Такую посуду Хотаб видел только там и в армии. И то и другое было уже достаточно давно. И вон в углу довольно аккуратная толстая подстилка из старых вещей – собачье место, причем в прямом смысле. Дяденька любит свою собаку, и можно только догадываться, что это за песик. Вполне возможно, что дяденька сейчас его прогуливает и тогда вернется очень даже скоро. Хотаб поежился: ну что ж, это будет хорошо, если дяденька и его собака Баскервилей вернутся до наступления темноты. Что-то подсказывало Хотабу, что для него это было бы хорошо, а позже лучше обходить этого дяденьку, избравшего для себя столь экстравагантную среду обитания, примерно за километр.
Вопросы были, очень много вопросов. И Хотаб знал, что все они неразрешимы. И он вовсе не собирался ничего разгадывать. Хотаб оказался в тисках: с одной стороны Юлик, где все будет понятно, с другой – этот дяденька, где не понятно ничего… Молот и наковальня. И его задача– выбраться из этих тисков, а еще лучше – столкнуть молот с наковальней.
Хотаб вернулся в комнату. Он взял с собой двоих – пацанчики, бывшие борцы, сейчас располнели от каждодневных кабаков и нервной работы, а Хотаб держит себя в форме… Только бы с этим дерьмом разобраться.
А вот и фотография дяденьки. Тоже сделана во времена Больших Советских Фотомастерских. Лицо важностью момента стянуто в камень, глаза не выражают ровным счетом ничего, и если б дяденька попытался улыбнуться, то, возможно, от всего от этого не исходила бы такая казенно-беспробудная тоска. Хотаб помнил такие фотографии в доме своих родителей. Гйаза не выражают ничего… Ах ты, дяденька, ведь Хотаб знает кое-что про твои глаза. Рядом с дяденькой – улыбающееся добродушное лицо жены. Дядя Витя… Что же тут творится?
Стоп! Это не важно. Хотаб сразу же отгородил себя от этой мысли. Не в чем разбираться, потому что главное– вырваться из тисков. И правильно Хотаб сделал, что взял с собой двоих. Если дяденьку и его песика (Куджо? Так называлось кино?) в принципе возможно остановить, то лучше их этого никто не сделает. А если нет, то тут и рота солдат не поможет. Хотаб скорее склонялся к версии о роте солдат, и если дяденька войдет через дверь (вряд ли он сможет влететь в окно восьмого этажа «сталинского» дома… Или сможет?!), то надо поискать пути отступления. Пути отступления следует готовить заранее.
Зазвонил телефон. Хотаб вытащил из кармана трубку. Это была Блонди. Юлик хочет знать номер телефона Дяди Вити. Юлик будет тебе по нему звонить. Ну конечно, зачем же звонить Хотабу по его личному телефону, когда можно воспользоваться телефоном Дяди Вити? Юлик все держит под контролем: он – большая голова, как это называется – многоголовая гидра, он все помнит и хочет знать, не свалю ли я отсюда раньше времени. Эх вы, дурашки… Куда же я теперь свалю? Вот только когда явится дяденька и братки решат скрутить его в бараний рог, а он скорее всего с ними кое-что сделает, несмотря на «браунинг» бельгийского производства и обычный ментовский «Макаров», только тогда я свалю… И именно тогда ты, Юлик Ашкенази, поймешь, в какое дерьмо ты залез. И многие приличные люди, которым оказывают знаки внимания отличные пацанчики, очень сильно тебя не поймут, Ашкенази. Пятерых, уже пятерых, и за что? За сраную хату? Ты – гребаный мудило, Ашкенази… Но ты же хорошо знаешь Хотаба. Он отлично улаживает любые конфликты. Никаких шумных разборок, все тихо-мирно. Так что не беспокойся, Блонди (дура ты белобрысая), я никуда пока отсюда не свалю. А если все хорошо обернется, малышка с ногами от ушей, то я обязательно тебя трахну. Вот будет здорово! Во ништяк! Представляешь – оттрахать во все дыры секретаршу своего шефа, которую он сам не трогает. Не представляешь? Так вот я тебе это обещаю!
– Я все понял, Блонди, – сдержанно произнес Хотаб. – Сейчас я посмотрю номер… Вот здесь что-то начирикано, записывай… А, позвонить на определитель? Хорошо.
«Да, Юлик, – усмехнулся Хотаб, – сильно у тебя на эту тему крыша потекла».
Но Хотаб перезвонил, и когда Блонди сняла трубку, он беспечно поинтересовался:
– Девушка с самыми длинными ногами в мире?
Блонди промолчала.
– Я хотел извиниться, – продолжил Хотаб. – Так получилось из-за этого пожара… И в знак примирения приглашаю тебя поужинать в «Санта-Фе», я слышал, ты любишь то ли мексиканцев, то ли мексиканскую кухню.
Блонди усмехнулась:
– Мне Юлик велел звонить тебе через каждые двадцать минут.
– Я могу вообще не класть трубку, – галантно предложил Хотаб. – А если ты скучаешь – приезжай…
Потом он решил посмотреть, как можно отсюда свалить. Как там у нас обстоят дела с балконом? Бывший спортсмен Хотаб, совершенно не боящийся высоты, желает знать, как там у нас обстоят дела с балконом. Он, конечно, не каскадер, да жизнь заставит.
Но Хотаб увидел нечто гораздо более привлекательное, чем балконы. Прямо по стене дома, рядом с окном кухни, проходила металлическая пожарная лестница. И если, скажем, встать на подоконник, то до нее запросто можно дотянуться. Дяденька, и правда почитающий себя за пенсионера, заклеил окна на зиму газетой на клейстере, и это может сулить неприятности: окно придется открывать быстро. Хотаб посмотрел на прибывших с ним Лапотка и Игоря Шумило. Добродушные крепкие толстяки, особенно Лапоток, лицо, как у черепахи. Они с интересом разглядывали квартиру, из-за которой поднялся весь сыр-бор… Эти ребята были удивлены – еще бы, они же не видели дяденьку. У каждого в кармане имелось по волыне. А в голове – по убеждению, что для взаимоотношений с миром они снаряжены неплохо.
– И на сколько он вас наказал? – поинтересовался Игорь Шумило.
– Что?! – Хотаб все еще смотрел на лестницу: хорошо, что оттепель, лестница совершенно не обледенела.
– На сколько денег-то попали?
– Ты, Шумный, любопытный, – усмехнулся Хотаб. – Прилично, участки должны были ехать покупать.
– А конкретней?
– У нас с тобой столько нет.
– У кого как! – рассмеялся Шумило и хлопнул улыбающегося Лапотка по руке.
– Ты нас, Хотаб, со своим дедом с тоски сгноишь, – произнес Лапоток. – Может, он завтра придет. Сгонять, что ли, за водкой?
– Я вам сам принесу, – совершенно серьезно сказал Хотаб.
– Что значит «вам»?! И сам выпьешь… Трошки…
– Выпью, – согласился Хотаб, потом усмехнулся: –Тебе же, Лапоток, виднее.
– Только, это, возьми «Абсолют-Курант», сока томатного, чего-нибудь зажевать…
– Разберусь, – прервал его Хотаб.
Хотаб со всем разберется сам. И прежде всего с одним дельцем.
Хотаб прошел на кухню и достал свой складной швейцарский нож. Потом оглянулся: два здоровяка толстяка уселись за развалюху стол Дяди Вити и решили перекинуться в карты. Ох игрули! Не умеешь – не берись за фишки. Ладно, пусть забавляются, не стоит привлекать их внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Вопросы были, очень много вопросов. И Хотаб знал, что все они неразрешимы. И он вовсе не собирался ничего разгадывать. Хотаб оказался в тисках: с одной стороны Юлик, где все будет понятно, с другой – этот дяденька, где не понятно ничего… Молот и наковальня. И его задача– выбраться из этих тисков, а еще лучше – столкнуть молот с наковальней.
Хотаб вернулся в комнату. Он взял с собой двоих – пацанчики, бывшие борцы, сейчас располнели от каждодневных кабаков и нервной работы, а Хотаб держит себя в форме… Только бы с этим дерьмом разобраться.
А вот и фотография дяденьки. Тоже сделана во времена Больших Советских Фотомастерских. Лицо важностью момента стянуто в камень, глаза не выражают ровным счетом ничего, и если б дяденька попытался улыбнуться, то, возможно, от всего от этого не исходила бы такая казенно-беспробудная тоска. Хотаб помнил такие фотографии в доме своих родителей. Гйаза не выражают ничего… Ах ты, дяденька, ведь Хотаб знает кое-что про твои глаза. Рядом с дяденькой – улыбающееся добродушное лицо жены. Дядя Витя… Что же тут творится?
Стоп! Это не важно. Хотаб сразу же отгородил себя от этой мысли. Не в чем разбираться, потому что главное– вырваться из тисков. И правильно Хотаб сделал, что взял с собой двоих. Если дяденьку и его песика (Куджо? Так называлось кино?) в принципе возможно остановить, то лучше их этого никто не сделает. А если нет, то тут и рота солдат не поможет. Хотаб скорее склонялся к версии о роте солдат, и если дяденька войдет через дверь (вряд ли он сможет влететь в окно восьмого этажа «сталинского» дома… Или сможет?!), то надо поискать пути отступления. Пути отступления следует готовить заранее.
Зазвонил телефон. Хотаб вытащил из кармана трубку. Это была Блонди. Юлик хочет знать номер телефона Дяди Вити. Юлик будет тебе по нему звонить. Ну конечно, зачем же звонить Хотабу по его личному телефону, когда можно воспользоваться телефоном Дяди Вити? Юлик все держит под контролем: он – большая голова, как это называется – многоголовая гидра, он все помнит и хочет знать, не свалю ли я отсюда раньше времени. Эх вы, дурашки… Куда же я теперь свалю? Вот только когда явится дяденька и братки решат скрутить его в бараний рог, а он скорее всего с ними кое-что сделает, несмотря на «браунинг» бельгийского производства и обычный ментовский «Макаров», только тогда я свалю… И именно тогда ты, Юлик Ашкенази, поймешь, в какое дерьмо ты залез. И многие приличные люди, которым оказывают знаки внимания отличные пацанчики, очень сильно тебя не поймут, Ашкенази. Пятерых, уже пятерых, и за что? За сраную хату? Ты – гребаный мудило, Ашкенази… Но ты же хорошо знаешь Хотаба. Он отлично улаживает любые конфликты. Никаких шумных разборок, все тихо-мирно. Так что не беспокойся, Блонди (дура ты белобрысая), я никуда пока отсюда не свалю. А если все хорошо обернется, малышка с ногами от ушей, то я обязательно тебя трахну. Вот будет здорово! Во ништяк! Представляешь – оттрахать во все дыры секретаршу своего шефа, которую он сам не трогает. Не представляешь? Так вот я тебе это обещаю!
– Я все понял, Блонди, – сдержанно произнес Хотаб. – Сейчас я посмотрю номер… Вот здесь что-то начирикано, записывай… А, позвонить на определитель? Хорошо.
«Да, Юлик, – усмехнулся Хотаб, – сильно у тебя на эту тему крыша потекла».
Но Хотаб перезвонил, и когда Блонди сняла трубку, он беспечно поинтересовался:
– Девушка с самыми длинными ногами в мире?
Блонди промолчала.
– Я хотел извиниться, – продолжил Хотаб. – Так получилось из-за этого пожара… И в знак примирения приглашаю тебя поужинать в «Санта-Фе», я слышал, ты любишь то ли мексиканцев, то ли мексиканскую кухню.
Блонди усмехнулась:
– Мне Юлик велел звонить тебе через каждые двадцать минут.
– Я могу вообще не класть трубку, – галантно предложил Хотаб. – А если ты скучаешь – приезжай…
Потом он решил посмотреть, как можно отсюда свалить. Как там у нас обстоят дела с балконом? Бывший спортсмен Хотаб, совершенно не боящийся высоты, желает знать, как там у нас обстоят дела с балконом. Он, конечно, не каскадер, да жизнь заставит.
Но Хотаб увидел нечто гораздо более привлекательное, чем балконы. Прямо по стене дома, рядом с окном кухни, проходила металлическая пожарная лестница. И если, скажем, встать на подоконник, то до нее запросто можно дотянуться. Дяденька, и правда почитающий себя за пенсионера, заклеил окна на зиму газетой на клейстере, и это может сулить неприятности: окно придется открывать быстро. Хотаб посмотрел на прибывших с ним Лапотка и Игоря Шумило. Добродушные крепкие толстяки, особенно Лапоток, лицо, как у черепахи. Они с интересом разглядывали квартиру, из-за которой поднялся весь сыр-бор… Эти ребята были удивлены – еще бы, они же не видели дяденьку. У каждого в кармане имелось по волыне. А в голове – по убеждению, что для взаимоотношений с миром они снаряжены неплохо.
– И на сколько он вас наказал? – поинтересовался Игорь Шумило.
– Что?! – Хотаб все еще смотрел на лестницу: хорошо, что оттепель, лестница совершенно не обледенела.
– На сколько денег-то попали?
– Ты, Шумный, любопытный, – усмехнулся Хотаб. – Прилично, участки должны были ехать покупать.
– А конкретней?
– У нас с тобой столько нет.
– У кого как! – рассмеялся Шумило и хлопнул улыбающегося Лапотка по руке.
– Ты нас, Хотаб, со своим дедом с тоски сгноишь, – произнес Лапоток. – Может, он завтра придет. Сгонять, что ли, за водкой?
– Я вам сам принесу, – совершенно серьезно сказал Хотаб.
– Что значит «вам»?! И сам выпьешь… Трошки…
– Выпью, – согласился Хотаб, потом усмехнулся: –Тебе же, Лапоток, виднее.
– Только, это, возьми «Абсолют-Курант», сока томатного, чего-нибудь зажевать…
– Разберусь, – прервал его Хотаб.
Хотаб со всем разберется сам. И прежде всего с одним дельцем.
Хотаб прошел на кухню и достал свой складной швейцарский нож. Потом оглянулся: два здоровяка толстяка уселись за развалюху стол Дяди Вити и решили перекинуться в карты. Ох игрули! Не умеешь – не берись за фишки. Ладно, пусть забавляются, не стоит привлекать их внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131