Ей уже не на что будет купить год. Вока прикажет ей немедленно отправляться в изгнание, – голос срывался от радости. – Все уже решено, Телек, насчет этого утра. Танец будет до смерти.
Значит смерть Терона все же повлияла на решение Стиганда. В круге будет не фарс, не красивый танец Южанина и Северянина, определяющий достоин ли Южанин повышения. Нет, все не так просто. В конце концов танец должен был стать средством мести и шансом выслать Дел из Обители в бесчестии, как клинок без имени.
И мать без ребенка.
Я сжал рукоять недавно рожденного меча и почувствовал его тепло, его силу, заключенное в меч могущество, стремившееся вырваться. Дикая магия, как говорил Кем, которую необходимо обуздать. Для этого нужна была песня.
И вдруг я испугался, потому что понял, ЧТО мог сделать. Это была бы первая победа. Первая месть. Дел когда-то сделала это. Почему бы мне не повторить? Телек не был моим ан-кайдином, он был врагом. Хотя и не очень достойным. Мне пришло в голову, что мог получиться довольно ироничный вариант правосудия. Я улыбнулся, взглянув на меч, и подумал, что Телек испытает потрясение.
И старик тоже.
43
Я вымылся ледяной водой из таза и надел одежду, позаимствованную, по иронии, у Телека: сине-черную тунику, штаны, украшенные серебром меховые гетры, нарукавники с серебряными шишками и пояс. Оставил я только плащ и брошь. Их я надену потом, когда танец будет выигран.
Я застегнул перевязь, примериваясь к весу Северного меча. Прежде, с Разящим, я носил ремни и ножны даже не задумываясь, привыкнув к ним за многие годы. Потом, когда я остался со сломанной сталью, я носил мертвую яватму Терона потому что без меча не мог, хотя меня и злила эта необходимость.
Теперь вес был другим. Гораздо меньшим, потому что меч воспринимался как часть моего тела, и гораздо большим, потому что я знал правду о нем: выпивший крови, вызванный к жизни, он мог оказаться – и окажется – самым смертоносным оружием, каким только может мечтать обладать человек.
Или мечтать не обладать.
Скептицизм полезен. Он может прикрывать как щит в словесных потасовках. Неверие, в должное время, тоже приносит пользу, потому что определенное его количество позволяет вам оставаться честным. Но когда я положил руки на витой шелк рукояти и почувствовал нарастающее нетерпение меча, силу, мощь и жизнь, подавленные моим отказом, я понял, что неверию места уже не осталось.
Тяжело признавать, что ты был не прав. Еще тяжелее признавать это после того, как долго издевался или в лучшем случае подтрунивал над правдой со слепым рвением, так жизнерадостно уверенный в собственной непогрешимости. Но когда однажды днем – или ночью – правда попадает в твои руки, ты понимаешь, что истории, песни и легенды, которые слышал от Северных чужаков, истинны, в них не было ни слова лжи.
И так же правдивы были рассказы Северной баски, которая врала столько раз по стольким причинам.
Нет, причин было всего две.
Первая: из страха быть убитой. Ожидая приговор людей с непредсказуемостью – и кровожадностью – вока Стаал-Уста, я бы тоже использовал все, что попалось бы под руку – даже, подумал я, Дел.
Может быть.
Может быть?
Аиды, не знаю.
И вторая: из страха потерять Калле. Совершенно необъяснимого страха, потому что много лет назад она уже «потеряла» Калле по своей воле, а может и нет, потому что само существование девочки обещало Дел бесчисленные возможности.
И теперь из-за этих возможностей нам с Телеком приходилось танцевать до смерти. Из-за Калле и желания Стиганда отомстить.
Мои пальцы задержались на ремнях перевязи, лаская мягкую кожу. Телек подошел бесшумно и встал рядом со мной.
– Пора, – мягко сказал он.
Я повернулся и посмотрел в светлые глаза. Они ничего не выдали. Надеюсь, мои тоже.
– Тигр, – в конце коридора из столбов, у двери ждала Дел. Одетая в черное, с обернутыми мехом косами. Делила с ее смертоносной яватмой.
Яватмой более опасной, чем моя, потому что душу – всю силу – моего кровного клинка еще не выпустили на свободу кровью и песней.
Но долго ли так будет?
Сила опьяняет. Знание, что она совсем рядом, под рукой, возбуждало.
Все что нужно это смерть, кровь, песня.
Аиды, я хочу вернуться домой. Я принадлежал другому миру, в котором я понимал, что и по какой причине происходит, где магия существовала на уровне обычных трюков и ловкости рук, где мечи были мечами, чистыми, стальными и опасными. Они не обращались к силе как Бореал, пробуждаясь по прихоти Дел, и не вызывали кошмарную Северную баньши-бурю.
Я Южанин. Зачем мне баньши-буря?
Зачем мне этот танец?
Это возможность вернуться домой. Снова оказаться в тепле.
А теперь еще новое, пугающее желание напоить мой меч кровью.
Я вышел из дома вместе с Дел. История повторялась.
Сам Стиганд нарисовал круг, прорезав коричневую зимнюю траву до мерзлой темной земли под ней. Круг оказался в центре овального поля, где раньше мы с Дел стояли перед вока. Все люди собрались посмотреть: мужчины, женщины, дети, с оружием и без. Они стояли, ожидая начала танца.
Старик закончил. Жестом предложил мне положить меч в центр круга.
Я выскользнул из перевязи и вынул из ножен недавно рожденный меч. В утреннем свете он на секунду вспыхнул ярко-белым, незапятнанным светом, свободным от рун, которые должны были скрывать имя попробовавшего крови клинка, но слепящая вспышка быстро пропала, и я уже не отличил бы этот клинок от обычной стали.
Скоро могла появиться и кровь. И может быть руны?
Я отбросил перевязь. Молча прошел в центр, положил на землю безымянный меч, повернулся и вышел. Чтобы встать у края круга.
Стиганд кивнул и громко объявил:
– Перед нами стоит Песчаный Тигр, Южный танцор меча, который был отдан в залог Стаал-Уста на год. Но Песчаный Тигр утверждает что случилось это без его ведома, а потому залог его не связывает. И у него есть основания говорить это, – светлые глаза смотрели на меня, в них были только мир и покой. – Ан-истойя, известная как Дел, заложила Песчаного Тигра, чтобы отсрочить на один год вечное изгнание за убийство ее ан-кайдина. Вока согласился принять залог. Но теперь законность этого поступка подвергается сомнению и решение должен вынести круг.
Я взглянул на Телека, стоявшего среди других членов вока. Рукоять его яватмы поднималась из-за левого плеча.
Стиганд продолжал:
– Вока решил выбрать чемпиона для танца против Песчаного Тигра. Вот как танец вынесет решение: если выиграет Песчаный Тигр, он получит ранг кайдина и сможет беспрепятственно уйти из Стаал-Уста и любое время. Если выиграет чемпион, Песчаный Тигр согласится признать справедливость залога и остаться в Стаал-Уста на год.
Телек думал, что я размяк и расслабился, ожидая фарса. Он, конечно, попытается застать меня врасплох и прикончить первым же выпадом, чтобы не усложнять себе жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Значит смерть Терона все же повлияла на решение Стиганда. В круге будет не фарс, не красивый танец Южанина и Северянина, определяющий достоин ли Южанин повышения. Нет, все не так просто. В конце концов танец должен был стать средством мести и шансом выслать Дел из Обители в бесчестии, как клинок без имени.
И мать без ребенка.
Я сжал рукоять недавно рожденного меча и почувствовал его тепло, его силу, заключенное в меч могущество, стремившееся вырваться. Дикая магия, как говорил Кем, которую необходимо обуздать. Для этого нужна была песня.
И вдруг я испугался, потому что понял, ЧТО мог сделать. Это была бы первая победа. Первая месть. Дел когда-то сделала это. Почему бы мне не повторить? Телек не был моим ан-кайдином, он был врагом. Хотя и не очень достойным. Мне пришло в голову, что мог получиться довольно ироничный вариант правосудия. Я улыбнулся, взглянув на меч, и подумал, что Телек испытает потрясение.
И старик тоже.
43
Я вымылся ледяной водой из таза и надел одежду, позаимствованную, по иронии, у Телека: сине-черную тунику, штаны, украшенные серебром меховые гетры, нарукавники с серебряными шишками и пояс. Оставил я только плащ и брошь. Их я надену потом, когда танец будет выигран.
Я застегнул перевязь, примериваясь к весу Северного меча. Прежде, с Разящим, я носил ремни и ножны даже не задумываясь, привыкнув к ним за многие годы. Потом, когда я остался со сломанной сталью, я носил мертвую яватму Терона потому что без меча не мог, хотя меня и злила эта необходимость.
Теперь вес был другим. Гораздо меньшим, потому что меч воспринимался как часть моего тела, и гораздо большим, потому что я знал правду о нем: выпивший крови, вызванный к жизни, он мог оказаться – и окажется – самым смертоносным оружием, каким только может мечтать обладать человек.
Или мечтать не обладать.
Скептицизм полезен. Он может прикрывать как щит в словесных потасовках. Неверие, в должное время, тоже приносит пользу, потому что определенное его количество позволяет вам оставаться честным. Но когда я положил руки на витой шелк рукояти и почувствовал нарастающее нетерпение меча, силу, мощь и жизнь, подавленные моим отказом, я понял, что неверию места уже не осталось.
Тяжело признавать, что ты был не прав. Еще тяжелее признавать это после того, как долго издевался или в лучшем случае подтрунивал над правдой со слепым рвением, так жизнерадостно уверенный в собственной непогрешимости. Но когда однажды днем – или ночью – правда попадает в твои руки, ты понимаешь, что истории, песни и легенды, которые слышал от Северных чужаков, истинны, в них не было ни слова лжи.
И так же правдивы были рассказы Северной баски, которая врала столько раз по стольким причинам.
Нет, причин было всего две.
Первая: из страха быть убитой. Ожидая приговор людей с непредсказуемостью – и кровожадностью – вока Стаал-Уста, я бы тоже использовал все, что попалось бы под руку – даже, подумал я, Дел.
Может быть.
Может быть?
Аиды, не знаю.
И вторая: из страха потерять Калле. Совершенно необъяснимого страха, потому что много лет назад она уже «потеряла» Калле по своей воле, а может и нет, потому что само существование девочки обещало Дел бесчисленные возможности.
И теперь из-за этих возможностей нам с Телеком приходилось танцевать до смерти. Из-за Калле и желания Стиганда отомстить.
Мои пальцы задержались на ремнях перевязи, лаская мягкую кожу. Телек подошел бесшумно и встал рядом со мной.
– Пора, – мягко сказал он.
Я повернулся и посмотрел в светлые глаза. Они ничего не выдали. Надеюсь, мои тоже.
– Тигр, – в конце коридора из столбов, у двери ждала Дел. Одетая в черное, с обернутыми мехом косами. Делила с ее смертоносной яватмой.
Яватмой более опасной, чем моя, потому что душу – всю силу – моего кровного клинка еще не выпустили на свободу кровью и песней.
Но долго ли так будет?
Сила опьяняет. Знание, что она совсем рядом, под рукой, возбуждало.
Все что нужно это смерть, кровь, песня.
Аиды, я хочу вернуться домой. Я принадлежал другому миру, в котором я понимал, что и по какой причине происходит, где магия существовала на уровне обычных трюков и ловкости рук, где мечи были мечами, чистыми, стальными и опасными. Они не обращались к силе как Бореал, пробуждаясь по прихоти Дел, и не вызывали кошмарную Северную баньши-бурю.
Я Южанин. Зачем мне баньши-буря?
Зачем мне этот танец?
Это возможность вернуться домой. Снова оказаться в тепле.
А теперь еще новое, пугающее желание напоить мой меч кровью.
Я вышел из дома вместе с Дел. История повторялась.
Сам Стиганд нарисовал круг, прорезав коричневую зимнюю траву до мерзлой темной земли под ней. Круг оказался в центре овального поля, где раньше мы с Дел стояли перед вока. Все люди собрались посмотреть: мужчины, женщины, дети, с оружием и без. Они стояли, ожидая начала танца.
Старик закончил. Жестом предложил мне положить меч в центр круга.
Я выскользнул из перевязи и вынул из ножен недавно рожденный меч. В утреннем свете он на секунду вспыхнул ярко-белым, незапятнанным светом, свободным от рун, которые должны были скрывать имя попробовавшего крови клинка, но слепящая вспышка быстро пропала, и я уже не отличил бы этот клинок от обычной стали.
Скоро могла появиться и кровь. И может быть руны?
Я отбросил перевязь. Молча прошел в центр, положил на землю безымянный меч, повернулся и вышел. Чтобы встать у края круга.
Стиганд кивнул и громко объявил:
– Перед нами стоит Песчаный Тигр, Южный танцор меча, который был отдан в залог Стаал-Уста на год. Но Песчаный Тигр утверждает что случилось это без его ведома, а потому залог его не связывает. И у него есть основания говорить это, – светлые глаза смотрели на меня, в них были только мир и покой. – Ан-истойя, известная как Дел, заложила Песчаного Тигра, чтобы отсрочить на один год вечное изгнание за убийство ее ан-кайдина. Вока согласился принять залог. Но теперь законность этого поступка подвергается сомнению и решение должен вынести круг.
Я взглянул на Телека, стоявшего среди других членов вока. Рукоять его яватмы поднималась из-за левого плеча.
Стиганд продолжал:
– Вока решил выбрать чемпиона для танца против Песчаного Тигра. Вот как танец вынесет решение: если выиграет Песчаный Тигр, он получит ранг кайдина и сможет беспрепятственно уйти из Стаал-Уста и любое время. Если выиграет чемпион, Песчаный Тигр согласится признать справедливость залога и остаться в Стаал-Уста на год.
Телек думал, что я размяк и расслабился, ожидая фарса. Он, конечно, попытается застать меня врасплох и прикончить первым же выпадом, чтобы не усложнять себе жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102