Вы — опытные оперативники и давно научились улавливать малейшую искусственность, легчайшую фальшь свидетеля. Если почувствуете что-нибудь этакое, пожалуйста, не сочтите за труд меня проинформировать. — Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал две визитные карточки. — По одному из этих телефонов меня можно найти в любое время суток.
— Ну и как тебе фрукт? — поинтересовался Халецкий, когда они с Виктором покинули кабинет начальника.
— Противный. Даже не знаю почему. И рожа вроде пристойная, и манеры куртуазные, и улыбка приветливая, так откуда же такой привкус мерзопакостный?
— Ну таки я объясню тебе, дурашка. Фальшивый он, весь до кончиков своих полированных ногтей. Фальшивый, как модель от Версаче на Черкизовском рынке. Надо же, а я-то считал, что чекистов ещё на первом курсе натаскивают против таких проколов! Или они там совсем оборзели, думают, что у ментов в уголовке по причине редкого ношения фуражек последняя извилина разгладилась?
— Ты о чем, Борь?
— Да так, Пых, ни о чем. В двух словах не расскажешь.
— Ну так расскажи не в двух!
— И то верно, чего нам время жалеть? Чай, казённое. Слушай сюда, сынок. Если ты хочешь от кого-то что-то скрыть, у тебя есть два варианта: обходить деликатную тему молчанием или врать. Если выбираешь враньё, блюди осторожность — дилетанты для придания убедительности врут многословно, с излишними подробностями. Если тот, кому ты заливаешь, не последний лох, он с лёгкостью отделит дезу, профильтрует и по осадку определит, что ты там скрываешь. Молчать куда как надёжнее. Знаешь, как должна была бы звучать речь сиятельного посланца горнего ФСБ, обратившегося за помощью к худородным меньшим братьям с Петровки? «Соблаговолите-ка, любезные, исправно поставлять нам материал по делу убиенного Козловского. Если возникнут какие подозрения, не подтверждённые фактами и потому не попавшие в отчёты, извольте сообщить частным порядком по такому-то номеру». И все. Для отказа от дачи показаний ему вполне достаточно сослаться на государственную тайну. Или ещё проще. Договориться на высшем уровне с нашим начальством и спустить нам указание сверху — так вообще некому будет вопросы задавать.
Но наш дружок не ищет лёгких путей. Он изъявляет желание встретиться с нами лично и заливается Соловьёвым. Так заливается, что даже в моих убогих ментовских мозгах закопошились кой-какие мыслишки. Как он трогательно гнал туфту насчёт того, что их скромная забитая контора не осмеливается беспокоить страшных вельможных сановников! Как беспомощно лепетал о нежелательности своего участия в расследовании по причине боязни спугнуть преступника корочками ФСБ… Как будто они там не могут разжиться любыми корочками на свой вкус! Какую душещипательную версию сплёл о вероятных причинах появления Козловского в известном тебе особняке! Лажа полная. Как настоятельно просил докладывать о любых, самых незначительных проявлениях неискренности со стороны свидетелей. Даже польстить нам не побрезговал. И хочешь знать, до чего я дошёл своим убогим умишкой?
— Да уж не откажусь.
— Наш славный Соловейчик не счёл за труд навешать нам на уши лапши, сильно испужамшись, что мы самостоятельно доковыряемся до взрыва, трагически оборвавшего жизнь господина Мусина, и начнём совать свои легавые носы, куда не положено. Что-то с этим взрывом связано такое, чего нам знать ну никак нельзя. И вернее всего, Соловьёву начхать на убийство Мусина. Он или знает, кто заказчик, или ему это неинтересно. А интересно ему, с кем пытался вступить в контакт убиенный Козловский. Страсть, как интересно! И вовсе не по причине безвременной гибели юного дарования. Тут что-то другое… И знаешь ещё, что? Никакой этот Соловей не фээсбэшник. Человек Оттуда не мог так с нами лопухнуться.
— Ну, Борис, тебя занесло! Песич самозванца и на порог бы не пустил.
— Тоже верно. Но все-таки я прав. Не прошёл этот типчик соответствующей выучки. А раз Песич допустил его до августейшей ручки, значит, у так называемого Соловьёва в ФСБ железобетонная крыша. И можешь мне поверить, Песич сейчас наверняка сам чешет репку, гадая, что за птица ему на голову свалилась.
5
Я сегодня такое узнал! Похоже, мой детектив выйдет коротким. Не роман, а так, небольшая повестушка. И все благодаря моей ловкости. Не исхитрился бы я подслушать этот разговор, мы бы с вами ещё долго блуждали в потёмках, а теперь до разгадки осталось полшага. Ай да я! Но все по порядку.
С утра пораньше (мы ещё и по местам не успели рассесться) к нам пожаловал опер. Молодой, но, видно, стреляный воробей. Рожа деловая, хватка цепкая. Обежал начальство всех трех наших контор, получил в своё полное распоряжение конференц-зал и телефонный аппарат. Потом начал по одному вызывать к себе народ для приватных бесед.
Первым отстрелялся армянский зубодёр, потом его медсестричка. А потом и наша очередь наступила. Мы, ясное дело, о работе и думать забыли, хотя её сейчас, за месяц до Рождества, у нас выше крыши. Но какая там работа, если в конторе такое творится! Народ не вылезал из курилки, поджидая очередную ментовскую жертву, все хотели знать, что да как. Но жертвы не больно-то распространялись, все больше отшучивались. Сами, мол, там посидите, тогда и узнаете. А то мы отдувались без подготовки, а вы пойдёте во всеоружии. Неправильно это, несправедливо. Так, не ровен час, и убийцу проинструктировать можно.
Ну, в конце концов, подошла и моя очередь. По закону подлости, ровнёхонько к обеденному перерыву. Я по такому случаю сначала к Полин заскочил. Поинтересовался, отпустит ли она меня потом пожрать. Она только рукой махнула — иди, мол, на все четыре стороны. Ободрился я и пошёл к оперу.
Опера, как выяснилось, зовут Виктор Константинович. Язык сломаешь. Впрочем, Николай Александрович ненамного лучше. Ну, мы быстренько договорились обойтись без отчеств. И на «ты» сразу перешли. А чего там, мы оба ребята нестарые, к чему нам церемонии?
Начал Витек издалека. Расскажи мне, Коля, говорит, о вашем агентстве в общих чертах. Кто есть кто, кто чем занимается, какие у вас отношения, нет ли скрытых течений и подводных камней. Я вообще-то не очень просек, зачем ему наша деятельность и отношения. Кабы покойник у нас работал, тогда дело другое, а так — непонятно. Но мне не жалко, раз спрашивает человек, почему бы не ответить. Может, это он для затравки, чтоб разговор завязать. Я только уточнил, хочет он услышать про один «Пульсар» или про остальные наши фирмочки тоже. Витя сказал, что про остальные узнает из более близких к ним источников.
— Значит так, в «Пульсаре» работает девять человек. Не считая бухгалтера, она у нас одна на все три фирмы. Но её я плохо знаю, она в дизайн-студии обычно сидит, там у неё рабочее место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89