Нарцисс вот уж несколько минут забавлялся, подшучивая над молодым князем, которого он якобы встретил в обществе юной красотки.
— Да ну же, дорогой мой, не оправдывайтесь, ведь она и в самом деле восхитительна... Вы шли рядом и свернули в пустынную улочку, кажется, Борго-Анжелико, а я из скромности за вами не последовал.
Счастливчик Дарио, казалось, ничуть не был смущен И улыбался, не пытаясь отрицать свое преклонение перед красотою.
— Конечно, конечно, это был я, ведь я и не отрицаю... Только все обстоит совсем не так, как вы думаете.
И он обернулся к Бенедетте, которая тоже безмятежно забавлялась этой шуткой, ничем не обнаруживая ревнивой тревоги, и, напротив, словно была в восторге, что Дарио удалось полюбоваться такой красавицей.
— Это, знаешь ли, та бедняжка, что месяца полтора назад повстречалась мне вся в слезах... Ну да, та девушка с фабрики жемчуга, что так рыдала, оставшись без работы. Она еще покраснела, когда я попробовал сунуть ей серебряную монету, и вприпрыжку побежала, чтобы проводить меня к своим родителям... Пьерина, помнишь?
— Пьерина? Конечно!
— Вообразите, с того дня я уже несколько раз встречал ее на улице. Она и вправду так необыкновенно хороша, что я иной раз останавливаюсь поболтать с нею... Вчера я даже проводил ее на какую-то фабрику. Но работы она так и не получила и снова разразилась слезами, а я, честное слово, только чтобы немножко утешить, поцеловал ее... Она была поражена и так обрадовалась, так обрадовалась!..
Рассказ этот всех рассмешил. Но Челия первая перестала улыбаться. Она очень серьезно сказала:
— А ведь эта девушка в вас влюблена, Дарио. Не надо же быть злым.
Дарио, несомненно, держался того же мнения, он снова взглянул на Бенедетту и весело покачал головой, как бы говоря, что, если его и любят, он тут ни при чем. Какая-то работница, девушка из простонародья! Э, нет! Будь она хоть Венерой, в любовницы она не годится. Дарио и самого от души забавляло это романтическое приключение, а Нарцисс сложил даже в его честь сонет, совсем на старинный лад: прелестная бисерщица до безумия влюбляется в прекрасного юного князя, а тот, растроганный ее злоключениями, дарит ей экю; отныне прелестная бисерщица, до глубины души потрясенная добротой князя, которая не уступает его красоте, мечтает о нем одном и, привязанная узами пламенной любви, повсюду следует за ним; и наконец, прелестная бисерщица, отвергнув экю, покорными, полными нежности взорами вымаливает иную милостыню, и в один прекрасный вечер юный князь дарит ей свое сердце. Игра эта очень позабавила Бенедетту. Но Челия, чье ангельское личико, личико невинной девочки, хранило полную серьезность, с грустью твердила:
— Дарио, Дарио, она вас любит, не заставляйте ее страдать.
Наконец разжалобилась и контессина.
— Ведь эти бедняки так несчастны!
— О, невероятная нищета!—воскликнул князь.— Я чуть не задохнулся, когда она привела меня в это свое Прати-ди-Кастелло. Ужас, неимоверный ужас!
— Но, помнится, — продолжала Бенедетта, — мы собирались навестить этих несчастных, и очень нехорошо, что мы до сих пор откладываем... Не правда ли? Господин Фроман, вы ведь так хотели поехать с нами, пополнить свои наблюдения, взглянуть поближе на римскую бедноту.
И Бенедетта устремила взор па Пьера. Он сидел молча, весьма растроганный тем, что она вспомнила об этой благотворительной затее; по тому, как слегка дрогнул ее голос, аббат почувствовал, что ей хочется показать себя послушной ученицей, показать, что она делает успехи в любви к сирым и обездоленным. Впрочем, пристрастие к апостольской миссии тут же снова заговорило в нем.
— О, я не уеду из Рима, пока не повидаю страдальцев, которые мучаются без работы и хлеба, — сказал он. — Нищета — это и есть вселенская болезнь, и, только исцелившись от нищеты, народы обретут спасение. Когда корни не получают питания, дерево умирает.
— Вот и хорошо, — продолжала Бенедетта, — мы не мешкая отправимся в Прати-ди-Кастелло, и вы поедете с нами... Дарио нас проводит.
Князь, который с изумлением слушал священника, по совсем понимая, при чем тут дерево и корни, воскликнул в отчаянии:
— Нет, нет, кузина! Вези туда господина аббата, если тебе нравится... Я там уже побывал и больше не пойду. Честное слово, я чуть не слег, вернувшись оттуда, у меня голова шла кругом, меня мутило... Нет, нет, все это слишком грустно, до невозможности отвратительно!
Тут со стороны камина послышался недовольный голос. Донна Серафина нарушила длительное молчание.
— Дарио прав! Пошли им милостыню, дорогая, я охотно присоединю и свою... Ведь есть другие, более заслуживающие обозрения места, куда ты можешь сводить господина аббата... А то нечего сказать, хорошие воспоминания останутся у него от нашего города!
Донна Серафина была не в духе, к тому же в ней говорила гордость римлянки. Зачем обнажать свои язвы перед чужестранцами, которых приводит в Рим любопытство, продиктованное, быть может, далеко не дружелюбными чувствами? Надо постоянно быть во всеоружии красоты, показывать Рим только в пышном ореоле его славы.
Но Пьером уже завладел Нарцисс:
— Ах, дорогой мой, это верно, я и забыл посоветовать вам эту прогулку... Вы должны непременно посетить новый квартал в Прати-ди-Кастелло. Он типичен, характерен для всех прочих; и вы не зря потеряете время, я ручаюсь, ничто не скажет вам о современном Риме больше, нежели эти места. Это необычайно, необычайно! — И, обратившись к Бенедетте, Нарцисс продолжал: — Значит, условились? Завтра утром, согласны?.. Вы найдете нас там, мне хочется предварительно ввести господина аббата в курс дела, помочь ему разобраться... Итак, в десять, хорошо?
Не отвечая ему, контессина обернулась к тетке и почтительно ей возразила:
— Что вы, тетушка, господину аббату встречалось, наверно, немало нищих на улицах Рима, от него незачем скрывать. Да и судя по тому, что господин Фроман пишет в своей книге, в Риме он увидит не больше, чем видел в Париже. Как у него где-то сказано, голод повсюду одинаков.
Потом весьма кротко и рассудительно она принялась убеждать Дарио.
— Знаешь, Дарио, милый, ты доставишь мне огромное удовольствие, если проводишь нас туда. Без тебя мы прямо свалимся к ним на голову... Поедем в карете, захватим с собой господина аббата и господина Абера, это будет прелестная прогулка... Мы так давно не выезжали вместе!
Конечно, она была в восторге, что может воспользоваться предлогом для совместной поездки и окончательного примирения с Дарио. Он понял это, уклониться ему было невозможно, и он пошутил:
— Ах, кузина, если всю неделю меня станут мучить кошмары, виною будешь ты. Одна такая прогулка может надолго отравить радость жизни!
Дарио заранее содрогался от ужаса; это рассмешило всех, и, невзирая на молчаливое неодобрение донны Серафины, было окончательно решено встретиться завтра в десять утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
— Да ну же, дорогой мой, не оправдывайтесь, ведь она и в самом деле восхитительна... Вы шли рядом и свернули в пустынную улочку, кажется, Борго-Анжелико, а я из скромности за вами не последовал.
Счастливчик Дарио, казалось, ничуть не был смущен И улыбался, не пытаясь отрицать свое преклонение перед красотою.
— Конечно, конечно, это был я, ведь я и не отрицаю... Только все обстоит совсем не так, как вы думаете.
И он обернулся к Бенедетте, которая тоже безмятежно забавлялась этой шуткой, ничем не обнаруживая ревнивой тревоги, и, напротив, словно была в восторге, что Дарио удалось полюбоваться такой красавицей.
— Это, знаешь ли, та бедняжка, что месяца полтора назад повстречалась мне вся в слезах... Ну да, та девушка с фабрики жемчуга, что так рыдала, оставшись без работы. Она еще покраснела, когда я попробовал сунуть ей серебряную монету, и вприпрыжку побежала, чтобы проводить меня к своим родителям... Пьерина, помнишь?
— Пьерина? Конечно!
— Вообразите, с того дня я уже несколько раз встречал ее на улице. Она и вправду так необыкновенно хороша, что я иной раз останавливаюсь поболтать с нею... Вчера я даже проводил ее на какую-то фабрику. Но работы она так и не получила и снова разразилась слезами, а я, честное слово, только чтобы немножко утешить, поцеловал ее... Она была поражена и так обрадовалась, так обрадовалась!..
Рассказ этот всех рассмешил. Но Челия первая перестала улыбаться. Она очень серьезно сказала:
— А ведь эта девушка в вас влюблена, Дарио. Не надо же быть злым.
Дарио, несомненно, держался того же мнения, он снова взглянул на Бенедетту и весело покачал головой, как бы говоря, что, если его и любят, он тут ни при чем. Какая-то работница, девушка из простонародья! Э, нет! Будь она хоть Венерой, в любовницы она не годится. Дарио и самого от души забавляло это романтическое приключение, а Нарцисс сложил даже в его честь сонет, совсем на старинный лад: прелестная бисерщица до безумия влюбляется в прекрасного юного князя, а тот, растроганный ее злоключениями, дарит ей экю; отныне прелестная бисерщица, до глубины души потрясенная добротой князя, которая не уступает его красоте, мечтает о нем одном и, привязанная узами пламенной любви, повсюду следует за ним; и наконец, прелестная бисерщица, отвергнув экю, покорными, полными нежности взорами вымаливает иную милостыню, и в один прекрасный вечер юный князь дарит ей свое сердце. Игра эта очень позабавила Бенедетту. Но Челия, чье ангельское личико, личико невинной девочки, хранило полную серьезность, с грустью твердила:
— Дарио, Дарио, она вас любит, не заставляйте ее страдать.
Наконец разжалобилась и контессина.
— Ведь эти бедняки так несчастны!
— О, невероятная нищета!—воскликнул князь.— Я чуть не задохнулся, когда она привела меня в это свое Прати-ди-Кастелло. Ужас, неимоверный ужас!
— Но, помнится, — продолжала Бенедетта, — мы собирались навестить этих несчастных, и очень нехорошо, что мы до сих пор откладываем... Не правда ли? Господин Фроман, вы ведь так хотели поехать с нами, пополнить свои наблюдения, взглянуть поближе на римскую бедноту.
И Бенедетта устремила взор па Пьера. Он сидел молча, весьма растроганный тем, что она вспомнила об этой благотворительной затее; по тому, как слегка дрогнул ее голос, аббат почувствовал, что ей хочется показать себя послушной ученицей, показать, что она делает успехи в любви к сирым и обездоленным. Впрочем, пристрастие к апостольской миссии тут же снова заговорило в нем.
— О, я не уеду из Рима, пока не повидаю страдальцев, которые мучаются без работы и хлеба, — сказал он. — Нищета — это и есть вселенская болезнь, и, только исцелившись от нищеты, народы обретут спасение. Когда корни не получают питания, дерево умирает.
— Вот и хорошо, — продолжала Бенедетта, — мы не мешкая отправимся в Прати-ди-Кастелло, и вы поедете с нами... Дарио нас проводит.
Князь, который с изумлением слушал священника, по совсем понимая, при чем тут дерево и корни, воскликнул в отчаянии:
— Нет, нет, кузина! Вези туда господина аббата, если тебе нравится... Я там уже побывал и больше не пойду. Честное слово, я чуть не слег, вернувшись оттуда, у меня голова шла кругом, меня мутило... Нет, нет, все это слишком грустно, до невозможности отвратительно!
Тут со стороны камина послышался недовольный голос. Донна Серафина нарушила длительное молчание.
— Дарио прав! Пошли им милостыню, дорогая, я охотно присоединю и свою... Ведь есть другие, более заслуживающие обозрения места, куда ты можешь сводить господина аббата... А то нечего сказать, хорошие воспоминания останутся у него от нашего города!
Донна Серафина была не в духе, к тому же в ней говорила гордость римлянки. Зачем обнажать свои язвы перед чужестранцами, которых приводит в Рим любопытство, продиктованное, быть может, далеко не дружелюбными чувствами? Надо постоянно быть во всеоружии красоты, показывать Рим только в пышном ореоле его славы.
Но Пьером уже завладел Нарцисс:
— Ах, дорогой мой, это верно, я и забыл посоветовать вам эту прогулку... Вы должны непременно посетить новый квартал в Прати-ди-Кастелло. Он типичен, характерен для всех прочих; и вы не зря потеряете время, я ручаюсь, ничто не скажет вам о современном Риме больше, нежели эти места. Это необычайно, необычайно! — И, обратившись к Бенедетте, Нарцисс продолжал: — Значит, условились? Завтра утром, согласны?.. Вы найдете нас там, мне хочется предварительно ввести господина аббата в курс дела, помочь ему разобраться... Итак, в десять, хорошо?
Не отвечая ему, контессина обернулась к тетке и почтительно ей возразила:
— Что вы, тетушка, господину аббату встречалось, наверно, немало нищих на улицах Рима, от него незачем скрывать. Да и судя по тому, что господин Фроман пишет в своей книге, в Риме он увидит не больше, чем видел в Париже. Как у него где-то сказано, голод повсюду одинаков.
Потом весьма кротко и рассудительно она принялась убеждать Дарио.
— Знаешь, Дарио, милый, ты доставишь мне огромное удовольствие, если проводишь нас туда. Без тебя мы прямо свалимся к ним на голову... Поедем в карете, захватим с собой господина аббата и господина Абера, это будет прелестная прогулка... Мы так давно не выезжали вместе!
Конечно, она была в восторге, что может воспользоваться предлогом для совместной поездки и окончательного примирения с Дарио. Он понял это, уклониться ему было невозможно, и он пошутил:
— Ах, кузина, если всю неделю меня станут мучить кошмары, виною будешь ты. Одна такая прогулка может надолго отравить радость жизни!
Дарио заранее содрогался от ужаса; это рассмешило всех, и, невзирая на молчаливое неодобрение донны Серафины, было окончательно решено встретиться завтра в десять утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211