внук устает, ноги у него заплетаются. С трудом нагнувшись, она взяла его на руки, и то и дело останавливаясь, чтобы перевести дыхание, понесла домой.
Глава двадцать седьмая
1
Наутро необычайное оживление наблюдалось у стенда, где вывешивались свежие газеты. С первой полосы на читателей смотрел ясноглазый человек в военной форме, с открытым, тонким, одухотворенным лицом.
Ни один человек не мог пройти мимо, чтобы не остановиться, не прочесть статью о подвиге этого человека, не посмотреть ему в лицо.
В газетах были напечатаны указ о присвоении Ази Асланову звания Героя Советского Союза, его биография и рассказ о его службе и подвиге.
И сегодня во всех уголках города – в учреждениях, школах, на базаре, в каждом доме говорили о нем. Встретившись на улице, люди спрашивали друг друга:
– Ты слышал?
– Слышал… Прославил нас Ази. И себя прославил. Сколько добрых дел успел сделать!.. А по делам и честь. Не каждый мужчина удостоится такой чести. Да пойдет ему впрок материнское молоко…
– Достойный человек везде себя проявит…
– Почти сразу и Героя получил, и полковником стал.
Хавер, которую пригласили в горком партии, по дороге туда и обратно слышала эти разговоры, и ей было невыразимо приятно их слышать, и, незаметно для себя, она выпрямилась, шла уверенным, бодрым шагом, весь мир, казалось, расцвел для нее.
Люди оборачивались ей вслед.
– Видел? Это жена Ази.
– Где, где?
– Да вон пошла… Гордая такая… Прямо светится вся от счастья.
– Что ж ты не сказал, поздравили бы ее.
– Теперь не только ее, всех нас поздравить можно!
Нушаферин по случаю радостных вестей готовилась варить плов, чистила рис.
Еще вчера вечером слышала она по радио указ о присвоении сыну звания Героя Советского Союза. Весь день родня и соседи шли к ним с поздравлениями. От радости она не находила себе места, и только за кропотливой работой немного успокоилась.
Но тут вошла Хавер, сняла с головы келагай.
– Мама, ты знаешь? Колхозники приняли решение собрать деньги на строительство танковой колонны.
– Только колхозники собирают деньги на это или все?
– Все. Кто захочет и кто сколько может. Все население города принимает в этом участие… Танковую колонну назовут "Ленкоранский колхозник" и отправят в полк Ази.
Старуха выпрямилась от гордости. Поставила поднос на стол. Спросила:
– Говоришь, пошлют в полк нашего Ази? Кто так решил?
– Да в народе так решили, кто первый это придумал, теперь уж не узнать, а все так говорят… Танковая колонна "Ленкоранский колхозник"… Будет отправлена в полк Ази Асланова.
Нушаферин смахнула слезу, задумалась.
– Что молчишь, мама?
– Думаю… Все будут вносить деньги. А у нас сбережений нет… Нехорошо как-то. Люди скажут: сын стал героем, полком командует, танки для этого полка будут строить, а семья жадничает, ничего на это святое дело не дала…
– Скажут, – подтвердила Хавер.
– Не знаешь, сколько стоит, как его, да, танк? Дорого?
– Говорят, тысяч сорок.
– Сорок тысяч? Ох, дочка, даже если мы весь дом продадим, сорок тысяч не собрать.
– Ты не поняла, мама. Не каждая семья покупает танк, а каждый дает на это сколько может. Потом все эти деньги соберут и передадут на строительство танков.
– А, вот так. Но денег-то все равно нет.
– И не обязательно вносить деньги, можно внести ценные вещи.
– То есть золото, серебро?..
– Все можно.
– Тогда другое дело, – старуха облегченно вздохнула. – Надо посмотреть, что еще осталось…
Тофик, еще не встававший, с большим интересом слушал разговор матери с бабушкой. Он сел в кровати и спросил:
– Нанали, тебе нужны деньги?
– Бый! – всплеснула руками Нушаферин. – Ты что, не спишь?
– Нет, я спал. Я только проснулся.
– Спи, спи, мой мальчик, спи, моя умница! Не нужны мне деньги! На что мне деньги, если есть такой внук?
Тофик обиженно сказал:
– Ты говоришь, деньги не нужны, а мама думает, нужны.
– Нет, я не думаю. Спи, рано еще!
– Ты неправду говоришь…
– Я говорю правду. Мама не может говорить неправду. А вот ты не слушаешься нас, и это плохо. Смотри, напишу папе…
– Мама, я слушаюсь. Но у меня в копилке много денег… – Тофик всхлипнул. Накрылся одеялом и отвернулся к стене. – Не хотите взять, тогда пойду и на свои деньги куплю танк. Напишу на нем: "Это от Тофика" и пошлю папе.
Женщины невольно улыбнулись.
Вечером, собираясь на работу, Хавер сказала свекрови:
– Вернусь, еще раз посоветуемся, что отдать.
Но старая Нушаферин уже про себя решила, что отдает на строительство танка свое обручальное кольцо. Сколько оно стоит теперь, она не знала, но для нее оно было очень дорого. Чтобы купить это кольцо, Ахад-киши, работавший на кирпичном заводе, с каждой получки откладывал деньги. Потом сел на пароход и отправился в Баку, обошел там не одну ювелирную мастерскую…
После смерти мужа Нушаферин перенесла немало бед и лишений, случалось, голодала со своими сиротами, но кольцо сохранила. Кроме этого кольца, у нее ничего ценного не было. У невестки были золотые часики, браслет с мелкими алмазами и колечко с бриллиантом. Но как сказать ей, что эти вещи следует отдать? Это она должна решить сама.
В последнее время билеты в кино продавались по коллективным заявкам предприятий и колхозов, в общую продажу шло мало, и очередь у кинотеатра, похоже, не убывала. Шли, главным образом, чтобы посмотреть журнал о танкистах, о своем земляке, некоторые смотрели его по несколько раз, а другим еще не удалось посмотреть, и Хавер просила кассира продавать билеты в первую очередь тем, кто еще не видел эту ленту. Но как узнать, кто видел, кто не видел? И как отказать в билете? Пришлось прибавить еще один сеанс, и все равно желающих было много.
В очередях говорили о сборе средств на танковую колонну. Кому пришла в голову эта мысль?
– Говорят, агроном Рза Алекперли первый сказал об этом.
– А ведь дельное предложение.
– В газетах пишут, в России во многих местах так поступают. Уже сколько таких колонн построено…
– А кто собирает деньги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102