Старик Маконде пил у Маккенроя бесплатно. Он был единственным резчиком в этих местах и, возможно, единственным Маконде, забравшимся так далеко.
Маккенрою все же пришлось переступить через старое семейное суеверие – не давать никаким предметам и мероприятиям свои имена.
– Имя принадлежит человеку. Если же ты отделишь свое имя, злые люди смогут использовать это и наслать на тебя порчу! – так говорила бабка Маккенроя, известная гадалка, а с ее мнением считались все соседи.
Когда же Маккенрой начал свое дело, он не забыл о давнем наставлении. Также он не стал срубать старую гефену, пальмудум, хранящую его заведение от нашествия змей и насекомых. Когда выпадала свободная минута, Маккенрой вырезал из крупных, величиной с куриное яйцо и очень напоминающих слоновую кость, плодов гефены различные украшения. Старик Маконде добродушно посмеивался, глядя на увлечение Маккенроя. В свои восемьдесят лет старик все еще был вдохновенным резчиком и снабжал подлинными произведениями искусства любопытных туристов, всегда делающих фотографии и всегда спешащих в свои города, где время сжималось до размеров маленьких шариков, стоящих целые состояния и передаваемых по наследству.
Маккенрой сменил не одну табличку у дверей своего заведения. Какие только названия он не выдумывал. Все оказалось бесполезно: посетители упрямо продолжали именовать это место «баром Маккенроя». Последняя его попытка была означить свой бар как «Райское место». Маккенрой от чистого сердца надеялся, что название вполне подходящее. Тем более что на суахили оно звучало неплохо: «Пепони».
В первый же свой визит Папаша Янг обратился к собравшимся:
– «Пепони»… Вы не знаете, кто написал эту глупость у дверей бара Маккенроя?
Маккенрой молча вышел из-за стойки и сорвал табличку. На следующий день на ее месте появилась новая. На ней было написано: «Бар Маккенроя».
– Вот это другое дело! – похвалил Папаша. – Давно пора.
Примерно в том же духе высказались и остальные посетители.
«Черт с ними со всеми», – подумал Маккенрой.
Сейчас было еще рано, Маккенрой в одиночестве стоял за стойкой и протирал высокие стаканы белым полотенцем. Он насвистывал старый блюз и поглядывал на экран телевизора. Маккенрой не пропускал ни одной телеигры, с азартом заполнял карточки телевизионных лотерей, а однажды даже прошел конкурс на участие в телешоу, ездил в Найроби и выиграл там телевизор.
– Мак, ну ты был хорош! Мы все гордимся тобой, – говорили ему в Аргерс-Пост, когда он вернулся со своим призом.
Маккенрой смущенно улыбался, но в глубине души тоже очень гордился собой. Да, это был прекрасный день. Один из лучших. Все эти ребята из Аргерс-Пост видели его на экране, и он помахал им рукой. Но за восемь лет крупнее этого выигрыша у Маккенроя не было, хотя он заполнял карточки каждую неделю.
Еще перед тем как звякнул колокольчик и открылась входная дверь, Маккенрой почувствовал мгновенный приступ тоски, сковавшей его сердце. Он понял, кого сейчас увидит, и подумал, уж не старая ли бабка-гадалка пытается достучаться до него, оградив от опасности. Потом он решил, что скорее всего надо просто показаться врачу, ведь он очень много работает и вынужден экономить, потому что мечтает наконец провести ремонт, расширить свое заведение и много чего здесь обновить.
– Планы несколько изменились, мистер Маккенрой, – сказал вошедший.
Да, здесь давно пора сделать ремонт, и это действительно правда, как правда и то, что три дня назад, когда этот человек появился впервые, у него так же сковало сердце глухим ощущением тоски. Тогда, подняв голову и оторвавшись от своего занятия – он протирал высокие стаканы белым полотенцем, – Маккенрой невольно улыбнулся, потому что вошедший был очень красив.
«Эфиоп или индус? – мелькнуло в голове у Маккенроя. – Может быть, с побережья? Не похоже, скорее всего он приехал издалека. Может ли так загореть европеец?»
Темнокожий человек не спеша подошел к стойке и с улыбкой посмотрел на Маккенроя. Маккенрой улыбнулся в ответ, слегка смутившись: еще никогда незнакомый человек не смотрел на него такими глазами, полными доброты и какого-то бесконечного понимания.
Я ЗНАЮ, О ЧЕМ ТЫ ГРЕЗИШЬ. УСПОКОЙСЯ, ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО – ЭТО ПУСТЯК.
– Единица, семерка, девятнадцать, – проговорил темнокожий незнакомец, – наверное, двойка, пятерка и скорее всего тройка.
– Что это вы, мистер? – усмехнулся Маккенрой, чувствуя, как забилось его сердце.
(А что, Маккенрой, ты не знаешь?)
– Я думаю, такой будет выигрышная комбинация в сегодняшнем «телелотто». И опять будет «джекпот» – выигрыши ждут только своих героев, – мягко проговорил незнакомец.
– Понятно, – сказал Маккенрой. – Вы что, хозяин «телелотто»?
– О нет! – рассмеялся темнокожий красавец. – По крайней мере я так не думаю.
– Что будете пить, мистер?
– Джин.
– Джин… Ясно. С чем-нибудь смешать? Добавить тоник?
– Чистый английский джин. Никогда не надо смешивать напитки, мистер Маккенрой. И уж тем более разбавлять их ради сиюминутного удовольствия.
– Интересная точка зрения… «Бифитер» подойдет?
– Вполне.
– А откуда вы знаете, что я играю в «телелотто»?
– Я думаю, это не является секретом. Тем более что любой приличный человек мечтает выиграть миллион в «лотто»… – Он огляделся по сторонам и сочувственно улыбнулся. Маккенрой снова ощутил, как у него забилось сердце.
– Здесь, конечно, не мешает сделать ремонт, мистер…
– Совсем не мешает.
Незнакомец взял довольно большую порцию джина и выпил ее одним изящным глотком. Маккенрой ждал, когда он поморщится, но этого не произошло.
– Вообще-то у меня есть к вам дело, мистер Маккенрой, но поговорим позже, когда вы будете готовы. Так не забудьте: единица, семерка, девятнадцать, двойка, пятерка и потом выпадет тройка.
– Чудно… – Маккенрой рассмеялся. Он с удовольствием бы продолжил этот разговор, и он прекрасно понимал, что два незнакомых НОРМАЛЬНЫХ человека на подобные темы говорить не станут.
– Пустяк…
– Я думаю, мистер, вам лучше сказать, чего вы хотите…
– Конечно… Когда вы будете готовы.
И темнокожий красавец еще раз осмотрел помещение, потом, бросив взгляд на работающий телевизор, добродушно кивнул Маккенрою и направился к выходу.
– Еще один вопрос, мистер: откуда вы знаете мое имя?
Он обернулся и, рассмеявшись, проговорил:
– Прочитал. На двери табличка…
А через четыре часа Маккенрой почувствовал, что его состояние близко к сумасшествию и что больше всего на свете он хочет снова поговорить с этим темнокожим человеком. За разговор с ним Маккенрой отдал бы сейчас все что угодно.
– Сукин сын, – говорил Маккенрой. – Сукин он сын!
Пять минут назад под музыку, аплодисменты и шутки ведущего закончился очередной розыгрыш «телевизионного лотто», и Маккенрой как завороженный смотрел на яркий экран старенького «Сони».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Маккенрою все же пришлось переступить через старое семейное суеверие – не давать никаким предметам и мероприятиям свои имена.
– Имя принадлежит человеку. Если же ты отделишь свое имя, злые люди смогут использовать это и наслать на тебя порчу! – так говорила бабка Маккенроя, известная гадалка, а с ее мнением считались все соседи.
Когда же Маккенрой начал свое дело, он не забыл о давнем наставлении. Также он не стал срубать старую гефену, пальмудум, хранящую его заведение от нашествия змей и насекомых. Когда выпадала свободная минута, Маккенрой вырезал из крупных, величиной с куриное яйцо и очень напоминающих слоновую кость, плодов гефены различные украшения. Старик Маконде добродушно посмеивался, глядя на увлечение Маккенроя. В свои восемьдесят лет старик все еще был вдохновенным резчиком и снабжал подлинными произведениями искусства любопытных туристов, всегда делающих фотографии и всегда спешащих в свои города, где время сжималось до размеров маленьких шариков, стоящих целые состояния и передаваемых по наследству.
Маккенрой сменил не одну табличку у дверей своего заведения. Какие только названия он не выдумывал. Все оказалось бесполезно: посетители упрямо продолжали именовать это место «баром Маккенроя». Последняя его попытка была означить свой бар как «Райское место». Маккенрой от чистого сердца надеялся, что название вполне подходящее. Тем более что на суахили оно звучало неплохо: «Пепони».
В первый же свой визит Папаша Янг обратился к собравшимся:
– «Пепони»… Вы не знаете, кто написал эту глупость у дверей бара Маккенроя?
Маккенрой молча вышел из-за стойки и сорвал табличку. На следующий день на ее месте появилась новая. На ней было написано: «Бар Маккенроя».
– Вот это другое дело! – похвалил Папаша. – Давно пора.
Примерно в том же духе высказались и остальные посетители.
«Черт с ними со всеми», – подумал Маккенрой.
Сейчас было еще рано, Маккенрой в одиночестве стоял за стойкой и протирал высокие стаканы белым полотенцем. Он насвистывал старый блюз и поглядывал на экран телевизора. Маккенрой не пропускал ни одной телеигры, с азартом заполнял карточки телевизионных лотерей, а однажды даже прошел конкурс на участие в телешоу, ездил в Найроби и выиграл там телевизор.
– Мак, ну ты был хорош! Мы все гордимся тобой, – говорили ему в Аргерс-Пост, когда он вернулся со своим призом.
Маккенрой смущенно улыбался, но в глубине души тоже очень гордился собой. Да, это был прекрасный день. Один из лучших. Все эти ребята из Аргерс-Пост видели его на экране, и он помахал им рукой. Но за восемь лет крупнее этого выигрыша у Маккенроя не было, хотя он заполнял карточки каждую неделю.
Еще перед тем как звякнул колокольчик и открылась входная дверь, Маккенрой почувствовал мгновенный приступ тоски, сковавшей его сердце. Он понял, кого сейчас увидит, и подумал, уж не старая ли бабка-гадалка пытается достучаться до него, оградив от опасности. Потом он решил, что скорее всего надо просто показаться врачу, ведь он очень много работает и вынужден экономить, потому что мечтает наконец провести ремонт, расширить свое заведение и много чего здесь обновить.
– Планы несколько изменились, мистер Маккенрой, – сказал вошедший.
Да, здесь давно пора сделать ремонт, и это действительно правда, как правда и то, что три дня назад, когда этот человек появился впервые, у него так же сковало сердце глухим ощущением тоски. Тогда, подняв голову и оторвавшись от своего занятия – он протирал высокие стаканы белым полотенцем, – Маккенрой невольно улыбнулся, потому что вошедший был очень красив.
«Эфиоп или индус? – мелькнуло в голове у Маккенроя. – Может быть, с побережья? Не похоже, скорее всего он приехал издалека. Может ли так загореть европеец?»
Темнокожий человек не спеша подошел к стойке и с улыбкой посмотрел на Маккенроя. Маккенрой улыбнулся в ответ, слегка смутившись: еще никогда незнакомый человек не смотрел на него такими глазами, полными доброты и какого-то бесконечного понимания.
Я ЗНАЮ, О ЧЕМ ТЫ ГРЕЗИШЬ. УСПОКОЙСЯ, ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО – ЭТО ПУСТЯК.
– Единица, семерка, девятнадцать, – проговорил темнокожий незнакомец, – наверное, двойка, пятерка и скорее всего тройка.
– Что это вы, мистер? – усмехнулся Маккенрой, чувствуя, как забилось его сердце.
(А что, Маккенрой, ты не знаешь?)
– Я думаю, такой будет выигрышная комбинация в сегодняшнем «телелотто». И опять будет «джекпот» – выигрыши ждут только своих героев, – мягко проговорил незнакомец.
– Понятно, – сказал Маккенрой. – Вы что, хозяин «телелотто»?
– О нет! – рассмеялся темнокожий красавец. – По крайней мере я так не думаю.
– Что будете пить, мистер?
– Джин.
– Джин… Ясно. С чем-нибудь смешать? Добавить тоник?
– Чистый английский джин. Никогда не надо смешивать напитки, мистер Маккенрой. И уж тем более разбавлять их ради сиюминутного удовольствия.
– Интересная точка зрения… «Бифитер» подойдет?
– Вполне.
– А откуда вы знаете, что я играю в «телелотто»?
– Я думаю, это не является секретом. Тем более что любой приличный человек мечтает выиграть миллион в «лотто»… – Он огляделся по сторонам и сочувственно улыбнулся. Маккенрой снова ощутил, как у него забилось сердце.
– Здесь, конечно, не мешает сделать ремонт, мистер…
– Совсем не мешает.
Незнакомец взял довольно большую порцию джина и выпил ее одним изящным глотком. Маккенрой ждал, когда он поморщится, но этого не произошло.
– Вообще-то у меня есть к вам дело, мистер Маккенрой, но поговорим позже, когда вы будете готовы. Так не забудьте: единица, семерка, девятнадцать, двойка, пятерка и потом выпадет тройка.
– Чудно… – Маккенрой рассмеялся. Он с удовольствием бы продолжил этот разговор, и он прекрасно понимал, что два незнакомых НОРМАЛЬНЫХ человека на подобные темы говорить не станут.
– Пустяк…
– Я думаю, мистер, вам лучше сказать, чего вы хотите…
– Конечно… Когда вы будете готовы.
И темнокожий красавец еще раз осмотрел помещение, потом, бросив взгляд на работающий телевизор, добродушно кивнул Маккенрою и направился к выходу.
– Еще один вопрос, мистер: откуда вы знаете мое имя?
Он обернулся и, рассмеявшись, проговорил:
– Прочитал. На двери табличка…
А через четыре часа Маккенрой почувствовал, что его состояние близко к сумасшествию и что больше всего на свете он хочет снова поговорить с этим темнокожим человеком. За разговор с ним Маккенрой отдал бы сейчас все что угодно.
– Сукин сын, – говорил Маккенрой. – Сукин он сын!
Пять минут назад под музыку, аплодисменты и шутки ведущего закончился очередной розыгрыш «телевизионного лотто», и Маккенрой как завороженный смотрел на яркий экран старенького «Сони».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131