!
Маккенрой быстро подошел к автомобилю и с силой захлопнул дверцу.
– Почему я должен лишиться своих выигрышных цифр?! Моя любимая бабка может ответить на этот вопрос?
Какое-то время он смотрел перед собой, затем открыл дверцу и сел в автомобиль. Еще раз коснулся зеркальной таблички и убедился, что она на месте.
– Почему?! Я ждал этого всю жизнь…
Он включил зажигание и в следующую секунду открыл все окна.
– Можно и не смотреть… Небо чистое, и меня никто не заставляет на это смотреть.
Маккенрой откинулся на спинку сиденья и переключил ручку трансмиссии на «скорость».
– Принцип добровольности… Это шоу. Обычное шоу, и можно его не смотреть. Но свое личное шоу я сегодня пропустить не имею права.
Только через какое-то время Маккенрой понял, что неопределенность разрывает его на части и он просто обязан посмотреть через стекло… И пусть это будет колдовством, пусть он увидит что-то кошмарное через стекла автомобиля мистера Норберта, однако если он сейчас этого не сделает, то страх будет преследовать его повсюду и Маккенрой уже никогда не избавится от его липких холодных пальцев. Он поднял все стекла.
Лиловая Зебра все еще стояла над горами, но она не выглядела больше такой грозной. И ее глаза уже не казались двумя кошмарными провалами. Напротив, в них светились доброта, бесконечное сочувствие и понимание. И Маккенрой понял, что смотрит в исполненные печали, удивительные, быть может, даже прекрасные глаза мистера Норберта. Печаль, бесконечная печаль была сейчас в них. А потом лицо мистера Норберта дрогнуло и начало расплываться, поглощаемое переливами воздуха. И Маккенрой понял, что с мистером Норбертом что-то произошло. Ему причинили вред, и сейчас он покидал Маккенроя. Улыбчивый чернокожий бармен вдруг почувствовал, что его осиротевшее сердце сковывает тоска и мир вокруг становится лишь тем, чем он был, когда Маккенрой смешивал коктейли за стойкой бара. Мистер Норберт покидал его, оставляя Маккенрою расколдованный и лишенный надежд мир. Маккенрой услышал свой собственный тяжелый вздох, и тогда что-то ослепило его. Зеркало. На мгновение там, где растаяло лицо мистера Норберта, а еще раньше стояла грозная Лиловая Зебра, появился зеркальный осколок. Золотое напыление– буква А… «Бар «Пепони»… Его табличка! «Нет, – поправил себя Маккенрой, – табличка мистера Ноберта. Ведь только то, что можно вернуть, обладает особенной силой…»
Ему остается табличка, зеркальная табличка мистера Норберта. Значит, будут еще выигрышные цифры и будут еще поручения. Маккенрой готов ждать. Неделю, месяц, а может быть, годы… Но когда появятся новые поручения, Маккенрой их с радостью выполнит. Ему остается табличка, и ему остается перстень. Значит, как сказал мистер Норберт, мы еще неплохо повеселимся.
– А сейчас я просто поеду и заберу свой приз, – проговорил Маккенрой.
Он двинулся вперед, больше не оборачиваясь. Он ехал в Мир Городов.
Даже по прошествии пяти лет Профессор Ким так и не был убежден в том, что же они видели. Ожидая у окна своего причудливого кабинета гостей и собираясь принять очень важные решения, он вспоминал этот самый странный в своей жизни день, оставивший столько вопросов и тревожных ожиданий. Но он так и не знал, что же произошло на самом деле. Было ли это коллективным психозом, галлюцинацией, находились ли они под действием гипноза или все это произошло действительно?
…Как только пчелы атаковали, а Профессор Ким послал в цель наконечник копья, барабаны смолкли, и все пространство вокруг наполнилось терпким ароматом трав и шумным запахом пенящейся воды. Они все замерли, словно завороженные волшебством случившегося и ослепленные нежным белым светом. Потому что повсюду – на склонах ущелья, на дороге, на примятой траве и даже на полусгнивших стволах поваленных деревьев– стали распускаться белые цветы. Уже много позже Йорген попытается возразить – мол, эти нежные печальные цветы были здесь и прежде, просто их не замечали. Но в тот миг мучительный стон сорвался с губ сэра Джонатана Урсуэла Льюиса. Это были цветы из его снов, когда он – юный радостный бог – любил свою Зеделлу под пенящимися струями падающей воды. И это было в последний раз, в последний раз все внутри его заполнил этот колдовской свет не существующей на земле Любви, в последний раз терпкий дурман наготы ее тела дал ему ощущение бесконечного счастья, а потом древняя стрела Любви покинула это небо, луна ушла, забирая с собой воспоминание о самой прекрасной женщине на земле. И слово «Зеделла» перестало звучать в воспаленном мозгу Урса. Он непонимающе посмотрел вокруг, словно возвращаясь в привычный мир, так и не зная, рад ли он этому возвращению.
– Что же произошло?! – проговорил сэр Льюис, удивляясь своему голосу.
Перед ними больше не было мистера Норберта, а мир вокруг зазвучал, как и прежде, голосами буша. Зеделла лежала на зеленой траве, кровь из ее раны пролилась на землю. Пчелы тут же оставили девушку в покое и кружили над ними, словно не понимая, куда делось то, что вызывало в них столько агрессии. Мганга быстрым и точным движением извлек наконечник копья, но они насчитали на теле девушки множество пчелиных укусов.
Зеделла застонала и открыла глаза.
– Он оставил меня, – прошептала девушка. Голос был очень слабым, и они видели, какими бескровными стали ее губы. Пчелиный яд уже начал давать аллергические отеки. Потом девушка заволновалась и проговорила: – Яркое крыло! Они хотят подняться…
– Успокойтесь, успокойтесь, милая, – произнес Урс. – Все уже в порядке.
Зеделла замолчала, а потом посмотрела на сэра Льюиса.
– Вы любили меня? – прошептала девушка, и снова из ее испуганных глаз заструился нежный свет, и ожило воспоминание о далеком шуме падающей воды. Всего лишь на мгновение – это было только воспоминание, и потом все прошло.
Урс согласно покачал головой – ведь это было правдой. Уголки губ девушки горько опустились.
– Но теперь уже больше не любите, – сказала Зеделла. – И это хорошо… – Она слабо улыбнулась. – Я не хотела причинить вам боль… – Мучительная маска сковала лицо девушки. – Я сопротивлялась, но это было выше моих сил… Это… перстень!., появился в нашем доме… – Она тяжело вздохнула. – Папочка купил его у… – Тень прошла перед глазами девушки, она застонала. – Но теперь он оставил меня… – Зеделла снова улыбнулась. – Мне было тогда очень плохо, и он… Как глупо… Это – кара, наказание, понимаете?! Я… – Девушка снова впала в беспокойство. – Это было во мне… я… я видела…
Урс нежно взял ее за руку, Зеделла закрыла глаза, потом резко открыла:
– Я смотрела его глазами… Яркое крыло, дневник… Я не хотела… Я… Это использовало… – Она застонала. – Я… Все из-за этого… пещера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Маккенрой быстро подошел к автомобилю и с силой захлопнул дверцу.
– Почему я должен лишиться своих выигрышных цифр?! Моя любимая бабка может ответить на этот вопрос?
Какое-то время он смотрел перед собой, затем открыл дверцу и сел в автомобиль. Еще раз коснулся зеркальной таблички и убедился, что она на месте.
– Почему?! Я ждал этого всю жизнь…
Он включил зажигание и в следующую секунду открыл все окна.
– Можно и не смотреть… Небо чистое, и меня никто не заставляет на это смотреть.
Маккенрой откинулся на спинку сиденья и переключил ручку трансмиссии на «скорость».
– Принцип добровольности… Это шоу. Обычное шоу, и можно его не смотреть. Но свое личное шоу я сегодня пропустить не имею права.
Только через какое-то время Маккенрой понял, что неопределенность разрывает его на части и он просто обязан посмотреть через стекло… И пусть это будет колдовством, пусть он увидит что-то кошмарное через стекла автомобиля мистера Норберта, однако если он сейчас этого не сделает, то страх будет преследовать его повсюду и Маккенрой уже никогда не избавится от его липких холодных пальцев. Он поднял все стекла.
Лиловая Зебра все еще стояла над горами, но она не выглядела больше такой грозной. И ее глаза уже не казались двумя кошмарными провалами. Напротив, в них светились доброта, бесконечное сочувствие и понимание. И Маккенрой понял, что смотрит в исполненные печали, удивительные, быть может, даже прекрасные глаза мистера Норберта. Печаль, бесконечная печаль была сейчас в них. А потом лицо мистера Норберта дрогнуло и начало расплываться, поглощаемое переливами воздуха. И Маккенрой понял, что с мистером Норбертом что-то произошло. Ему причинили вред, и сейчас он покидал Маккенроя. Улыбчивый чернокожий бармен вдруг почувствовал, что его осиротевшее сердце сковывает тоска и мир вокруг становится лишь тем, чем он был, когда Маккенрой смешивал коктейли за стойкой бара. Мистер Норберт покидал его, оставляя Маккенрою расколдованный и лишенный надежд мир. Маккенрой услышал свой собственный тяжелый вздох, и тогда что-то ослепило его. Зеркало. На мгновение там, где растаяло лицо мистера Норберта, а еще раньше стояла грозная Лиловая Зебра, появился зеркальный осколок. Золотое напыление– буква А… «Бар «Пепони»… Его табличка! «Нет, – поправил себя Маккенрой, – табличка мистера Ноберта. Ведь только то, что можно вернуть, обладает особенной силой…»
Ему остается табличка, зеркальная табличка мистера Норберта. Значит, будут еще выигрышные цифры и будут еще поручения. Маккенрой готов ждать. Неделю, месяц, а может быть, годы… Но когда появятся новые поручения, Маккенрой их с радостью выполнит. Ему остается табличка, и ему остается перстень. Значит, как сказал мистер Норберт, мы еще неплохо повеселимся.
– А сейчас я просто поеду и заберу свой приз, – проговорил Маккенрой.
Он двинулся вперед, больше не оборачиваясь. Он ехал в Мир Городов.
Даже по прошествии пяти лет Профессор Ким так и не был убежден в том, что же они видели. Ожидая у окна своего причудливого кабинета гостей и собираясь принять очень важные решения, он вспоминал этот самый странный в своей жизни день, оставивший столько вопросов и тревожных ожиданий. Но он так и не знал, что же произошло на самом деле. Было ли это коллективным психозом, галлюцинацией, находились ли они под действием гипноза или все это произошло действительно?
…Как только пчелы атаковали, а Профессор Ким послал в цель наконечник копья, барабаны смолкли, и все пространство вокруг наполнилось терпким ароматом трав и шумным запахом пенящейся воды. Они все замерли, словно завороженные волшебством случившегося и ослепленные нежным белым светом. Потому что повсюду – на склонах ущелья, на дороге, на примятой траве и даже на полусгнивших стволах поваленных деревьев– стали распускаться белые цветы. Уже много позже Йорген попытается возразить – мол, эти нежные печальные цветы были здесь и прежде, просто их не замечали. Но в тот миг мучительный стон сорвался с губ сэра Джонатана Урсуэла Льюиса. Это были цветы из его снов, когда он – юный радостный бог – любил свою Зеделлу под пенящимися струями падающей воды. И это было в последний раз, в последний раз все внутри его заполнил этот колдовской свет не существующей на земле Любви, в последний раз терпкий дурман наготы ее тела дал ему ощущение бесконечного счастья, а потом древняя стрела Любви покинула это небо, луна ушла, забирая с собой воспоминание о самой прекрасной женщине на земле. И слово «Зеделла» перестало звучать в воспаленном мозгу Урса. Он непонимающе посмотрел вокруг, словно возвращаясь в привычный мир, так и не зная, рад ли он этому возвращению.
– Что же произошло?! – проговорил сэр Льюис, удивляясь своему голосу.
Перед ними больше не было мистера Норберта, а мир вокруг зазвучал, как и прежде, голосами буша. Зеделла лежала на зеленой траве, кровь из ее раны пролилась на землю. Пчелы тут же оставили девушку в покое и кружили над ними, словно не понимая, куда делось то, что вызывало в них столько агрессии. Мганга быстрым и точным движением извлек наконечник копья, но они насчитали на теле девушки множество пчелиных укусов.
Зеделла застонала и открыла глаза.
– Он оставил меня, – прошептала девушка. Голос был очень слабым, и они видели, какими бескровными стали ее губы. Пчелиный яд уже начал давать аллергические отеки. Потом девушка заволновалась и проговорила: – Яркое крыло! Они хотят подняться…
– Успокойтесь, успокойтесь, милая, – произнес Урс. – Все уже в порядке.
Зеделла замолчала, а потом посмотрела на сэра Льюиса.
– Вы любили меня? – прошептала девушка, и снова из ее испуганных глаз заструился нежный свет, и ожило воспоминание о далеком шуме падающей воды. Всего лишь на мгновение – это было только воспоминание, и потом все прошло.
Урс согласно покачал головой – ведь это было правдой. Уголки губ девушки горько опустились.
– Но теперь уже больше не любите, – сказала Зеделла. – И это хорошо… – Она слабо улыбнулась. – Я не хотела причинить вам боль… – Мучительная маска сковала лицо девушки. – Я сопротивлялась, но это было выше моих сил… Это… перстень!., появился в нашем доме… – Она тяжело вздохнула. – Папочка купил его у… – Тень прошла перед глазами девушки, она застонала. – Но теперь он оставил меня… – Зеделла снова улыбнулась. – Мне было тогда очень плохо, и он… Как глупо… Это – кара, наказание, понимаете?! Я… – Девушка снова впала в беспокойство. – Это было во мне… я… я видела…
Урс нежно взял ее за руку, Зеделла закрыла глаза, потом резко открыла:
– Я смотрела его глазами… Яркое крыло, дневник… Я не хотела… Я… Это использовало… – Она застонала. – Я… Все из-за этого… пещера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131