В былые времена эта площадка позволяла обитателям замка заранее обнаружить готовящееся нападение, и, пересекая ее, Барбара держала это в голове. Она перемещалась пригнувшись, понимая, что при свете луны, помогавшем ей ориентироваться, любой, кто бросил бы взгляд в ее сторону, тут же бы ее заметил, хотя бы по тени.
Барбара быстро, легко и без помех продвигалась вперед, и вдруг природа подставила ей подножку. Барбара споткнулась о низенький куст — на ощупь можжевеловый — и спугнула птичье семейство. Птицы взмыли перед ней в воздух. Их всполошные крики, казалось, разбудили эхо в каждом уголке древних руин.
Барбара застыла на месте. Стала ждать с бьющимся сердцем. Заставила себя дважды досчитать до шестидесяти. Когда в той стороне, куда ушел Робин, ничто не шевельнулось, Барбара заспешила дальше.
До его машины она добралась без происшествий. Заглянула внутрь, не болтаются ли в замке зажигания ключи. Их там не было. Что ж, всё получить нельзя.
Вдоль стены Барбара уже почти бежала. Она потеряла время, которое собиралась выиграть, срезав путь. Нужно было любой ценой наверстать упущенное, но только ничем не выдавая своего присутствия. Помимо монтировки единственным оружием Барбары была внезапность.
За поворотом стены Барбара обнаружила арку крепостных ворот, над пустым проемом которой проглядывал полустершийся герб. Барбара нырнула в ворота и затаилась в выбоине стены, напряженно прислушиваясь. Птицы угомонились. Ночной ветерок шелестел листьями на деревьях, росших внутри замка. Но не раздавалось ни голосов, ни звука шагов, ни шуршания одежды. И вообще не было ничего примечательного, кроме двух зубчатых башен, вздымавшихся на фоне темного неба.
В башнях имелись узкие длинные щели, служившие одновременно и бойницами, и окнами, через которые солнце освещало проложенные внутри винтовые каменные лестницы. Через эти щели пробился бы и тусклый свет, если б Робин Пейн выбрал одну из башен местом заточения Лео Лаксфорда. Но света в них не было. Значит, Робин должен был находиться в строении, крышу которого Барбара приметила в двадцати ярдах от дальней башни.
Во мраке ночи строение представлялось Барбаре смутным сгустком черноты. На пространстве между аркой ворот, в которой она чувствовала себя как в темном коконе, и сооружением со щипцовой крышей спрятаться было практически негде. Как только она выйдет из своего укрытия и из-под крон росших вдоль стены деревьев, останутся только беспорядочные груды камней на тех местах, где когда-то теснились жилища челяди. Барбара пригляделась к этим грудам. До первой, где можно будет укрыться за сохранившимся углом дома, было ярдов десять.
Барбара прислушалась. Ничего, кроме ветра. Она метнулась к камням.
Сократив на десять ярдов расстояние до уцелевшей постройки замка, Барбара смогла понять, что это такое. Она различила арки готических стрельчатых окон и то, что венчало вырисовывавшуюся на фоне сумрачного неба крышу. Это был крест. Здание оказалось церковью.
Барбара впилась взглядом в стрельчатые окна. Она ждала, не мелькнет ли там свет. У него фонарь, он не может действовать в полной темноте. Через мгновение он обязательно себя выдаст. Но она ничего не увидела.
Ладонь, державшая монтировку, вспотела. Барбара вытерла ее о брюки. Пригляделась к следующему отрезку открытого пространства и перебежала ко второй груде камней, бывшей некогда фундаментом.
Отсюда она увидела, что церковь тоже была обнесена стеной, пониже чем крепостная. В ней — под маленькой щипцовой крышей, точной копией церковной — темнел прямоугольник двери. Дверь была закрыта. От нее Барбару отделяли еще пятнадцать ярдов, и единственным укрытием тут была скамейка, с которой туристы могли полюбоваться остатками средневековых фортификационных сооружений. Барбара со всех ног кинулась к скамейке, а оттуда — к стене, окружавшей церковь.
Она крадучись пошла вдоль этой стены, крепко стискивая монтировку и едва дыша. Прижимаясь к камням, Барбара добралась до двери. Постояла, распластавшись по стене, прислушалась. Сначала зашумел ветер. Потом высоко в небе прокатился гул реактивного самолета. Затем раздался другой звук. И ближе. Скрежет металла по камню. Барбара инстинктивно вздрогнула.
Тихонько шагнула к двери, нажала на нее ладонью, открыла на сантиметр, потом еще на сантиметр. Глянула внутрь.
Прямо перед ней были закрытые врата церкви. И стрельчатое окно над ними оставалось таким же черным и слепым, как прежде. Но выложенная камнем дорожка вела за церковь, и когда Барбара скользнула в приоткрытую дверь, то увидела забрезживший там свет. И снова тот звук. Металл по камню.
Барбара перебежала к церкви, дошла до ее угла и, остановившись, прислушалась. Сначала она опять услышала шум ветра, нараставший и стихавший в кронах деревьев на соседнем склоне холма. Потом — скрежет металла по камню, на этот раз резче. И затем — голос:
— Ты будешь пить, когда я тебе велю. — Это был Робин, но не тот Робин, не тот неуверенный в себе и неопытный констебль-детектив, с которым она общалась последние несколько дней. Это настоящий бандит и убийца. — Кажется, мы договорились.
Ему ответил детский голосок, пронзительный и испуганный:
— Но у него странный привкус, как у…
— Мне плевать, какой у него привкус. Ты выпьешь этот суп, как я тебе сказал, и будь доволен, что тебя кормят, а начнешь кочевряжиться, так опять волью его тебе в глотку. Ты понял? Тебе понравилось, когда я в прошлый раз вливал его тебе в рот?
Ребенок ничего не сказал. Барбара шагнула вперед, осмелилась заглянуть за угол и увидела, что дорожка ведет к каменной лестнице. Лестница эта уходила вниз, в проем в стене церкви. Видимо, в подвал. Из проема на ступеньки падал свет. Слишком много света для карманного фонарика, сообразила Барбара. Должно быть, он прихватил и переносной фонарь, который был у него в машине, когда они ездили на ветряную мельницу. Наверное, его он и доставал из багажника.
Барбара сжала монтировку. Медленно двинулась вдоль церковной стены.
— Пей, черт бы тебя побрал, — говорил Робин.
— Я хочу домой.
— Мне плевать, чего ты хочешь. А теперь пей это…
— Горячо! Руку больно! — вскрикнул мальчик. Послышались звуки возни. Шлепок. Робин выругался и прорычал:
— Ах ты, змееныш. Когда я велю тебе пить… Последовал сильный удар плоти о плоть.
Лео вскрикнул. Новый удар. Робин собирался убить его. Или силой влить в него снотворное и, подождав несколько минут, пока тот отключится, утопить его, как Шарлотту, или забить до смерти в припадке ярости. Но в любом случае Лео должен был умереть.
Барбара стремглав понеслась к свету. Она возьмет его на испуг, говорила она себе. У нее монтировка. Фактор неожиданности на ее стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Барбара быстро, легко и без помех продвигалась вперед, и вдруг природа подставила ей подножку. Барбара споткнулась о низенький куст — на ощупь можжевеловый — и спугнула птичье семейство. Птицы взмыли перед ней в воздух. Их всполошные крики, казалось, разбудили эхо в каждом уголке древних руин.
Барбара застыла на месте. Стала ждать с бьющимся сердцем. Заставила себя дважды досчитать до шестидесяти. Когда в той стороне, куда ушел Робин, ничто не шевельнулось, Барбара заспешила дальше.
До его машины она добралась без происшествий. Заглянула внутрь, не болтаются ли в замке зажигания ключи. Их там не было. Что ж, всё получить нельзя.
Вдоль стены Барбара уже почти бежала. Она потеряла время, которое собиралась выиграть, срезав путь. Нужно было любой ценой наверстать упущенное, но только ничем не выдавая своего присутствия. Помимо монтировки единственным оружием Барбары была внезапность.
За поворотом стены Барбара обнаружила арку крепостных ворот, над пустым проемом которой проглядывал полустершийся герб. Барбара нырнула в ворота и затаилась в выбоине стены, напряженно прислушиваясь. Птицы угомонились. Ночной ветерок шелестел листьями на деревьях, росших внутри замка. Но не раздавалось ни голосов, ни звука шагов, ни шуршания одежды. И вообще не было ничего примечательного, кроме двух зубчатых башен, вздымавшихся на фоне темного неба.
В башнях имелись узкие длинные щели, служившие одновременно и бойницами, и окнами, через которые солнце освещало проложенные внутри винтовые каменные лестницы. Через эти щели пробился бы и тусклый свет, если б Робин Пейн выбрал одну из башен местом заточения Лео Лаксфорда. Но света в них не было. Значит, Робин должен был находиться в строении, крышу которого Барбара приметила в двадцати ярдах от дальней башни.
Во мраке ночи строение представлялось Барбаре смутным сгустком черноты. На пространстве между аркой ворот, в которой она чувствовала себя как в темном коконе, и сооружением со щипцовой крышей спрятаться было практически негде. Как только она выйдет из своего укрытия и из-под крон росших вдоль стены деревьев, останутся только беспорядочные груды камней на тех местах, где когда-то теснились жилища челяди. Барбара пригляделась к этим грудам. До первой, где можно будет укрыться за сохранившимся углом дома, было ярдов десять.
Барбара прислушалась. Ничего, кроме ветра. Она метнулась к камням.
Сократив на десять ярдов расстояние до уцелевшей постройки замка, Барбара смогла понять, что это такое. Она различила арки готических стрельчатых окон и то, что венчало вырисовывавшуюся на фоне сумрачного неба крышу. Это был крест. Здание оказалось церковью.
Барбара впилась взглядом в стрельчатые окна. Она ждала, не мелькнет ли там свет. У него фонарь, он не может действовать в полной темноте. Через мгновение он обязательно себя выдаст. Но она ничего не увидела.
Ладонь, державшая монтировку, вспотела. Барбара вытерла ее о брюки. Пригляделась к следующему отрезку открытого пространства и перебежала ко второй груде камней, бывшей некогда фундаментом.
Отсюда она увидела, что церковь тоже была обнесена стеной, пониже чем крепостная. В ней — под маленькой щипцовой крышей, точной копией церковной — темнел прямоугольник двери. Дверь была закрыта. От нее Барбару отделяли еще пятнадцать ярдов, и единственным укрытием тут была скамейка, с которой туристы могли полюбоваться остатками средневековых фортификационных сооружений. Барбара со всех ног кинулась к скамейке, а оттуда — к стене, окружавшей церковь.
Она крадучись пошла вдоль этой стены, крепко стискивая монтировку и едва дыша. Прижимаясь к камням, Барбара добралась до двери. Постояла, распластавшись по стене, прислушалась. Сначала зашумел ветер. Потом высоко в небе прокатился гул реактивного самолета. Затем раздался другой звук. И ближе. Скрежет металла по камню. Барбара инстинктивно вздрогнула.
Тихонько шагнула к двери, нажала на нее ладонью, открыла на сантиметр, потом еще на сантиметр. Глянула внутрь.
Прямо перед ней были закрытые врата церкви. И стрельчатое окно над ними оставалось таким же черным и слепым, как прежде. Но выложенная камнем дорожка вела за церковь, и когда Барбара скользнула в приоткрытую дверь, то увидела забрезживший там свет. И снова тот звук. Металл по камню.
Барбара перебежала к церкви, дошла до ее угла и, остановившись, прислушалась. Сначала она опять услышала шум ветра, нараставший и стихавший в кронах деревьев на соседнем склоне холма. Потом — скрежет металла по камню, на этот раз резче. И затем — голос:
— Ты будешь пить, когда я тебе велю. — Это был Робин, но не тот Робин, не тот неуверенный в себе и неопытный констебль-детектив, с которым она общалась последние несколько дней. Это настоящий бандит и убийца. — Кажется, мы договорились.
Ему ответил детский голосок, пронзительный и испуганный:
— Но у него странный привкус, как у…
— Мне плевать, какой у него привкус. Ты выпьешь этот суп, как я тебе сказал, и будь доволен, что тебя кормят, а начнешь кочевряжиться, так опять волью его тебе в глотку. Ты понял? Тебе понравилось, когда я в прошлый раз вливал его тебе в рот?
Ребенок ничего не сказал. Барбара шагнула вперед, осмелилась заглянуть за угол и увидела, что дорожка ведет к каменной лестнице. Лестница эта уходила вниз, в проем в стене церкви. Видимо, в подвал. Из проема на ступеньки падал свет. Слишком много света для карманного фонарика, сообразила Барбара. Должно быть, он прихватил и переносной фонарь, который был у него в машине, когда они ездили на ветряную мельницу. Наверное, его он и доставал из багажника.
Барбара сжала монтировку. Медленно двинулась вдоль церковной стены.
— Пей, черт бы тебя побрал, — говорил Робин.
— Я хочу домой.
— Мне плевать, чего ты хочешь. А теперь пей это…
— Горячо! Руку больно! — вскрикнул мальчик. Послышались звуки возни. Шлепок. Робин выругался и прорычал:
— Ах ты, змееныш. Когда я велю тебе пить… Последовал сильный удар плоти о плоть.
Лео вскрикнул. Новый удар. Робин собирался убить его. Или силой влить в него снотворное и, подождав несколько минут, пока тот отключится, утопить его, как Шарлотту, или забить до смерти в припадке ярости. Но в любом случае Лео должен был умереть.
Барбара стремглав понеслась к свету. Она возьмет его на испуг, говорила она себе. У нее монтировка. Фактор неожиданности на ее стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140