Ей кусок, остальное – в холодильник. Ну-ка, ребятки, давайте меня на диван, насиделась.
Марью довели до дивана.
– Никуда стала, валюсь… У меня к тебе, Ромочка, просьба. И капитан пусть слушает. Ты мне колесики к стулу приспособь хоть какие… Я за стул схвачусь и буду за ним по коридору бегать. У них-то есть, – Марья кивнула на входную дверь, – да мало, нарасхват; а я еще вдобавок просить не любительница. Сходи погляди, как они сделаны…
– Здравствуйте, добрый день, с приездом! – Навстречу Ромке в комнату вкатилась маленькая, чуть не по пояс ему, круглая стремительная старушка в очках с выпуклыми линзами. – Шукурова Клавдия Андреевна…
Ромка подал ей руку, и старушка покатилась дальше в направлении разговора.
– Шукурова Клавдия Андреевна, – она сунула руку Марье.
– Да мы с тобой уж и так знакомы, – Марья раздраженно оттолкнула ее руку. – Торт будешь? Внуки привезли. Безейный…
– Мне в мою тарелочку, – проверещала Клавдия Андреевна, покатившись на свою половину к тумбочке. Делала она все на ощупь, но очень быстро. – Тортик хороший, а у меня вареньице есть… – бормотала она, приспосабливаясь к торту. – Крыжовенное, кисленькое…
– Вот елозит перед глазами, прям хоть ты что! – пожаловалась Марья плачущим голосом. – Андревна! Ты сядь, что ль!
– …А вы за бабушку свою не беспокойтесь, – бормотала старушка, ложечкой соскабливая крем с торта на блюдце. – Я за ней присмотрю. На ноги-то я быстрая. А с глазами вот – контузия. Вы придвигайтесь-ка к столу, со свиданьицем чайку выпьем. А у нас ей весело будет. У нас кружки всякие, и питание хорошее, и врачи…
– Что бормочет-то хоть? – беспомощно подалась вперед Марья.
– Хорошо, говорит, здесь.
– А-а… Куда лучше – богадельня… Кудай-то ты собрался?
– Покурить, – сказал Игорь.
– Садись. Здесь кури! – приказала Марья. – Скажу: я курила. Что они со старой дурой сделают? Не в Саранск же назад волочить! Там небось уж и квартира сдадена, ха-ха-ха!..
Ромка кивнул брату: слушайся. Игорь сел, но курить не стал.
– …А хоронят нас во-о-он там, недалеко совсем, – покушав торта, неожиданно сообщила Клавдия Андреевна. – Два раза в год: осенью и весной. В урночках… Спасибо. Было очень приятно познакомиться. Вы приезжать-то будете к ней?
– Обязательно.
– А если и не будете, все равно не беспокойтесь. У нас коллектив дружный… – Клавдия Андреевна взяла с тумбочки будильник и пальцами нащупала, где стрелки. – Ой, ой, опаздываю на кружок…
– Не женился отец-то? – спросила вдруг Марья.
– Отец? Нет, не женился. Один живет. Жалко его…
– Жалко!.. Жалко у пчелки в попке. Вон его жалко! – Она ткнула пальцем в сторону Игоря. – Мать жалко! Его мать, не Люську! Люську ко мне не возить! Сам приезжай да вот он. Про колесики понял?
– Понял, все понял. Ты отдохни, а я пойду с врачом потолкую.
Старуха послушно повалилась на подушку.
Когда Марья отдохнула, Ромка с Игорем под руки повели ее в садик. Марья велела прогуливать себя по длинной дорожке, чтобы возможно большее количество персональных пенсионеров – старых большевиков – отметили факт заслуженного внимания со стороны родственников к Соковой Марии Михайловне.
Но хватило ее ненадолго. Братья приволокли старуху к грибку. Усевшись за стол и отдышавшись, Марья выкурила еще одну нелегальную сигарету, снова оторвав– для крепости – фильтр, и деловым голосом стала рассказывать о своей работе в обкоме, хотя уже пятнадцать лет была на пенсии. Два старичка, сидевшие рядом с ней под грибком, внимательно слушали.
Когда внуки собрались уходить, Марья велела подвести себя к окну, легла на подоконник животом.
– Через те ворота идите. Чтоб мимо моих окон. Я вам рукой помашу. На улице уже темнело.
– И одеколону мне привезите! – кричала Марья в окно, явно привлекая внимание пенсионеров. – «Белую сирень»! И конфет шоколадных. Трюфелей!.. Рома, Роома!.. Левку-то все-таки привези! Черт с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Марью довели до дивана.
– Никуда стала, валюсь… У меня к тебе, Ромочка, просьба. И капитан пусть слушает. Ты мне колесики к стулу приспособь хоть какие… Я за стул схвачусь и буду за ним по коридору бегать. У них-то есть, – Марья кивнула на входную дверь, – да мало, нарасхват; а я еще вдобавок просить не любительница. Сходи погляди, как они сделаны…
– Здравствуйте, добрый день, с приездом! – Навстречу Ромке в комнату вкатилась маленькая, чуть не по пояс ему, круглая стремительная старушка в очках с выпуклыми линзами. – Шукурова Клавдия Андреевна…
Ромка подал ей руку, и старушка покатилась дальше в направлении разговора.
– Шукурова Клавдия Андреевна, – она сунула руку Марье.
– Да мы с тобой уж и так знакомы, – Марья раздраженно оттолкнула ее руку. – Торт будешь? Внуки привезли. Безейный…
– Мне в мою тарелочку, – проверещала Клавдия Андреевна, покатившись на свою половину к тумбочке. Делала она все на ощупь, но очень быстро. – Тортик хороший, а у меня вареньице есть… – бормотала она, приспосабливаясь к торту. – Крыжовенное, кисленькое…
– Вот елозит перед глазами, прям хоть ты что! – пожаловалась Марья плачущим голосом. – Андревна! Ты сядь, что ль!
– …А вы за бабушку свою не беспокойтесь, – бормотала старушка, ложечкой соскабливая крем с торта на блюдце. – Я за ней присмотрю. На ноги-то я быстрая. А с глазами вот – контузия. Вы придвигайтесь-ка к столу, со свиданьицем чайку выпьем. А у нас ей весело будет. У нас кружки всякие, и питание хорошее, и врачи…
– Что бормочет-то хоть? – беспомощно подалась вперед Марья.
– Хорошо, говорит, здесь.
– А-а… Куда лучше – богадельня… Кудай-то ты собрался?
– Покурить, – сказал Игорь.
– Садись. Здесь кури! – приказала Марья. – Скажу: я курила. Что они со старой дурой сделают? Не в Саранск же назад волочить! Там небось уж и квартира сдадена, ха-ха-ха!..
Ромка кивнул брату: слушайся. Игорь сел, но курить не стал.
– …А хоронят нас во-о-он там, недалеко совсем, – покушав торта, неожиданно сообщила Клавдия Андреевна. – Два раза в год: осенью и весной. В урночках… Спасибо. Было очень приятно познакомиться. Вы приезжать-то будете к ней?
– Обязательно.
– А если и не будете, все равно не беспокойтесь. У нас коллектив дружный… – Клавдия Андреевна взяла с тумбочки будильник и пальцами нащупала, где стрелки. – Ой, ой, опаздываю на кружок…
– Не женился отец-то? – спросила вдруг Марья.
– Отец? Нет, не женился. Один живет. Жалко его…
– Жалко!.. Жалко у пчелки в попке. Вон его жалко! – Она ткнула пальцем в сторону Игоря. – Мать жалко! Его мать, не Люську! Люську ко мне не возить! Сам приезжай да вот он. Про колесики понял?
– Понял, все понял. Ты отдохни, а я пойду с врачом потолкую.
Старуха послушно повалилась на подушку.
Когда Марья отдохнула, Ромка с Игорем под руки повели ее в садик. Марья велела прогуливать себя по длинной дорожке, чтобы возможно большее количество персональных пенсионеров – старых большевиков – отметили факт заслуженного внимания со стороны родственников к Соковой Марии Михайловне.
Но хватило ее ненадолго. Братья приволокли старуху к грибку. Усевшись за стол и отдышавшись, Марья выкурила еще одну нелегальную сигарету, снова оторвав– для крепости – фильтр, и деловым голосом стала рассказывать о своей работе в обкоме, хотя уже пятнадцать лет была на пенсии. Два старичка, сидевшие рядом с ней под грибком, внимательно слушали.
Когда внуки собрались уходить, Марья велела подвести себя к окну, легла на подоконник животом.
– Через те ворота идите. Чтоб мимо моих окон. Я вам рукой помашу. На улице уже темнело.
– И одеколону мне привезите! – кричала Марья в окно, явно привлекая внимание пенсионеров. – «Белую сирень»! И конфет шоколадных. Трюфелей!.. Рома, Роома!.. Левку-то все-таки привези! Черт с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55