Рассмеявшись, она полезла вверх по лестнице с каменными выбоинами вместо ступенек.
Аиды, и что иногда находит на женщин?
На лице Массоу смущение боролось с отвращением. Гаррод смотрел на меня растерянно, потом нахмурился.
– У тебя есть гарем, Южанин?
– Она еще маленькая, – пробормотал я, потянувшись, чтобы подсадить Массоу. – Она сама не знает, чего хочет, – я приподнял мальчика, помог ему найти походящие щели и отправил вслед за сестрой. Как я и ожидал, он без труда полез наверх.
Гаррод вдруг встревожился.
– А как же лошади? Мы поведем их обратно по каньону?
Я вздохнул.
– Тебе вообще тяжело дается учеба, правильно? Нет, Гаррод, мы не поведем их обратно по каньону. Мы оставим их здесь.
– Оставим их… – он осекся. – Ты думаешь, звери удовлетворятся ими вместо нас?
– Я на это не рассчитываю, – я показал пальцем наверх. – Твоя очередь, Говорящий с лошадьми.
– А как же жеребец?
Я изо всех сил постарался безразлично пожать плечами.
– Но у него же нет крыльев, так? Поэтому придется ему остаться с остальными.
Гаррод оглянулся. Четыре Северных лошади жались друг к другу у дальней стены, пятая лежала мертвой у входа в каньон. Лицо Гаррода стало жестким и он начал карабкаться наверх.
Остался я. И Дел.
Песня Дел сбилась и совсем прервалась. Можно было попросить ее продолжать, чтобы задержать гончих, но я уже понял, что не сила Бореал удерживала их от атаки. Может чей-то приказ?
Мне это не понравилось. Меня пугала мысль, что эти твари были не обычными хищниками, а действовали под чьим-то руководством.
Дел думала о том же.
– Они подбираются ближе, – сказала она, почувствовав меня за спиной.
– Видишь? Они смотрят на меня, оценивают… они обдумывают, как лучше атаковать, – она слегка поежилась. – Они разумны, Тигр. Как ты и я.
Я вгляделся в гончих. Дюжины их лежали перед мертвой лошадью, языки безвольно свисали из пастей, но напряженные взгляды бледных глаз выдавали их готовность действовать. Дел была права: они оценивали ее.
Я облизнул губы.
– Они не разумны, – сказал я. – Ими кто-то управляет.
– Что ты имеешь в виду?
– Они выгнали нас из кимри и прогнали по равнине. На время они потеряли нас в каньоне, но теперь им удалось нас зажать. И все же они не атакуют, – я пожал плечами. – Я уверен, что без магии здесь не обошлось… и я думаю, что их заколдовали…
– Если это правда…
– Не имеет значения, – оборвал я ее. – Из ловушки есть выход, Дел. Все уже на свободе, остались только мы, – я махнул рукой. – Давай, баска. Вверх по стене и вон отсюда, по тоннелю.
Дел посмотрела на щели в стене. Песня меча занимала все ее внимание, делая певца глухим и слепым ко всему происходящему. Удивление на лице Дел сменилось облегчением, но она снова нахмурилась, вспомнив о лошадях.
– Жеребец… – она замолчала, увидев мое лицо. – Тигр…
– Лезь, – сказал я. – Я могу быть таким же бессердечным, как и ты. Я хотел пошутить, но фраза прозвучала резко. Извиниться я не успел: Дел пошла к скале.
Аиды! Им нужна была Дел!
– Наверх! – закричал я. – Быстрее наверх!
Она обернулась и увидела, как гончие перепрыгивают через лошадь.
– Наверх! – кричал я, вытаскивая меч. – Им нужна ты, баска. Поднимайся по скале… быстрее… чтобы они не достали тебя…
– Тигр…
– Потом обсудим, баска… Я задержу их.
Ну, попытаюсь задержать.
Дел была уже на полпути к спасительному выступу, когда гончие ворвались в ловушку. Я чувствовал их горячее дыхание, скрежет когтей о кожаные ботинки и удары тел о мои ноги. Я стоял по колено в реке зверей.
Они щелкали зубами, царапались и пытались повалить меня. Большинство кусалось неохотно, просто машинально. Им нужен был не я, но если уж я стоял на дороге, им приходилось помучиться и убрать препятствие.
Ну а я собирался выстоять и сообщил им об этом, проведя мечом как косой. Я срезал головы, разрубал спины, прокалывал животы. Гончие меня сразу невзлюбили.
Дел уже скрылась в тоннеле, и, попрыгав под скалой, звери повернулись ко мне, заставляя меня отступать вглубь ловушки. За моей спиной нервничали лошади Гаррода, беспокойно пританцовывал жеребец.
Жеребец! Аиды, на лошади у меня будет больше шансов.
Я выбрался из живой реки, поймал жеребца и вскочил на него.
– Ну, старик, давай попробуем пробиться вместе, – я взял повод в одну руку, а другой размахивал мечом. – Давай прикончим несколько собак, старина.
Большинство гончих было сбито с толку исчезновением Дел, другие отвлеклись, слизывая кровь с убитых или раненных собратьев. Остальные набросились на меня. Они хватали жеребца за бабки, сухожилия, колени, царапали живот, бока, пытались свалить его, остановить, разорвать. Но жеребец был разъярен и испуган, и прорывался к выходу изо всех сил, а когда такая целеустремленная лошадь, как мой старик решает, что он хочет бежать, никто его не остановит.
Даже человек на спине.
Есть что-то захватывающее в сражении против превосходящих сил, сидя на отличной лошади. Тебя начинают переполнять какие-то первозданные эмоции, которые срывают так называемую цивилизованность, вбитую в человека, чтобы он мог жить в поселках и городах или путешествовать с караванами. Я уже не был бойцом-одиночкой, я слился с лошадью. Я стал сильным и гордым. На меня накатывала могущественная волна эмоций. Захлестнув меня, она превращалась в накал, который, как мне начинало казаться, преображал стремительные атаки зверей в медленные, неуклюжие движения. И мне легче было убивать их.
Я забыл, кто я и где нахожусь. Я чувствовал, как работают мышцы жеребца под моими бедрами, ощущал могущественный гнев, слышал фырканье и яростные визги. Гнедой безошибочно бил подкованными железом копытами – вместе мы были непобедимы.
Я вдыхал запах крови и нечистот, вонь вырезанных внутренностей и ни с чем не сравнимое, наполняющее воздух зловоние колдовства.
– Простите, – громко сказал я, – но на меня это впечатления не произвело.
Я бился внимательно, следя, чтобы гончие не смогли стащить меня вниз. Казалось, что зверей меньше не становилось, а мы с жеребцом не могли сражаться вечно. Я дождался, пока поток временно прервался, врезал жеребцу по тяжело ходившим бокам, и он проскочил через огрызавшихся гончих.
Я опасался, что гнедой откажется прыгать через мертвую лошадь. В этом случае мы без сомнения проигрывали бой, потому что сил жеребца надолго хватить не могло, а выстоять против гончих на земле у меня почти не было шансов. Поэтому, направив гнедого к выходу, я жестко зажал повод и шлепнул по покрытому кровью крупу плоской гранью меча.
Он прыгнул, мой игривый старина, легко перелетел через тело и лязгнул подковами по камням каньона при приземлении. И хотя при прыжке я едва не слетел, я решил не пытаться остановить гнедого. Я еще раз шлепнул жеребца по крупу и сгорбился над гривой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Аиды, и что иногда находит на женщин?
На лице Массоу смущение боролось с отвращением. Гаррод смотрел на меня растерянно, потом нахмурился.
– У тебя есть гарем, Южанин?
– Она еще маленькая, – пробормотал я, потянувшись, чтобы подсадить Массоу. – Она сама не знает, чего хочет, – я приподнял мальчика, помог ему найти походящие щели и отправил вслед за сестрой. Как я и ожидал, он без труда полез наверх.
Гаррод вдруг встревожился.
– А как же лошади? Мы поведем их обратно по каньону?
Я вздохнул.
– Тебе вообще тяжело дается учеба, правильно? Нет, Гаррод, мы не поведем их обратно по каньону. Мы оставим их здесь.
– Оставим их… – он осекся. – Ты думаешь, звери удовлетворятся ими вместо нас?
– Я на это не рассчитываю, – я показал пальцем наверх. – Твоя очередь, Говорящий с лошадьми.
– А как же жеребец?
Я изо всех сил постарался безразлично пожать плечами.
– Но у него же нет крыльев, так? Поэтому придется ему остаться с остальными.
Гаррод оглянулся. Четыре Северных лошади жались друг к другу у дальней стены, пятая лежала мертвой у входа в каньон. Лицо Гаррода стало жестким и он начал карабкаться наверх.
Остался я. И Дел.
Песня Дел сбилась и совсем прервалась. Можно было попросить ее продолжать, чтобы задержать гончих, но я уже понял, что не сила Бореал удерживала их от атаки. Может чей-то приказ?
Мне это не понравилось. Меня пугала мысль, что эти твари были не обычными хищниками, а действовали под чьим-то руководством.
Дел думала о том же.
– Они подбираются ближе, – сказала она, почувствовав меня за спиной.
– Видишь? Они смотрят на меня, оценивают… они обдумывают, как лучше атаковать, – она слегка поежилась. – Они разумны, Тигр. Как ты и я.
Я вгляделся в гончих. Дюжины их лежали перед мертвой лошадью, языки безвольно свисали из пастей, но напряженные взгляды бледных глаз выдавали их готовность действовать. Дел была права: они оценивали ее.
Я облизнул губы.
– Они не разумны, – сказал я. – Ими кто-то управляет.
– Что ты имеешь в виду?
– Они выгнали нас из кимри и прогнали по равнине. На время они потеряли нас в каньоне, но теперь им удалось нас зажать. И все же они не атакуют, – я пожал плечами. – Я уверен, что без магии здесь не обошлось… и я думаю, что их заколдовали…
– Если это правда…
– Не имеет значения, – оборвал я ее. – Из ловушки есть выход, Дел. Все уже на свободе, остались только мы, – я махнул рукой. – Давай, баска. Вверх по стене и вон отсюда, по тоннелю.
Дел посмотрела на щели в стене. Песня меча занимала все ее внимание, делая певца глухим и слепым ко всему происходящему. Удивление на лице Дел сменилось облегчением, но она снова нахмурилась, вспомнив о лошадях.
– Жеребец… – она замолчала, увидев мое лицо. – Тигр…
– Лезь, – сказал я. – Я могу быть таким же бессердечным, как и ты. Я хотел пошутить, но фраза прозвучала резко. Извиниться я не успел: Дел пошла к скале.
Аиды! Им нужна была Дел!
– Наверх! – закричал я. – Быстрее наверх!
Она обернулась и увидела, как гончие перепрыгивают через лошадь.
– Наверх! – кричал я, вытаскивая меч. – Им нужна ты, баска. Поднимайся по скале… быстрее… чтобы они не достали тебя…
– Тигр…
– Потом обсудим, баска… Я задержу их.
Ну, попытаюсь задержать.
Дел была уже на полпути к спасительному выступу, когда гончие ворвались в ловушку. Я чувствовал их горячее дыхание, скрежет когтей о кожаные ботинки и удары тел о мои ноги. Я стоял по колено в реке зверей.
Они щелкали зубами, царапались и пытались повалить меня. Большинство кусалось неохотно, просто машинально. Им нужен был не я, но если уж я стоял на дороге, им приходилось помучиться и убрать препятствие.
Ну а я собирался выстоять и сообщил им об этом, проведя мечом как косой. Я срезал головы, разрубал спины, прокалывал животы. Гончие меня сразу невзлюбили.
Дел уже скрылась в тоннеле, и, попрыгав под скалой, звери повернулись ко мне, заставляя меня отступать вглубь ловушки. За моей спиной нервничали лошади Гаррода, беспокойно пританцовывал жеребец.
Жеребец! Аиды, на лошади у меня будет больше шансов.
Я выбрался из живой реки, поймал жеребца и вскочил на него.
– Ну, старик, давай попробуем пробиться вместе, – я взял повод в одну руку, а другой размахивал мечом. – Давай прикончим несколько собак, старина.
Большинство гончих было сбито с толку исчезновением Дел, другие отвлеклись, слизывая кровь с убитых или раненных собратьев. Остальные набросились на меня. Они хватали жеребца за бабки, сухожилия, колени, царапали живот, бока, пытались свалить его, остановить, разорвать. Но жеребец был разъярен и испуган, и прорывался к выходу изо всех сил, а когда такая целеустремленная лошадь, как мой старик решает, что он хочет бежать, никто его не остановит.
Даже человек на спине.
Есть что-то захватывающее в сражении против превосходящих сил, сидя на отличной лошади. Тебя начинают переполнять какие-то первозданные эмоции, которые срывают так называемую цивилизованность, вбитую в человека, чтобы он мог жить в поселках и городах или путешествовать с караванами. Я уже не был бойцом-одиночкой, я слился с лошадью. Я стал сильным и гордым. На меня накатывала могущественная волна эмоций. Захлестнув меня, она превращалась в накал, который, как мне начинало казаться, преображал стремительные атаки зверей в медленные, неуклюжие движения. И мне легче было убивать их.
Я забыл, кто я и где нахожусь. Я чувствовал, как работают мышцы жеребца под моими бедрами, ощущал могущественный гнев, слышал фырканье и яростные визги. Гнедой безошибочно бил подкованными железом копытами – вместе мы были непобедимы.
Я вдыхал запах крови и нечистот, вонь вырезанных внутренностей и ни с чем не сравнимое, наполняющее воздух зловоние колдовства.
– Простите, – громко сказал я, – но на меня это впечатления не произвело.
Я бился внимательно, следя, чтобы гончие не смогли стащить меня вниз. Казалось, что зверей меньше не становилось, а мы с жеребцом не могли сражаться вечно. Я дождался, пока поток временно прервался, врезал жеребцу по тяжело ходившим бокам, и он проскочил через огрызавшихся гончих.
Я опасался, что гнедой откажется прыгать через мертвую лошадь. В этом случае мы без сомнения проигрывали бой, потому что сил жеребца надолго хватить не могло, а выстоять против гончих на земле у меня почти не было шансов. Поэтому, направив гнедого к выходу, я жестко зажал повод и шлепнул по покрытому кровью крупу плоской гранью меча.
Он прыгнул, мой игривый старина, легко перелетел через тело и лязгнул подковами по камням каньона при приземлении. И хотя при прыжке я едва не слетел, я решил не пытаться остановить гнедого. Я еще раз шлепнул жеребца по крупу и сгорбился над гривой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102