Водосточной трубы в пределах видимости нет. Спуститься по верёвке? Людмила огляделась. Шкаф для одежды в комнате имелся, но, скорее всего, стоял пустой, как сервант и книжные полки. В любом случае, вряд ли там найдётся прочная бельевая верёвка. Но проверить все же стоило. Она подошла на цыпочках, потянула за ручку. Дверца шкафа протяжно скрипнула, напугав Людмилу до помрачения рассудка. Только через минуту, убедившись, что разговор за стеной продолжается, она решилась пошевельнуться. Разумеется, в шкафу ничего не было.
Попробовать улизнуть через дверь? Но она понятия не имеет, какая здесь планировка, не увидят ли её сразу, как только она выйдет из комнаты или появится в прихожей. Да, скорее всего, за входной дверью они присматривают, иначе их беспечность отдавала бы идиотизмом.
Людмила снова переместилась к окну и тоскливо поглядела вниз. Больше десяти метров. Внизу сугроб, но как минимум перелом при прыжке обеспечен. Может, все-таки рискнуть? Она ещё раз оценила расстояние и поёжилась. Нет, прыжок оставим на крайний случай. Нужно поискать другой выход.
Тут её взгляд упёрся в старый клён, который рос метрах в четырех от окна. Одна из ветвей чернела внизу, не дотягивая до стены дома каких-нибудь два метра. Взять два метра с места, да ещё в нынешней физической форме, почти нереально, но тут ведь не соревнования по прыжкам в длину, где результат замеряют по отпечатку пятой точки. Если нырнуть вперёд рыбкой, уцепиться за ветку руками, то, учитывая рост (метр семьдесят четыре), прыгнуть придётся совсем недалеко. Правда, ветка может сломаться, но хотя бы замедлит падение. А ниже будут другие ветки, покрепче — возможно, удастся зацепиться за них.
Людмила решительно повернула верхний шпингалет, потом нижний и потянула раму на себя. Рама не дрогнула. Холодея от дурного предчувствия, Людмила внимательно, насколько позволяло тусклое освещение, осмотрела окно. Так и есть! Заколочено. Вот почему этот «профессионал» из соседней комнаты не стал утруждать себя дежурством у постели пленницы! Куда она денется? Если спятит на почве страха и решит сигануть в окно, его придётся сначала выбить, тут-то сторожа и подоспеют. А бесшумно стекло не выдавить, для этого специальные приспособления нужны, в сумочке же пленницы нет даже маникюрного набора.
Уже ни на что не надеясь, Людмила повернула ещё один шпингалет и попыталась открыть форточку. И чуть не ахнула от неожиданности, когда та поддалась. Желанный выход предстал перед ней во всей красе — чудесный квадрат, размером сорок на сорок сантиметров, зияющий холодной чернотой в метре с лишком над подоконником. Людмила скинула узкую юбку. Спасибо, бабушка настояла, чтобы она поддела вниз лосины. «Ах, бабушка, скольким же я тебе обязана! И в первую очередь — гибким, сильным телом. Если бы не йоговская гимнастика, которой ты меня заставляла заниматься, я бы ни за что не решилась на этот акробатический трюк».
Она влезла на подоконник и, держась одной рукой за форточку, а другой — за оконный шпингалет, поочерёдно перекинула ноги через раму форточки. Потом, извиваясь всем телом, начала протискивать их вперёд. Чтобы протолкнуть бедра, ей пришлось сложиться вдоль. Когда нижняя половина тела повисла с той стороны окна, у Людмилы от страха перехватило дыхание — ей показалось, что она сейчас не удержится и полетит вниз. Но вот ноги нащупали опору — скользкую, узкую, ненадёжную, но опору, — и дело пошло веселее. До тех пор, пока не пришло время перехватить руки, чтобы вытащить плечи и голову. Тут Людмилу обуял такой ужас, что она минуты на три превратилась в тряпичную куклу со стальными кистями, приваренными намертво к шпингалетам. Потом босые ступни начали цепенеть от холода, и она решилась. Одна нога в процессе этого упражнения едва не соскользнула с карниза, но плечи сыграли роль тормоза, а потом руки уцепились за верхнюю раму, и кризис миновал.
Стоя на полусогнутых по ту сторону окна, судорожно цепляясь поднятыми за спиной руками за верхнюю раму, Людмила боялась пошевельнуться. Ступни словно примёрзли к карнизу. И казалось, не было на свете такой силы, что заставила бы её прыгнуть. Она уговаривала себя, сосчитала до десяти, потом до шестидесяти. На счёт «сорок шесть» где-то наверху открылось другое окно, и неведомый кретин выплеснул на улицу галлон жидкости неизвестного происхождения. Несколько капель попали беглянке на голову и переполнили чашу терпения.
Резко выдохнув, она разжала руки, оттолкнулась от карниза и полетела — вперёд и вниз. Ветка ободрала ладони и тут же обломилась, что-то хлестнуло по лицу, ударило в грудь, и в следующий миг Людмиле удалось поймать руками крепкий сук.
Все хорошо. Она осталась жива. Она спаслась.
21
Надежда проснулась от далёкого крика Мишутки. Крик был радостным, но она все равно подскочила в постели как ужаленная. Посмотрела на часы: так и есть! Второй час. Ребёнку обедать пора, а его наверняка и завтраком не покормили. Балда, не догадалась поставить будильник! Нужно было сообразить, что Мишутка, который, в отличие от них, сладко проспал всю ночь, не станет валяться в постели до полудня.
Радостный вопль повторился, и Надежда поняла, что он доносится из-за окна. Значит, кто-то уже встал, одел ребёнка и повёл гулять. И покормил, вероятно. Как нехорошо получилось. Этот кто-то, конечно, спал ничуть не больше Надежды, но тем не менее ему хватило совести не оставлять без присмотра полуторагодовалого мальчишку.
Она набросила на плечи коричневый махровый халат, выданный вчера гостеприимным хозяином, и подошла к окну. Во дворе, у кирпичной стены, защищавшей загородные владения Вовчика, стоял свежеслепленный снеговик с новеньким оцинкованным ведром на голове. Крохотный Мишутка и человек-гора с трогательным именем Геша обстреливали истукана снежками, стараясь сбить с него головной убор. Оба исправно лупили мимо цели, Мишутка — по малолетству, Геша, вероятно, из солидарности.
Надежда отправилась в ванную, примыкавшую к её комнате, торопливо приняла душ, почистила зубы, причесалась, оделась и спустилась на первый этаж, в просторный зал, объединяющий в себе гостиную, столовую и кухню, отделённую от остальной территории бамбуковым занавесом. В огромном, похожем на орган камине горели берёзовые полешки — не ради тепла (газовое отопление работало выше всяких похвал), а ради уюта. Напротив камина, метрах в трех, стоял обеденный стол, за которым сидела Лиска и уплетала клубнику со сливками.
— Привет! — сказала она, оторвав взгляд от пламени. — Этот Геша — просто чудо какое-то! В холодильнике — целый супермаркет. И когда успел затариться? Мы приехали в семь, а в восемь уже просыпается Микки. Чего ты хочешь на завтрак? Выбирай, что душа пожелает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Попробовать улизнуть через дверь? Но она понятия не имеет, какая здесь планировка, не увидят ли её сразу, как только она выйдет из комнаты или появится в прихожей. Да, скорее всего, за входной дверью они присматривают, иначе их беспечность отдавала бы идиотизмом.
Людмила снова переместилась к окну и тоскливо поглядела вниз. Больше десяти метров. Внизу сугроб, но как минимум перелом при прыжке обеспечен. Может, все-таки рискнуть? Она ещё раз оценила расстояние и поёжилась. Нет, прыжок оставим на крайний случай. Нужно поискать другой выход.
Тут её взгляд упёрся в старый клён, который рос метрах в четырех от окна. Одна из ветвей чернела внизу, не дотягивая до стены дома каких-нибудь два метра. Взять два метра с места, да ещё в нынешней физической форме, почти нереально, но тут ведь не соревнования по прыжкам в длину, где результат замеряют по отпечатку пятой точки. Если нырнуть вперёд рыбкой, уцепиться за ветку руками, то, учитывая рост (метр семьдесят четыре), прыгнуть придётся совсем недалеко. Правда, ветка может сломаться, но хотя бы замедлит падение. А ниже будут другие ветки, покрепче — возможно, удастся зацепиться за них.
Людмила решительно повернула верхний шпингалет, потом нижний и потянула раму на себя. Рама не дрогнула. Холодея от дурного предчувствия, Людмила внимательно, насколько позволяло тусклое освещение, осмотрела окно. Так и есть! Заколочено. Вот почему этот «профессионал» из соседней комнаты не стал утруждать себя дежурством у постели пленницы! Куда она денется? Если спятит на почве страха и решит сигануть в окно, его придётся сначала выбить, тут-то сторожа и подоспеют. А бесшумно стекло не выдавить, для этого специальные приспособления нужны, в сумочке же пленницы нет даже маникюрного набора.
Уже ни на что не надеясь, Людмила повернула ещё один шпингалет и попыталась открыть форточку. И чуть не ахнула от неожиданности, когда та поддалась. Желанный выход предстал перед ней во всей красе — чудесный квадрат, размером сорок на сорок сантиметров, зияющий холодной чернотой в метре с лишком над подоконником. Людмила скинула узкую юбку. Спасибо, бабушка настояла, чтобы она поддела вниз лосины. «Ах, бабушка, скольким же я тебе обязана! И в первую очередь — гибким, сильным телом. Если бы не йоговская гимнастика, которой ты меня заставляла заниматься, я бы ни за что не решилась на этот акробатический трюк».
Она влезла на подоконник и, держась одной рукой за форточку, а другой — за оконный шпингалет, поочерёдно перекинула ноги через раму форточки. Потом, извиваясь всем телом, начала протискивать их вперёд. Чтобы протолкнуть бедра, ей пришлось сложиться вдоль. Когда нижняя половина тела повисла с той стороны окна, у Людмилы от страха перехватило дыхание — ей показалось, что она сейчас не удержится и полетит вниз. Но вот ноги нащупали опору — скользкую, узкую, ненадёжную, но опору, — и дело пошло веселее. До тех пор, пока не пришло время перехватить руки, чтобы вытащить плечи и голову. Тут Людмилу обуял такой ужас, что она минуты на три превратилась в тряпичную куклу со стальными кистями, приваренными намертво к шпингалетам. Потом босые ступни начали цепенеть от холода, и она решилась. Одна нога в процессе этого упражнения едва не соскользнула с карниза, но плечи сыграли роль тормоза, а потом руки уцепились за верхнюю раму, и кризис миновал.
Стоя на полусогнутых по ту сторону окна, судорожно цепляясь поднятыми за спиной руками за верхнюю раму, Людмила боялась пошевельнуться. Ступни словно примёрзли к карнизу. И казалось, не было на свете такой силы, что заставила бы её прыгнуть. Она уговаривала себя, сосчитала до десяти, потом до шестидесяти. На счёт «сорок шесть» где-то наверху открылось другое окно, и неведомый кретин выплеснул на улицу галлон жидкости неизвестного происхождения. Несколько капель попали беглянке на голову и переполнили чашу терпения.
Резко выдохнув, она разжала руки, оттолкнулась от карниза и полетела — вперёд и вниз. Ветка ободрала ладони и тут же обломилась, что-то хлестнуло по лицу, ударило в грудь, и в следующий миг Людмиле удалось поймать руками крепкий сук.
Все хорошо. Она осталась жива. Она спаслась.
21
Надежда проснулась от далёкого крика Мишутки. Крик был радостным, но она все равно подскочила в постели как ужаленная. Посмотрела на часы: так и есть! Второй час. Ребёнку обедать пора, а его наверняка и завтраком не покормили. Балда, не догадалась поставить будильник! Нужно было сообразить, что Мишутка, который, в отличие от них, сладко проспал всю ночь, не станет валяться в постели до полудня.
Радостный вопль повторился, и Надежда поняла, что он доносится из-за окна. Значит, кто-то уже встал, одел ребёнка и повёл гулять. И покормил, вероятно. Как нехорошо получилось. Этот кто-то, конечно, спал ничуть не больше Надежды, но тем не менее ему хватило совести не оставлять без присмотра полуторагодовалого мальчишку.
Она набросила на плечи коричневый махровый халат, выданный вчера гостеприимным хозяином, и подошла к окну. Во дворе, у кирпичной стены, защищавшей загородные владения Вовчика, стоял свежеслепленный снеговик с новеньким оцинкованным ведром на голове. Крохотный Мишутка и человек-гора с трогательным именем Геша обстреливали истукана снежками, стараясь сбить с него головной убор. Оба исправно лупили мимо цели, Мишутка — по малолетству, Геша, вероятно, из солидарности.
Надежда отправилась в ванную, примыкавшую к её комнате, торопливо приняла душ, почистила зубы, причесалась, оделась и спустилась на первый этаж, в просторный зал, объединяющий в себе гостиную, столовую и кухню, отделённую от остальной территории бамбуковым занавесом. В огромном, похожем на орган камине горели берёзовые полешки — не ради тепла (газовое отопление работало выше всяких похвал), а ради уюта. Напротив камина, метрах в трех, стоял обеденный стол, за которым сидела Лиска и уплетала клубнику со сливками.
— Привет! — сказала она, оторвав взгляд от пламени. — Этот Геша — просто чудо какое-то! В холодильнике — целый супермаркет. И когда успел затариться? Мы приехали в семь, а в восемь уже просыпается Микки. Чего ты хочешь на завтрак? Выбирай, что душа пожелает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89