Или женщины вроде Эламайн, мечтающие только затащить тебя в постель? – она вздохнула и посмотрела через плечо на повозку. – Ты хочешь женщину, которая будет готовить для тебя, убирать, рожать тебе детей… Тебе нравятся такие, как Адара?
– Да, – быстро ответил я.
Дел изумленно уставилась на меня.
– Которая из трех? Адара?
– Нет. Мне нравятся все три.
Губы Дел изогнулись.
– Ты хочешь иметь трех женщин. Меня это почему-то не удивляет.
Я усмехнулся.
– Ты не понимаешь мужчин, баска.
– Нет, – сухо согласилась она. – Я встречала лишь несколько экземпляров, которые стоили беспокойства по их изучению.
Я игнорировал этот комплимент.
– Бывает, что мне нравится в женщине мягкость. Бывает, что аппетит Эламайн заводит меня. Иногда я думаю, что было бы неплохо завести семью. И всегда рядом со мной ты, баска – все три женщины в одном теле. И мне совсем не нужен гарем… с ним слишком много проблем, если все время бродишь по свету.
Но Дел не улыбнулась.
– А у тебя есть дети?
– Может где-то и есть. Я не давал обет безбрачия, но точно не знаю.
– А тебя это беспокоит? То, что где-то может жить твой сын или дочь, а ты не знаешь, какие они, где они…
Я застонал и повернулся на спину, почесав затылок.
– Не знаю, Дел. Я никогда об этом не задумывался.
Дел настаивала.
– Неужели никогда?
Я хмуро уставился в темноту.
– Если бы я волновался об всех детях, которых мог или не мог зачать, у меня бы больше ни на что времени не хватило.
– Но если ты умрешь, Тигр… если ты умрешь, а не останется ни сына, ни дочери, никого, кто спел бы по тебе песни…
– Песни? – я бросил на нее подозрительный взгляд. – Какие песни, баска?
Дел поплотнее обернула одеялом плечи.
– Это семейный обычай Севера, петь песни по ушедшим. Когда умирает старик или новорожденный, собирается вся родня почтить его песнями и застольем.
Я нахмурился.
– По-моему, вы на Севере слишком много поете. Поете мечам, поете покойникам… – я покачал головой и посмотрел на звезды. – Я Южанин, Дел. Никто не будет петь по мне песни.
– Пока что, – серьезно добавила она, словно эти слова все меняли.
Я улыбнулся, засмеялся и сдался.
– Пока что, – согласился я. – А теперь я могу поспать?
13
Я почувствовал это раньше, чем понял в чем дело – зуд по всему телу. От него чесались руки, ноги и голова, он заполз даже на живот. Ругаясь, я сел и отбросил одеяло.
– Тигр? – сонно прошептала Дел. Я был уже на ногах.
– Я не знаю, – сказал я. – Я просто не знаю.
И тут же все понял. Я хорошо помнил это ощущение.
Я потянулся к мечу и выхватил его из ножен.
Дел успела изучить меня достаточно, чтобы не задавать вопросы. Как и я, мгновенно проснувшись, она выскочила из-под одеяла и выхватила яватму.
Я показал на седловину между двумя невысокими холмами. Тропинка едва виднелась в темноте.
– Там, – уверенно показал я.
– Я ничего не вижу, Тигр.
– Это там. Оно идет оттуда.
Так оно и было. Я чувствовал это, оно неумолимо проползало через седловину, тянулось по тропинке, безошибочно повернуло к повозке.
– Разбуди их, – попросил я Дел, – но пусть они не выходят. Я хочу, чтобы они сидели в одном месте, а не разбежались кто куда.
Старая кобыла натужно заржала и проверила, надежна ли привязь. Я вспомнил как умчался мерин и сбежал мой гнедой.
Дел бесшумно подошла к повозке, раздвинула тканый полог и что-то негромко сказала. Я услышал задушенный вскрик Адары, потом что-то спросила Киприана, взволнованно заговорил Массоу. Я пошел вслед за Дел и встал около оглобель, приготовившись встретить гостей.
Глубоко в животе возникла дрожь. Страх был, но он отступал перед безудержным гневом. К нам приближалось что-то, что представляло собой серьезную угрозу, а я не знал, что это.
Я не видел ничего, кроме смутных силуэтов в седловине. Сразу за седловиной поднималось высокое небо, на котором блестели звезды и метались черные тени.
– Аиды… – выдавил я, – хотел бы я оказаться в пустыне.
– Они не выйдут из повозки, – Дел застыла в шаге от меня. – Что скажешь, Тигр?
– Ты чувствуешь это, баска?
– Нет. Ничего.
От этого мне стало еще хуже. Как может Дел не чувствовать это что-то, обладающее такой силой?
– Вон там, – показал я, и оно появилось.
Вернее они: четыре человека на лошадях приближались к нам по тропинке. Над седловиной обрисовались четыре силуэта всадников, черные на черном, закутанные в плащи или бурнусы. Лошади скакали бесшумно.
– Мне это не нравится, баска.
– Тигр… посмотри!
Я прищурился, как обычно делала она, и приставил ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза, потому что внезапно вспыхнувшие огни ослепили. Они загорелись за каждым всадником на задней луке седла и на их фоне люди превратились в черные фигуры.
– Аиды, – пробормотал я с отвращением, когда все четверо обнажили мечи.
Лошади боятся огня, они от него с ума сходят, перестают соображать, но этих лошадей не пугали ни языки пламени, ни его отблески, игравшие на клинках, которые всадники держали в опасной близости от голов животных. Лошади мчались к нам в жуткой, ненормальной тишине.
Потом они перешли на рысь.
– Дел, – небрежно начал я, – по-моему самое время начать петь. Нам понадобится любое преимущество, какое мы сможем заполучить.
Дел запела, а лошади приближались, выдыхая дым из ноздрей. Мечи горели как головни.
Всадники разделились – двое поскакали вперед, двое задержались. Повозка была окружена. Мечи сияли как факелы, освещая четыре знакомых лица.
Четыре мертвых лица: этих людей мы уже убивали, но каким-то чудом они снова ожили.
Песня Дел прервалась. Дел задержала дыхание, а потом прерывисто выдохнула.
– Тигр, ты видишь?
– Я вижу, баска. Продолжай петь.
Но она не пела.
– Как это возможно?
– Конечно невозможно. Если не использовать магию, – я тяжело сглотнул. – Однажды ты убила их, Дел. Значит расправишься с ними и сейчас.
– Но я разрезала их на куски, Тигр! А эти целые.
В этом она была права. Четыре совершенно целых бандита спустились с седловины как с Северного неба. Закутанные в знакомые Южные шелка, обнажившие сверкающие Южные мечи, они что-то кричали нам, но звуков мы не слышали.
Как это возможно?
– Не обращай внимания, – мрачно посоветовал я. – Придется снова с ними разобраться.
– Локи, – выдохнула Дел. – Это их работа. Только у них хватит могущества на такое.
– Хватит могущества сшить куски в целое? – я тяжело вздохнул. – Тогда давай их снова разрубим.
– Прошлый раз они были людьми.
Сейчас – нет.
– Пой, – потребовал я, – пой, чтобы получить все, что возможно.
Локи, люди, кем бы они ни были, они знали, как управляться с мечами и делали это мастерски, нанося удары и играя с нами на скаку. Мы с Дел отступили к повозке, потом нас от нее отрезали, отогнав как стадо безмозглых овец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Да, – быстро ответил я.
Дел изумленно уставилась на меня.
– Которая из трех? Адара?
– Нет. Мне нравятся все три.
Губы Дел изогнулись.
– Ты хочешь иметь трех женщин. Меня это почему-то не удивляет.
Я усмехнулся.
– Ты не понимаешь мужчин, баска.
– Нет, – сухо согласилась она. – Я встречала лишь несколько экземпляров, которые стоили беспокойства по их изучению.
Я игнорировал этот комплимент.
– Бывает, что мне нравится в женщине мягкость. Бывает, что аппетит Эламайн заводит меня. Иногда я думаю, что было бы неплохо завести семью. И всегда рядом со мной ты, баска – все три женщины в одном теле. И мне совсем не нужен гарем… с ним слишком много проблем, если все время бродишь по свету.
Но Дел не улыбнулась.
– А у тебя есть дети?
– Может где-то и есть. Я не давал обет безбрачия, но точно не знаю.
– А тебя это беспокоит? То, что где-то может жить твой сын или дочь, а ты не знаешь, какие они, где они…
Я застонал и повернулся на спину, почесав затылок.
– Не знаю, Дел. Я никогда об этом не задумывался.
Дел настаивала.
– Неужели никогда?
Я хмуро уставился в темноту.
– Если бы я волновался об всех детях, которых мог или не мог зачать, у меня бы больше ни на что времени не хватило.
– Но если ты умрешь, Тигр… если ты умрешь, а не останется ни сына, ни дочери, никого, кто спел бы по тебе песни…
– Песни? – я бросил на нее подозрительный взгляд. – Какие песни, баска?
Дел поплотнее обернула одеялом плечи.
– Это семейный обычай Севера, петь песни по ушедшим. Когда умирает старик или новорожденный, собирается вся родня почтить его песнями и застольем.
Я нахмурился.
– По-моему, вы на Севере слишком много поете. Поете мечам, поете покойникам… – я покачал головой и посмотрел на звезды. – Я Южанин, Дел. Никто не будет петь по мне песни.
– Пока что, – серьезно добавила она, словно эти слова все меняли.
Я улыбнулся, засмеялся и сдался.
– Пока что, – согласился я. – А теперь я могу поспать?
13
Я почувствовал это раньше, чем понял в чем дело – зуд по всему телу. От него чесались руки, ноги и голова, он заполз даже на живот. Ругаясь, я сел и отбросил одеяло.
– Тигр? – сонно прошептала Дел. Я был уже на ногах.
– Я не знаю, – сказал я. – Я просто не знаю.
И тут же все понял. Я хорошо помнил это ощущение.
Я потянулся к мечу и выхватил его из ножен.
Дел успела изучить меня достаточно, чтобы не задавать вопросы. Как и я, мгновенно проснувшись, она выскочила из-под одеяла и выхватила яватму.
Я показал на седловину между двумя невысокими холмами. Тропинка едва виднелась в темноте.
– Там, – уверенно показал я.
– Я ничего не вижу, Тигр.
– Это там. Оно идет оттуда.
Так оно и было. Я чувствовал это, оно неумолимо проползало через седловину, тянулось по тропинке, безошибочно повернуло к повозке.
– Разбуди их, – попросил я Дел, – но пусть они не выходят. Я хочу, чтобы они сидели в одном месте, а не разбежались кто куда.
Старая кобыла натужно заржала и проверила, надежна ли привязь. Я вспомнил как умчался мерин и сбежал мой гнедой.
Дел бесшумно подошла к повозке, раздвинула тканый полог и что-то негромко сказала. Я услышал задушенный вскрик Адары, потом что-то спросила Киприана, взволнованно заговорил Массоу. Я пошел вслед за Дел и встал около оглобель, приготовившись встретить гостей.
Глубоко в животе возникла дрожь. Страх был, но он отступал перед безудержным гневом. К нам приближалось что-то, что представляло собой серьезную угрозу, а я не знал, что это.
Я не видел ничего, кроме смутных силуэтов в седловине. Сразу за седловиной поднималось высокое небо, на котором блестели звезды и метались черные тени.
– Аиды… – выдавил я, – хотел бы я оказаться в пустыне.
– Они не выйдут из повозки, – Дел застыла в шаге от меня. – Что скажешь, Тигр?
– Ты чувствуешь это, баска?
– Нет. Ничего.
От этого мне стало еще хуже. Как может Дел не чувствовать это что-то, обладающее такой силой?
– Вон там, – показал я, и оно появилось.
Вернее они: четыре человека на лошадях приближались к нам по тропинке. Над седловиной обрисовались четыре силуэта всадников, черные на черном, закутанные в плащи или бурнусы. Лошади скакали бесшумно.
– Мне это не нравится, баска.
– Тигр… посмотри!
Я прищурился, как обычно делала она, и приставил ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза, потому что внезапно вспыхнувшие огни ослепили. Они загорелись за каждым всадником на задней луке седла и на их фоне люди превратились в черные фигуры.
– Аиды, – пробормотал я с отвращением, когда все четверо обнажили мечи.
Лошади боятся огня, они от него с ума сходят, перестают соображать, но этих лошадей не пугали ни языки пламени, ни его отблески, игравшие на клинках, которые всадники держали в опасной близости от голов животных. Лошади мчались к нам в жуткой, ненормальной тишине.
Потом они перешли на рысь.
– Дел, – небрежно начал я, – по-моему самое время начать петь. Нам понадобится любое преимущество, какое мы сможем заполучить.
Дел запела, а лошади приближались, выдыхая дым из ноздрей. Мечи горели как головни.
Всадники разделились – двое поскакали вперед, двое задержались. Повозка была окружена. Мечи сияли как факелы, освещая четыре знакомых лица.
Четыре мертвых лица: этих людей мы уже убивали, но каким-то чудом они снова ожили.
Песня Дел прервалась. Дел задержала дыхание, а потом прерывисто выдохнула.
– Тигр, ты видишь?
– Я вижу, баска. Продолжай петь.
Но она не пела.
– Как это возможно?
– Конечно невозможно. Если не использовать магию, – я тяжело сглотнул. – Однажды ты убила их, Дел. Значит расправишься с ними и сейчас.
– Но я разрезала их на куски, Тигр! А эти целые.
В этом она была права. Четыре совершенно целых бандита спустились с седловины как с Северного неба. Закутанные в знакомые Южные шелка, обнажившие сверкающие Южные мечи, они что-то кричали нам, но звуков мы не слышали.
Как это возможно?
– Не обращай внимания, – мрачно посоветовал я. – Придется снова с ними разобраться.
– Локи, – выдохнула Дел. – Это их работа. Только у них хватит могущества на такое.
– Хватит могущества сшить куски в целое? – я тяжело вздохнул. – Тогда давай их снова разрубим.
– Прошлый раз они были людьми.
Сейчас – нет.
– Пой, – потребовал я, – пой, чтобы получить все, что возможно.
Локи, люди, кем бы они ни были, они знали, как управляться с мечами и делали это мастерски, нанося удары и играя с нами на скаку. Мы с Дел отступили к повозке, потом нас от нее отрезали, отогнав как стадо безмозглых овец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102