Джованна де Борджа не предстанет, как по мановению волшебной палочки, сияющим белизной ангелом перед тобой, я – черный ангел, Никита, я – падший ангел. Моя жизнь останется со мной, жизнь моего отца, прошлое всего нашего рода. Готов ли ты к этому? И зачем тебе такая печаль в приданое? Не проще ли жениться на боярской дочке Шереметевой, народить с десяток маленьких ухтомских княжат и жить себе припеваючи, не забивая голову ка-, нувшими в лету делами каких-то далеких от Московии латинов? А?
– Ты обижаешь меня своими словами, – ответил, выслушав ее, Никита. – Я знаю, были у тебя примеры обмана и разочарований. Но я не зря сказал тебе когда-то, что не желаю походить на какого-нибудь черномазого итальянского Джованни. Быть может, он и продал тебя за драгоценные безделушки. Я – другой. Я из другого теста, если хочешь. Наши калачи, сама знаешь, и покруче, и посытней вашей итальянской макаронной соломки, а каков хлеб, говорят у нас, таков и человек. Так что еще посмотрим, чья возьмет. И не пугай меня лихом понапрасну, у нас на Руси на любое чужое лихо своего вдвойне хватит, так что пуганые мы.
– Ну, так и возьми жену себе под стать, чтоб и телом, и душой добра была, – ревниво подзадорила его Вассиана.
– Нет уж, – беззлобно рассмеялся Никита, – не отлынивай, не отлынивай, герцогиня де Борджа. Уж не знаю, скольким ты Джованни головы закрутила, но, полагаю, бойцов этих, битых тобой, на целый полк хватит, да еще на резерв останется…
– Я жена твоему брату, не забывай об этом, – напомнила ему Вассиана, – венчанная жена, законная.
– Вот это похуже для меня, чем все твои Джованни вместе взятые, и силы поднебесные, которыми ты меня пугаешь, – вздохнул Никита. – Не могу я брату своему подлость делать. Он тоже любит тебя и не уступит. Так что придется тебе решать, кого выберешь. Он ведь не знает ничего о тебе. И я ему не скажу, не волнуйся. Никому не скажу, пока сама не разрешишь.
– А сам-то как догадался? – спросила его Вассиана.
– Сердце подсказало, глаза твои, слова, как говорила ты об итальянке, которую вроде бы и не знала никогда, а будто сама через все прошла, что той пережить довелось. Когда любишь, все замечаешь за любимым человеком, каждый вздох его и каждый взгляд, разве ты не знала этого никогда?
– Знала, – ответила Вассиана, снова опуская голову на его руки, – я и теперь знаю, сага mia.
В дверь постучали. Два коротких удара, затем через некоторое время еще один – де Армес. Не дожидаясь разрешения княгини, он открыл дверь и вошел в спальню. Увидев князя Ухтомского, в удивлении остановился.
– Простите, госпожа, – извинился он, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Нет, нет, заходи, Гарсиа, – остановила его Вассиана, – князь Никита Романович только что рассказал мне, как он проводил Виктора до корчмы. Вернулся ли наш свен? Удалось ему выполнить мое поручение?
– Вернулся, – испанец искоса взглянул на смятую постель, потом на терлик Никиты, валявшийся на полу рядом с кроватью, и на губах его мелькнула тонкая, едва заметная усмешка. – Вернуться-то вернулся, – . повторил он, – да без глупостей не обошлось.
– Князь, извините нас, – обратилась Вассиана к Никите, – нам с капитаном надо обсудить важные дела.
– Я ухожу, государыня, – Никита поклонился княгине и направился к двери, бросив недовольный взгляд на де Армеса. Свой терлик, лежащий на поАу у постели княгини, он позабыл и пошел как был, в помятой темно-синей шелковой рубахе с золотым воротом и бархатных портах, заправленных в сафьяновые сапоги. Гарсиа быстро подхватил терлик и остановил Никиту:
– Сеньор, постойте, – притворно-услужливо поклонился он. – Вы курточку забыли.
Никита, с трудом скрывая раздражение, взял терлик из рук испанца и вышел из спальни Вассианы. Де Армес поплотнее закрыл за ним дверь.
– Так что за глупости? – строго спросила его княгиня. – Тебя я для чего посылала? Как раз для того, чтобы глупостей не было.
– Вот и пришлось вмешаться, госпожа, . – пояснил де Армес. – Уж не знаю, за какие заслуги доверяете вы свену столь рискованные дела, но человек он не наблюдательный, по сторонам зевает, опасности не видит, самонадеянность неоправданную проявляет. Чуть не украли у него браслет, которым велели ему с новгородским мужичишкой расплатиться. Если бы не я, не знаю, как бы он из истории этой выпутывался. Да и до дома бы к утру не дошел. Неделю бы еще его ждали, если бы вообще дождались.
– Я ему доверяю, говорила уже, – повторила Вассиана, – оттого, что неизвестен он здесь никому, и лицо у него русское. Мне бы легче тебя везде посылать, так тебя как ни одень, а лицом ты все иноземец, к тому же Андома тебя, хоть персидским шахом наряди во тьме непроглядной, и то узнает. А мне надобно, чтоб он и не догадывался ни о чем. Сговорились они с мужиком?
– Сговорились. Я того новгородца на примету взял, он теперь, даже если захочет, никуда не денется.
– Что ж, хорошо, – заключила Вассиана. – Невеста у нас есть, папаша ее знатный тоже нашелся. Пора и жениха сватать, что скажешь?
– Согласен, – кивнул головой Гарсиа.
– Узнал ты, где бывает Андомский князь, помимо того, что при царе в Слободе сидит?
– Узнал я, госпожа, что завтра, – сообщил де Армес, – готовится большой пир в московском доме знатного князя Афанасия Вяземского, именины празднуют, а князь Вяземский, знаете сами, госпожа, среди новых государевых телохранителей за заводилу будет. Все дружки съедутся к нему, будет там и Голенище, я уверен.
– Удачный случай сам стремится нам навстречу, – княгиня легонько постучала пальцами по табурету, раздумывая. – Вот что, Гарсиа. Пир, наверняка, начнется с обеда, так что отправляйся ты завтра со свеном к этому времени к дому князя Вяземского и постарайся, чтобы сват наш Андоме на глаза попался, да не просто так, чтоб внимание он ему уделил, и немалое, чтоб время было у свена про невестушку нашу рассказать. Да научи его, как вести себя следует, чтобы уж без глупостей на этот раз. Царские опричники это не какие-то мелкие воришки в корчме, тут на большие неприятности нарваться можно, коли неладное заподозрят. Только надо мне, чтобы Андома завтра наживку нашу заглотил. Другой случай представится не скоро. Пусть богатство, богатство невестино расписывает. Красота ее задаром АН доме не нужна. У него долги непомерные, а аппетиты волчьи, ему натуру свою насыщать надобно, да желательно, за чужой счет. Вот и клюнет, не устоит. Ну, а не справитесь – все дело испортите.
– Справимся, госпожа, – успокоил ее Гарсиа, – и не с такими делами справлялись. Только бы свен лишнего не брякнул…
– А ты стой рядом, да коли что, рот-то ему затыкай. Пусть лучше чудным покажется, чем выставит все замыслы наши напоказ. А уж как его с Андомой свести, ты, друг Гарсиа, помозгуй. Надо, чтоб на пир он его с собой взял, там бы попроще было свену нашему, когда уже выпьют все вина, то не такие внимательные становятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Ты обижаешь меня своими словами, – ответил, выслушав ее, Никита. – Я знаю, были у тебя примеры обмана и разочарований. Но я не зря сказал тебе когда-то, что не желаю походить на какого-нибудь черномазого итальянского Джованни. Быть может, он и продал тебя за драгоценные безделушки. Я – другой. Я из другого теста, если хочешь. Наши калачи, сама знаешь, и покруче, и посытней вашей итальянской макаронной соломки, а каков хлеб, говорят у нас, таков и человек. Так что еще посмотрим, чья возьмет. И не пугай меня лихом понапрасну, у нас на Руси на любое чужое лихо своего вдвойне хватит, так что пуганые мы.
– Ну, так и возьми жену себе под стать, чтоб и телом, и душой добра была, – ревниво подзадорила его Вассиана.
– Нет уж, – беззлобно рассмеялся Никита, – не отлынивай, не отлынивай, герцогиня де Борджа. Уж не знаю, скольким ты Джованни головы закрутила, но, полагаю, бойцов этих, битых тобой, на целый полк хватит, да еще на резерв останется…
– Я жена твоему брату, не забывай об этом, – напомнила ему Вассиана, – венчанная жена, законная.
– Вот это похуже для меня, чем все твои Джованни вместе взятые, и силы поднебесные, которыми ты меня пугаешь, – вздохнул Никита. – Не могу я брату своему подлость делать. Он тоже любит тебя и не уступит. Так что придется тебе решать, кого выберешь. Он ведь не знает ничего о тебе. И я ему не скажу, не волнуйся. Никому не скажу, пока сама не разрешишь.
– А сам-то как догадался? – спросила его Вассиана.
– Сердце подсказало, глаза твои, слова, как говорила ты об итальянке, которую вроде бы и не знала никогда, а будто сама через все прошла, что той пережить довелось. Когда любишь, все замечаешь за любимым человеком, каждый вздох его и каждый взгляд, разве ты не знала этого никогда?
– Знала, – ответила Вассиана, снова опуская голову на его руки, – я и теперь знаю, сага mia.
В дверь постучали. Два коротких удара, затем через некоторое время еще один – де Армес. Не дожидаясь разрешения княгини, он открыл дверь и вошел в спальню. Увидев князя Ухтомского, в удивлении остановился.
– Простите, госпожа, – извинился он, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Нет, нет, заходи, Гарсиа, – остановила его Вассиана, – князь Никита Романович только что рассказал мне, как он проводил Виктора до корчмы. Вернулся ли наш свен? Удалось ему выполнить мое поручение?
– Вернулся, – испанец искоса взглянул на смятую постель, потом на терлик Никиты, валявшийся на полу рядом с кроватью, и на губах его мелькнула тонкая, едва заметная усмешка. – Вернуться-то вернулся, – . повторил он, – да без глупостей не обошлось.
– Князь, извините нас, – обратилась Вассиана к Никите, – нам с капитаном надо обсудить важные дела.
– Я ухожу, государыня, – Никита поклонился княгине и направился к двери, бросив недовольный взгляд на де Армеса. Свой терлик, лежащий на поАу у постели княгини, он позабыл и пошел как был, в помятой темно-синей шелковой рубахе с золотым воротом и бархатных портах, заправленных в сафьяновые сапоги. Гарсиа быстро подхватил терлик и остановил Никиту:
– Сеньор, постойте, – притворно-услужливо поклонился он. – Вы курточку забыли.
Никита, с трудом скрывая раздражение, взял терлик из рук испанца и вышел из спальни Вассианы. Де Армес поплотнее закрыл за ним дверь.
– Так что за глупости? – строго спросила его княгиня. – Тебя я для чего посылала? Как раз для того, чтобы глупостей не было.
– Вот и пришлось вмешаться, госпожа, . – пояснил де Армес. – Уж не знаю, за какие заслуги доверяете вы свену столь рискованные дела, но человек он не наблюдательный, по сторонам зевает, опасности не видит, самонадеянность неоправданную проявляет. Чуть не украли у него браслет, которым велели ему с новгородским мужичишкой расплатиться. Если бы не я, не знаю, как бы он из истории этой выпутывался. Да и до дома бы к утру не дошел. Неделю бы еще его ждали, если бы вообще дождались.
– Я ему доверяю, говорила уже, – повторила Вассиана, – оттого, что неизвестен он здесь никому, и лицо у него русское. Мне бы легче тебя везде посылать, так тебя как ни одень, а лицом ты все иноземец, к тому же Андома тебя, хоть персидским шахом наряди во тьме непроглядной, и то узнает. А мне надобно, чтоб он и не догадывался ни о чем. Сговорились они с мужиком?
– Сговорились. Я того новгородца на примету взял, он теперь, даже если захочет, никуда не денется.
– Что ж, хорошо, – заключила Вассиана. – Невеста у нас есть, папаша ее знатный тоже нашелся. Пора и жениха сватать, что скажешь?
– Согласен, – кивнул головой Гарсиа.
– Узнал ты, где бывает Андомский князь, помимо того, что при царе в Слободе сидит?
– Узнал я, госпожа, что завтра, – сообщил де Армес, – готовится большой пир в московском доме знатного князя Афанасия Вяземского, именины празднуют, а князь Вяземский, знаете сами, госпожа, среди новых государевых телохранителей за заводилу будет. Все дружки съедутся к нему, будет там и Голенище, я уверен.
– Удачный случай сам стремится нам навстречу, – княгиня легонько постучала пальцами по табурету, раздумывая. – Вот что, Гарсиа. Пир, наверняка, начнется с обеда, так что отправляйся ты завтра со свеном к этому времени к дому князя Вяземского и постарайся, чтобы сват наш Андоме на глаза попался, да не просто так, чтоб внимание он ему уделил, и немалое, чтоб время было у свена про невестушку нашу рассказать. Да научи его, как вести себя следует, чтобы уж без глупостей на этот раз. Царские опричники это не какие-то мелкие воришки в корчме, тут на большие неприятности нарваться можно, коли неладное заподозрят. Только надо мне, чтобы Андома завтра наживку нашу заглотил. Другой случай представится не скоро. Пусть богатство, богатство невестино расписывает. Красота ее задаром АН доме не нужна. У него долги непомерные, а аппетиты волчьи, ему натуру свою насыщать надобно, да желательно, за чужой счет. Вот и клюнет, не устоит. Ну, а не справитесь – все дело испортите.
– Справимся, госпожа, – успокоил ее Гарсиа, – и не с такими делами справлялись. Только бы свен лишнего не брякнул…
– А ты стой рядом, да коли что, рот-то ему затыкай. Пусть лучше чудным покажется, чем выставит все замыслы наши напоказ. А уж как его с Андомой свести, ты, друг Гарсиа, помозгуй. Надо, чтоб на пир он его с собой взял, там бы попроще было свену нашему, когда уже выпьют все вина, то не такие внимательные становятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88