Я метнулся в противоположную сторону, едва не упав, и, повиснув на поводе, обругал гнедого от ушей до копыт.
Проходившего мимо бывшего владельца жеребца эта сцена, кажется, здорово повеселила.
Дел, тем временем, пыталась исследовать плечо Массоу, а Массоу было не до нее – он молча плакал. Это были слезы гнева, а не боли и страха. Его лицо пошло красными пятнами, голубые глаза яростно заблестели, обе ручки он стиснул в кулачки и, отстранив Дел, шагнул к жеребцу.
Жеребец, конечно, отступил. Поскольку мы с ним были соединены посредством повода (и я не собирался с ним расставаться), я тоже отступил. Я не горел желанием оказаться между животным, сильно превосходившим меня по весу, и мальчиком, едва доходившим мне до пояса, которые решили выяснить отношения. Участие в таком конфликте я считал ниже своего достоинства.
– Хватит, – раздраженно потребовал я. – Я знаю, Массоу, он тебя укусил, и мне очень жаль, что так получилось, но если ты еще раз попытаешься ему врезать, укусом дело не ограничится.
Массоу бросил что-то злое на неподдающемся расшифровке Северном языке, повернулся и убежал, оставив меня в обществе Дел.
Я осторожно выжидал.
– С моей стороны глупо было думать, – тихо начала она, что у лошади воспитание лучше, чем у хозяина.
Аиды. Так по ее мнению я во всем виноват.
– Дел, ну брось… Откуда мне было знать, что ему так не понравится мальчик? Он меня о таких выходках никогда не предупреждает, он все делает молча.
Хорошо зная Дел, я понял по ее голосу, насколько она разъярена.
– Может для всех было бы лучше, если бы ты проиграл.
– Ну нет, – сразу запротестовал я. – Если бы я проиграл, жеребец стал бы чьим-то ужином.
Поднятые брови и поджатые губы сказали мне, что именно об этом она и мечтала.
Я кинул на гнедого хмурый взгляд, когда тот ткнулся носом мне в спину.
– Ну брось, Дел…
Она тут же прервала меня:
– Я иду взглянуть, как чувствует себя Массоу. Не думаю, что укус серьезный, но все же…
Я махнул рукой.
– Знаю, – сказал я, – знаю. Можешь больше ничего не говорить, баска.
– Кому-то придется просветить тебя на этот счет, – она сунула перевязь мне в руки и кинула убийственный взгляд на жеребца. – Следи за своей лошадью.
Я глубоко вздохнул и, глядя ей вслед, отпихнул морду жеребца, с аппетитом жевавшего ремень перевязи.
– Ну что, доволен?
Жеребец решил не отвечать.
Кто-то остановился рядом со мной.
– Я бы посоветовал следить за ней, а не за лошадью.
Я с минуту соображал, а потом понял, что высказывание относится к последним словам Дел. Значит кто-то слышал наш разговор. А поскольку разговаривали мы негромко, остается предположить, что он просто подслушивал, следовательно хотел что-то услышать.
Я обернулся. Рядом со мной стоял парень, самоуверенный, сильный и привлекательный. Я таких людей ненавижу по множеству причин.
Он косо взглянул на меня своими голубыми глазами, ожидая ответа. Я молча смотрел на него.
Его это развеселило, он улыбнулся. Улыбнулся, как я понял, самому себе, но смотрел прямо на меня.
– Ну да, – сказал он с иронией. – Южанин не говорит на Северном.
Он использовал язык жителей Границы, а не чистый язык Высокогорий, значит он хотел, чтобы я понял его, из чего я сделал вывод, что парень сознательно напрашивался на неприятности.
Мысленно я вздохнул (настроение у меня было далеко не лучшее) и любезно скопировал его улыбку, закончив откровенной ухмылкой.
– Только когда я этого хочу… или когда появляется достойная компания.
Улыбка Северянина замерзла, пропала, а потом он улыбнулся еще шире. Голубые глаза оценивающе прищурились. Я неоднократно видел такой взгляд: парень оценивал мои способности, прежде чем продолжить военные действия.
– Южанин…
– Помолчи, – бросил я. – Хочешь драться – давай. Но в круге мечами, а не словами здесь. Не стоит тратить время на оскорбления, ты слишком молод, чтобы оказаться хорошим бойцом.
Он изумленно уставился на меня. Парень оказался даже светлее, чем Дел. Волосы у него были почти белыми, а глаза бледными, цвета голубого льда, светлее я не встречал, окаймленные покрытыми инеем ресницами. С одной стороны, в этом было свое преимущество: с такой внешностью парень казался гораздо моложе и беззащитнее, чем был на самом деле. С другой стороны, из-за бледности и прозрачности он был похож на выходца из другого мира.
Только неровный шрам над верхней губой лишал лицо детской невинности. Шрам напоминал след от старой ножевой раны.
Парень посмотрел на скомканный повод в моих руках, перевел взгляд на перевязь и рукоять меча. Бледные брови приподнялись.
– Танцор меча?
– Танцор меча, – согласился я. – Хочешь войти в круг?
Веки дрогнули, бледные ресницы скрыли светлые глаза и парень, улыбаясь, развел руками, чтобы продемонстрировать мирные намерения.
– У меня нет меча. Мое оружие – нож.
Я пожал плечами, прищелкнув языком.
– Да, не слишком удачно. Думаю нам придется подружиться.
Моих слов парень, кажется, не слышал. Пока я говорил, он мотнул головой в сторону Дел.
– Твоя женщина?
Проще было ответить «да», объяснить ему, кому принадлежит Дел и отправить его искать другую компанию на ночь. Но я уже понял, благодаря Дел, к тому, что женщину нельзя присвоить: женщина не может быть чьей-то собственностью, она вольна поступать как ей вздумается и идти куда захочет, не интересуясь мнением мужчины на этот счет.
Все было бы очень просто. Но это была бы ложь.
– Спроси ее, – предложил я, – но не думаю, что тебе понравится ее ответ. Она тоже танцор меча.
Бледные брови задумчиво приподнялись. Он еще немного посмотрел вслед Дел, хотя она уже скрылась в толпе, прищурил льдистые глаза и снова взглянул на меня. Я свободно читал его мысли: отказавшись от женщины, я выставил себя дураком.
Жеребец понюхал мое плечо. Вспомнив печальный опыт Массоу, я отпихнул от себя его морду.
Северянин улыбнулся.
– Я поставил на тебя и выиграл.
Я моргнул.
– Ты думал, что я выиграю?
– Я знаю лошадей, – он хитро улыбался. – И наверное знаю их лучше, чем тот торговец, который так стремился избавиться от этого гнедого. Я тоже занимаюсь лошадьми, но по-другому, – улыбка стала шире и верхняя губа изогнулась. Шрам не уродовал парня, а только привлекал к нему внимание. Думаю, Северянин не хотел бы избавиться от этого следа, шрам ему нравился (а я немного разбираюсь в шрамах). – Я бы сам попробовал, но ты меня опередил.
– Это не объясняет, почему ты поставил на меня.
Парень провел указательным пальцем по изогнутой губе.
– Лошадь тебя знала, – наконец объяснил он. – У лошадей есть свой язык и я его понимаю, – он пожал плечами. – Они говорят не словами и мыслями, а чувствами. Гнедой хорошо тебя знает, и я решил, что ты выиграешь.
Я ухмыльнулся.
– Ты бы мне сразу об этом сказал, я бы нос не разбил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Проходившего мимо бывшего владельца жеребца эта сцена, кажется, здорово повеселила.
Дел, тем временем, пыталась исследовать плечо Массоу, а Массоу было не до нее – он молча плакал. Это были слезы гнева, а не боли и страха. Его лицо пошло красными пятнами, голубые глаза яростно заблестели, обе ручки он стиснул в кулачки и, отстранив Дел, шагнул к жеребцу.
Жеребец, конечно, отступил. Поскольку мы с ним были соединены посредством повода (и я не собирался с ним расставаться), я тоже отступил. Я не горел желанием оказаться между животным, сильно превосходившим меня по весу, и мальчиком, едва доходившим мне до пояса, которые решили выяснить отношения. Участие в таком конфликте я считал ниже своего достоинства.
– Хватит, – раздраженно потребовал я. – Я знаю, Массоу, он тебя укусил, и мне очень жаль, что так получилось, но если ты еще раз попытаешься ему врезать, укусом дело не ограничится.
Массоу бросил что-то злое на неподдающемся расшифровке Северном языке, повернулся и убежал, оставив меня в обществе Дел.
Я осторожно выжидал.
– С моей стороны глупо было думать, – тихо начала она, что у лошади воспитание лучше, чем у хозяина.
Аиды. Так по ее мнению я во всем виноват.
– Дел, ну брось… Откуда мне было знать, что ему так не понравится мальчик? Он меня о таких выходках никогда не предупреждает, он все делает молча.
Хорошо зная Дел, я понял по ее голосу, насколько она разъярена.
– Может для всех было бы лучше, если бы ты проиграл.
– Ну нет, – сразу запротестовал я. – Если бы я проиграл, жеребец стал бы чьим-то ужином.
Поднятые брови и поджатые губы сказали мне, что именно об этом она и мечтала.
Я кинул на гнедого хмурый взгляд, когда тот ткнулся носом мне в спину.
– Ну брось, Дел…
Она тут же прервала меня:
– Я иду взглянуть, как чувствует себя Массоу. Не думаю, что укус серьезный, но все же…
Я махнул рукой.
– Знаю, – сказал я, – знаю. Можешь больше ничего не говорить, баска.
– Кому-то придется просветить тебя на этот счет, – она сунула перевязь мне в руки и кинула убийственный взгляд на жеребца. – Следи за своей лошадью.
Я глубоко вздохнул и, глядя ей вслед, отпихнул морду жеребца, с аппетитом жевавшего ремень перевязи.
– Ну что, доволен?
Жеребец решил не отвечать.
Кто-то остановился рядом со мной.
– Я бы посоветовал следить за ней, а не за лошадью.
Я с минуту соображал, а потом понял, что высказывание относится к последним словам Дел. Значит кто-то слышал наш разговор. А поскольку разговаривали мы негромко, остается предположить, что он просто подслушивал, следовательно хотел что-то услышать.
Я обернулся. Рядом со мной стоял парень, самоуверенный, сильный и привлекательный. Я таких людей ненавижу по множеству причин.
Он косо взглянул на меня своими голубыми глазами, ожидая ответа. Я молча смотрел на него.
Его это развеселило, он улыбнулся. Улыбнулся, как я понял, самому себе, но смотрел прямо на меня.
– Ну да, – сказал он с иронией. – Южанин не говорит на Северном.
Он использовал язык жителей Границы, а не чистый язык Высокогорий, значит он хотел, чтобы я понял его, из чего я сделал вывод, что парень сознательно напрашивался на неприятности.
Мысленно я вздохнул (настроение у меня было далеко не лучшее) и любезно скопировал его улыбку, закончив откровенной ухмылкой.
– Только когда я этого хочу… или когда появляется достойная компания.
Улыбка Северянина замерзла, пропала, а потом он улыбнулся еще шире. Голубые глаза оценивающе прищурились. Я неоднократно видел такой взгляд: парень оценивал мои способности, прежде чем продолжить военные действия.
– Южанин…
– Помолчи, – бросил я. – Хочешь драться – давай. Но в круге мечами, а не словами здесь. Не стоит тратить время на оскорбления, ты слишком молод, чтобы оказаться хорошим бойцом.
Он изумленно уставился на меня. Парень оказался даже светлее, чем Дел. Волосы у него были почти белыми, а глаза бледными, цвета голубого льда, светлее я не встречал, окаймленные покрытыми инеем ресницами. С одной стороны, в этом было свое преимущество: с такой внешностью парень казался гораздо моложе и беззащитнее, чем был на самом деле. С другой стороны, из-за бледности и прозрачности он был похож на выходца из другого мира.
Только неровный шрам над верхней губой лишал лицо детской невинности. Шрам напоминал след от старой ножевой раны.
Парень посмотрел на скомканный повод в моих руках, перевел взгляд на перевязь и рукоять меча. Бледные брови приподнялись.
– Танцор меча?
– Танцор меча, – согласился я. – Хочешь войти в круг?
Веки дрогнули, бледные ресницы скрыли светлые глаза и парень, улыбаясь, развел руками, чтобы продемонстрировать мирные намерения.
– У меня нет меча. Мое оружие – нож.
Я пожал плечами, прищелкнув языком.
– Да, не слишком удачно. Думаю нам придется подружиться.
Моих слов парень, кажется, не слышал. Пока я говорил, он мотнул головой в сторону Дел.
– Твоя женщина?
Проще было ответить «да», объяснить ему, кому принадлежит Дел и отправить его искать другую компанию на ночь. Но я уже понял, благодаря Дел, к тому, что женщину нельзя присвоить: женщина не может быть чьей-то собственностью, она вольна поступать как ей вздумается и идти куда захочет, не интересуясь мнением мужчины на этот счет.
Все было бы очень просто. Но это была бы ложь.
– Спроси ее, – предложил я, – но не думаю, что тебе понравится ее ответ. Она тоже танцор меча.
Бледные брови задумчиво приподнялись. Он еще немного посмотрел вслед Дел, хотя она уже скрылась в толпе, прищурил льдистые глаза и снова взглянул на меня. Я свободно читал его мысли: отказавшись от женщины, я выставил себя дураком.
Жеребец понюхал мое плечо. Вспомнив печальный опыт Массоу, я отпихнул от себя его морду.
Северянин улыбнулся.
– Я поставил на тебя и выиграл.
Я моргнул.
– Ты думал, что я выиграю?
– Я знаю лошадей, – он хитро улыбался. – И наверное знаю их лучше, чем тот торговец, который так стремился избавиться от этого гнедого. Я тоже занимаюсь лошадьми, но по-другому, – улыбка стала шире и верхняя губа изогнулась. Шрам не уродовал парня, а только привлекал к нему внимание. Думаю, Северянин не хотел бы избавиться от этого следа, шрам ему нравился (а я немного разбираюсь в шрамах). – Я бы сам попробовал, но ты меня опередил.
– Это не объясняет, почему ты поставил на меня.
Парень провел указательным пальцем по изогнутой губе.
– Лошадь тебя знала, – наконец объяснил он. – У лошадей есть свой язык и я его понимаю, – он пожал плечами. – Они говорят не словами и мыслями, а чувствами. Гнедой хорошо тебя знает, и я решил, что ты выиграешь.
Я ухмыльнулся.
– Ты бы мне сразу об этом сказал, я бы нос не разбил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102