«Такие люди – и без охраны!» – и выставил подальше ногу, чтобы Юля споткнулась. Юля не споткнулась, перешагнула через его копыто в драном тапке и с сожалением поглядела на Вовку, взглядом объясняя ему, какой он идиот. Вовка от удивления скло­нил башку набок. Юля тем временем дочитала стихотво­рение «Есть женщины в русских селеньях» красивым, чуть-чуть, правда, гнусавым голосом и выжидательно стояла у стола, ящно облокотившись на него обеими руками, пока Клара выводила ей в дневнике пятерку. Прозвенел звонок. Вовка сорвался с места и мимоходом, как бы нехотя прихватил в свою грязную лапищу малень­кую аккуратную грудку новенькой, треугольничком вы­глядывающую – под руки. Юля, не поворачивая головы и не меняя позы, звонко шлепнула Вовку по морде, так что у того лязгнули зубы.
– Так тебе и надо, козел, – сказал Ромка в уборной, где они курили.
– Пощупать, что ль, нельзя? – пожал плечами Вов­ка. – Было бы чего: доска, два соска. – И прогнусил, скорчив морду: – «Есть женщины в русских селеньях…»! А ты чего, Жирный, гулять с ней хочешь? Гуляй, кто тебе мешает, добра-то.
Насчет «доска, два соска» Вовка врал от неудачи. На уроке фкультуры это стало очевидным – у Вовки от умления вытянулась морда. У Юли кроме фигуры, ока­зывается, был еще первый разряд по художественной гимнастике. Правда, Вовка не хотел сдаваться без боя и уверял, что у нее разряд получен в Чехословакии, а значит, нашему первому не соответствует…
…Вовка оторвался наконец от книги, морщась повер­нулся к несчастному другу:
– Ну и чего? Может, у нее кто-нибудь еще кроме тебя есть– он сказал это таким обыденным голосом, что Ромки от тоски заныли внутренности. Он вдруг вспомнил, что – есть: Юля сама рассказывала ему про Сашу Травникова, десятиборца одиннадцатого класса со­седней школы.
– Есть, – кивнул он, неожиданно осознав весь ужас. – Но она говорила, что я тоже ей нравлюсь. Она просто не знает, кого нас выбрать. Она будет решать, она еще не решила…
– А чего решать-то, кильки будешь? – Вовка сосре­доточенно ел каспийскую кильку, обдирая с нее кожу. – Сто вторая, пункт «Д»: с садмом, – бормотал он, выу­живая кильки нежный скелет. – Травников?..
Ромка молча кивнул. Сейчас он лихорадочно вспоми­нал, что в таких случаях делают герои Ремарка, но мысли путались. Сейчас он думал, как будет жить дальше, если Юля все-таки предпочтет Травникова. Юля была краса­вица. У нее никогда не сбивались швы на чулках – всегда строго по центру длинных стройных ножек с играющими при ходьбе тренированными икрами; у нее красивый го­лос, прозрачная перепонка между передними зубами, ко­торую Вовка по злобе называл «переносицей во рту», ма­ленькие сильные руки, усеянные от кисти до локтя неж­ными девичьими цыпками. Даже когда она потела, очень приятно пахла. Уступить такую красавицу Травникову?
– Вован, чего делать-то? – проблеял Ромка.
– Дыню отбить – и дело с концом. Чтоб больше к ней не лез. Только ты слышь, Жирный, ты сам к нему на­дерись первый, а то я надираться не умею совсем. Слышь! А ты Пимену напиши за меня, у него день рождения, поздравить надо, а чего писать – не знаю… Напишешь? Только ты первый надерись, ага?
– А он при чем? – мучаясь от собственной совестли­вости, пробубнил Ромка. – Он-то при чем? Ты дурак, что ль!
– Ему помочь хочешь, а он корячится еще!.. – оби­делся Вовка, утыкаясь в книгу. – Пимену напишешь?
Вовка хотел работать в уголовном розыске. Большей частью он хотел сам ловить бандитов, но иногда планы его вдруг менялись – и он, с завистью вспоминая сидя­щего в колонии усиленного режима Пимена, решал идти по его пути и ускользать от уголовного розыска. Пока Вовка читал книги и выбирал будущее.
За несколько дней до отъезда на Кавказ Ромка шел к Синяку в подвал обговаривать детали. В последнее вре­мя Юля была к Ромке благосклонна. В разговорах ее часто проскальзывала фамилия Травникова, но проно­сила она ее без удовольствия. Ромка, хоть и нывал от желания узнать, какие у нее в настоящее время отноше­ния со вторым ухажером, по-мужски пересиливал себя, молчал. Время от времени Юля разрешала себя целовать, только недолго и аккуратно, чтобы не помять высокую прическу. Но все время чувствовалось, что думает она о чем-то постороннем, о другом. Ромка уже окончательно решил настичь ее на Кавказе, но Юле об этом не говорил.
…Ромка шел к Синяку. И метрах в десяти от подвала Синяка он обомлел: навстречу ему шел Травников с това­рищем, таким же высоким и здоровым, как и сам Трав­ников. А между ними шла… не Юля, а совсем другая де­вушка, очень красивая. Это значит, что Травников ме­нял Юле, и поэтому Юля была последнее время такой грустной.
У Ромки от жалости к Юле сжалось сердце, он не мог оторвать глаз от двигающейся на него мены. Трое про­шли мимо, ушли вн по Басманному, потом останови­лись. Девушка так и осталась стоять, а Травников с то­варищем, не торопясь, подошли к остолбеневшему Ромке, и Травников, а затем и второй по разу ударили его по фиономии: с одной стороны и с другой. Ударили лениво, как бы нехотя, без слов и возбуждения, даже немножко с улыбкой, и медленно пошли вн к девушке. Ромка щу­пал фиономию, удерживая трясучку в ногах.
И тут подвала вылетело огромное усатое существо в просторном халате Татьяны Ивановны. Халат распах­нулся: Вовка был в длинных синих трусах. Он летел, шар­кая по мокрому асфальту спадающими тапочками.
Вовка подбежал к Ромке, похлопал его по плечу и побежал дальше вн. Один тапок по дороге слетел, и к Травникову он подбежал уже наполовину босой, на ходу прихватив халат поясом, чтоб не мешал.
– Этот? – весело крикнул он Ромйе, положив бревно-подобную руку на плечо Травникова.
– Ага! – вгливым голосом откликнулся Ромка. Травников упал.
– Следующий, кричит заведующий! – заорал весело Вовка, придерживая второго парня. – Этого мочить?
Пока Ромка кивал и кричал, что «да», перекрикивая верещанье девушки, второй парень красиво ударил Вов­ку под дых. Вовка опешил, немного накренился вперед, парень так же красиво вторым ударом по зубам, как в кино, выпрямил его в исходное положение.
Вовка затряс башкой, продыхнул задержавшийся от удара воздух, разбрызгивая кровавые сопли, еще дыхнул, поймал парня за ускользающие уши двумя руками и, при­держивая, чтобы не дрыгался, боднул его патлатой баш­кой в окаменевшее от ужаса лицо. Затем громко высмор­кался, нагнулся к чистой луже в выбоине мостовой и по­мыл фиономию.
Травников, поддерживаемый девушкой, спотыкаясь, брел по Басманному, второй помыкивал на тротуаре. Вовка озирался по сторонам – искал потерянный тапок. Ромка поднял тапок, запрудивший возле бордюра ручеек от недавнего дождя, подал другу.
Вовка вбил ногу в тапок, на секунду задумался, все ли в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55