– Пи-и-ишешь?.. – зловещим голосом вдруг спросил Александр Григорьевич, медленно приближаясь к жене. Он уперся руками в стол, навис над Александрой Иннокентьевной. – А что пишешь, хотелось бы знать? Доклад? Выступление? Отчет?.. Как крыс душить? Новый яд варить?!
Александра Иннокентьевна сняла пенсне, устало от» кинулась на вертикальную спинку кресла.
– Немедленно прекрати, – ровным утомленным голосом пронесла она и двумя пальцами дотронулась до переносицы, на которой краснели две впадинки от пенсне. И снова окунула перо в чернильницу. – Разговор окончен.
– Нет, не окончен! – заорал Александр Григорьевич и обеими руками в разные стороны разгреб писанину. Листы с тревожным шелестом посыпались на пол. – Не ввдо вам нового яда!.. Кошку вам надо! Киску! Нету лучшего средства! Мяу!..
И Александр Григорьевич, приставив к лысине два ных пальца, бросился на Александру Иннокентьевну, словно бык, намеревающийся забодать:
– Мяу!..
Слава богу, зазвонил телефон. Александр Григорьевич тут же виновато сник, нагнулся за упавшими со стола листками и в том же положении полунагиба двинулся к письменному столу.
– Да, Цыпин, – кивал Александр Григорьевич. – Да, да, я слушаю вас. – Он вдруг побледнел, голос его задрожал:– Да-да, Григорьевич, по документам Гиршо-вич… Что все? Можно прийти?.. Значит, все?..
Он медленно положил трубку и повернулся.
– Шура… Ты слышала? – заикаясь, спросил он, тыкая пальцем в аппарат. – Ты слышала?
– Я не хочу тебя слушать, – с отвращением выдавила Александра Иннокентьевна, приводя стол в порядок.
– Шу-ра! – по складам пробормотал Александр Григорьевич, хватаясь за голову. – Все! Все кончилось!.. Завтра можно получить документы.
Александра Иннокентьевна с повернутой по-прежнему головой как бы оценивала услышанное на слух. Потом медленно вернула голову в исходное положение и внимательно посмотрела на мужа. Александр Григорьевич вытирал глаза большими мосластыми кулаками на тонких запястьях.
Александра Иннокентьевна встала – плед с ее плеч упал на пол, – протянула через стол руку:
– Вот теперь я могу сказать тебе: «Здравствуй, Саша!»
8. РОМКА
Ночью в Уланский позвонила Таня и сказала, что маму увезли: видимо преждевременные роды. Утром Лева стал собираться на работу, и, если бы не Александра Иннокентьевна, он так бы преспокойно и ушел.
– Лев! Неужели ты можешь в такой момент поступить как подлец?! Сейчас же поезжай в роддом. Ты слышишь меня?!
Лева, добривая подбородок, заглянул в зеркало, отражающее стоящую за спиной мать, промолчал, но в знак внутреннего протеста резко выдохнул воздух через ноздри – с усов слетела мыльная пена.
– А ты уверена, что это мой ребенок? Я лично – нет!
– Как тебе не совестно, Лев! Постыдился бы взрослой дочери! Пока ты не разведен с Люсей – она твоя жена. Мать твоих, именно твоих детей! Немедленно в роддом! Будь мужчиной в конце-то концов. Хоть раз в жни! Если ты сию же минуту не поедешь, ты мне не сын.
После возвращения Александра Григорьевича Люся решила: пора – или сейчас, или так навсегда засесть в жэке с пьяными водопроводчиками.
Она оделась получше, кое-что экипировки одолжив у Оли, как-никак побывавшей за границей, и пошла ни много ни мало в Главмосстрой. Она показала начальнику отдела кадров сначала себя, к месту просвистев куплет неаполитанской песенки, потом диплом инженера-торфоустроителя, от которого тот слегка поморщился, но Люся добила его, заявив, во-первых, что она свободно владеет немецким языком, а во-вторых, в кратчайшее время освоит незнакомую специальность. Люся долго готовилась к этому походу, консультируясь с бывшей актрисой оперетты, и начальник отдела кадров, молодой подполковник в отставке, предложил ей заполнить анкету.
Ее взяли инженером, через полгода сделали старшим инженером, а еще через два года Люся уже курировала, то есть фактически командовала строительством целого комплекса в Черемушках. Правда, она не вылезала и на совещаниях слушала в десять ушей, запоминая массу деловой информации. И в конечном счете: чем «обустройство торфоразработок» отличается от иного строительного объекта? Стройка она и есть стройка. Если ты, конечно, не законченный идиот.
Люся выиграла. И конечно, немецкий язык ей крепко помог. Как тосковали мужики – ее начальники, не имея возможности разобраться в немецкой документации. Люся была не просто переводчица и всегда под рукой, а профессионал строитель, женщина с жненным опытом, с хваткой, умеющая держать в кулаке прорабов и одновременно быть милой и женственной без всякого перенапряжения. Люся завоевала свое место под солнцем. А кроме того, по ходу работы, она без всяких усилий завоевала и сердце заместителя главного инженера, проведя фурор среди немецких строителей, прибывших на открытие высотного дома.
Отношение ее к Леве стало однозначным – презрительным: она, баба, пошла и за два года выбилась в люди, а он так и мотается в свое Кунцево – месит грязь сапогами. Туда-сюда, туда-сюда. Ни квартиры, ни зарплаты. А все вечная его трусость. Как и женился, струсив, так всю жнь и трясется лишний шаг сделать. Ну и сиди в своем Кунцеве.
Однако забеременела. А перед тем как выгнать Леву Басманного, чтоб лишний раз выразить ему свое презрение, сообщила о своих отношениях с другим мужчиной, который ему, Левке, не чета. Имени мужчины она на всякий случай не упомянула (подразумевался заместитель главного инженера).
…В роддоме Лева занял очередь в справочное бюро.
– …Мальчик, рост 51 сантиметр, вес три восемьсот. Самочувствие удовлетворительное. Следующий. Фамилия?..
Самой регистраторши видно не было, только толстый палец с коротко остриженным ногтем ползал по листу тетради, отыскивая нужную фамилию.
Лева наклонился к окошку:
– Бадрецова Людмила Георгиевна. Палец медленно поехал вн, остановился.
– Мертвая девочка, рост 41 сантиметр, вес три сто, самочувствие удовлетворительное. Следующий.
Леву тут же оттеснила в сторону толстая тетка в платке, перед ним было уже не окошко, а белая стена.
– Подождите! – Лева свез локтем тетку в сторону, всунулся в окошко: – Как мертвая? Почему мертвая?.. Регистраторша подняла на него глаза:
– Мертвенькая. Бывает, гражданин. Вы с врачом поговорите. С одиннадцати.
– Что с одиннадцати?! – вдруг закричал Лева. – Где врач? Немедленно позовите врача!..
– Ох, – тяжело вздохнула регистраторша и набрала какой-то трехзначный н– Антонину Андреевну папаша спрашивает. Ну, которая мертвенького родила… Да я ему говорю: с одиннадцати. Ладно, он… – Она повесила трубку. – Врач сейчас не может выйти, она шьет. Как кончит, сразу к вам выйдет. Бывает, гражданин… Что ж теперь поделаешь. Следующий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55