И вообще, для совместного интеллектуального пиршества возраст и внешние данные — не главное. А ведь это я, я сама посеяла и взрастила в нем мысль, что симпатия в отношениях между мужчиной и женщиной не обязательно должна заводить их в постель! Предатель! И после этого он имеет наглость являться ко мне за помощью!»
Возмущённая, Надежда уже не могла сосредоточиться на детективной интриге. Она пробегала текст глазами, жадно выискивая стоящие рядом имена Эдика и Ирен. Их разговор на улице, перед офисом, окончательно подтвердил её подозрения. Да, эту парочку связывают самые сердечные отношения! На автомате дочитав до конца, Надежда в сердцах захлопнула тетрадь, схватила сигарету, прикурила, забегала по кухне…
Но минут через пять гнев ревности, затуманивший мозг, отступил, и до Надежды начал доходить смысл прочитанного. У Эдика в конторе кого-то убили! Проклятая Ирен чуть не застигла убийцу на месте преступления и заметила нечто, уличающее одного из четырех сотрудников. И один из них — Эдик! Надежда плюхнулась на диванчик и снова открыла тетрадь.
Когда Эдик наконец вышел из ванной, страшный, бледный, но почти адекватный, Надя налила ему здоровенную кружку кофе, подождала, пока он её ополовинит, потом кивнула на тетрадь и спросила:
— Это не художественный вымысел? Здесь описаны действительные события?
— Да. Но не все. — Эдик то ли вздохнул, то ли всхлипнул. — Ирен убили. — По лицу его прошла судорога. — Мыколу, скорее всего, тоже.
Надежда, несколько минут назад желавшая Ирен провалиться в тартарары, мысленно охнула.
— Ты… ты как себя чувствуешь? Говорить можешь?
— Отвратительно. Могу.
— Тогда рассказывай.
Эдик уставился в какую-то точку на стене и начал без выражения:
— В тот вечер, в пятницу, мы расстались с Ирен без десяти или без пяти семь. Когда я вернулся в контору, все уже собирались по домам. У меня, в принципе, ещё оставались дела, я думал задержаться, но после разговора с Ирен голова работала совсем в другом направлении… Словом, я тоже ушёл. Но домой не поехал. Долго шатался по городу, прокручивал в мозгу разговор с Ирен, все придумывал, как бы её защитить. Дурак! Лучше бы проводил её до дома! Я не знаю, куда она пошла после разговора. Ясно, что не домой, то есть не сразу домой. Ей от работы минут пятьдесят добираться, в худшем случае — час. А тело нашли в девять. На дороге перед её домом. Она не могла там долго пролежать, дорога же… Эта мразь сбила её машиной, потом развернулась и… — Эдик закрыл лицо ладонями и глухо прорычал: — Найду гада — разорву!
Надежда подождала минуту-другую, но, поняв, что его необходимо отвлечь, тихо спросила:
— Кто из ваших видел её в тот вечер в офисе?
— Не знаю. В принципе, девочки мои могли видеть, когда она в комнату к нам заглянула, но вряд ли… Ирен не заходила, только дверь открыла и знак подала — выйди, мол. Джулия в эту минуту разговаривала по телефону, Энн работала за компьютером, и обе сидели спиной к выходу. Мэри вообще не было, она в банк ушла, а оттуда — домой. В коридоре и в холле мы с Ирен никого не встретили. Но это ничего не значит. Во-первых, её могли заметить по пути туда, в смысле, когда она к нам шла, во-вторых, кто угодно из дизайн-студии мог открыть дверь и увидеть наши спины, когда мы выходили на улицу. Да и пульсаровцев нельзя исключить. Хотя холл от двери их офиса не просматривается, кто-нибудь мог выглянуть из-за лестницы…
— Но ведь убийца не знал, что Ирен не сразу поедет домой. Как же он рассчитывал её перехватить, если, по идее, она должна была его обогнать?
— Если он добирался на машине, у него в любом случае была приличная фора. Ирен всегда только на метро ездила, в машинах её укачивало.
— Ты хочешь сказать, что он… воспользовался собственной машиной? Но…
— Нет, наверняка нет. Его бы тогда в два счета вычислили. По вмятинам. Видно, этот выродок ещё в четверг задумал от Ирен избавиться. Заранее подготовился, ублюдок! Позаимствовал где-то машину — сейчас многие автолюбители свои «колёса» на зимовку ставят — и пристроил поблизости от дома Ирен. А в пятницу добрался до места на частнике.
— Кто у вас водит машину?
— Лучше спроси, кто не водит.
— Ладно, думать потом будем. Досказывай.
Эдик повертел в руках пустую кружку, поставил её на стол, достал сигареты, посмотрел на них с отвращением и сунул пачку обратно в карман.
— Нам обо всем сообщили только в понедельник. Позвонила подруга Ирен…
Губы у него как-то странно задёргались, и Надежда испугалась, что с ним сейчас случится припадок.
— А про Мыколу? — торопливо спросила она. — Ты сказал, что его, скорее всего, тоже убили. Но точно пока неизвестно? Кстати, как к тебе попала его тетрадь?
Эдик тупо уставился на неё, словно не понимая, о чем она.
— Погоди, не перепрыгивай. Мне легче по порядку рассказывать. Значит, понедельник… Позвонила соседка… Опер там был с Петровки, все хотел чего-то… Теребит и теребит. А нам не до него. Напились мы…
— Эдик, тебе плохо?
— Погоди, я сейчас.
Он встал и быстрым, но неверным шагом удалился в ванную. Через минуту Надежда поняла, что кофе пошёл ему не впрок. Вздохнув, она поставила чайник.
Вопреки её опасениям, Вязников все же сумел довести свой рассказ до конца. Во вторник ему было так плохо, что в офис он не поехал. Как потом выяснилось, не он один. Из дизайн-студии вообще никто не появился, пульсаровцев вышло меньше половины. Поэтому на отсутствие Мыколы никто не обратил внимания. А в среду с утра позвонила его мать и, узнав, что сыночка на рабочем месте нет и накануне его никто не видел, страшно разволновалась. Оказалось, что во вторник утром она, как всегда, проводила Мыколу на работу, а вечером он не вернулся. Вообще-то он не всегда дома ночует, дело-то молодое, но обязательно предупреждает: так, мол, и так, сегодня не жди. Полин, второй директор агентства успокоила, как могла, мамашу, но сама переполошилась и пошла к Эдику за советом: извещать милицию или погодить? Решили погодить. Мыкола-то в понедельник напился до бесчувствия, стало быть, во вторник утром у него голова по всем швам трещала, мог по дороге на работу похмелиться, и мало ли куда его с пьяных глаз понесло! А через час Эдику понадобилась светочувствительная плёнка, он заглянул в «Пульс» спросить, не одолжат ли, и ему кивнули на Мыколин стол: там, дескать, поищи. Вот так он на тетрадочку и наткнулся.
— Ты понимаешь, Надька, что теперь я пропал? С одной стороны, в ментуру с этой писулькой соваться нельзя. Там чёрным по белому написано, что я — один из четверых кандидатов в убийцы. Мало того, оттуда явно следует, что мотив и возможность избавиться от Ирен были в первую очередь у меня. Мне, и никому другому, она рассказала о своих подозрениях. Я-то уж точно знал, что она в пятницу приезжала в контору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Возмущённая, Надежда уже не могла сосредоточиться на детективной интриге. Она пробегала текст глазами, жадно выискивая стоящие рядом имена Эдика и Ирен. Их разговор на улице, перед офисом, окончательно подтвердил её подозрения. Да, эту парочку связывают самые сердечные отношения! На автомате дочитав до конца, Надежда в сердцах захлопнула тетрадь, схватила сигарету, прикурила, забегала по кухне…
Но минут через пять гнев ревности, затуманивший мозг, отступил, и до Надежды начал доходить смысл прочитанного. У Эдика в конторе кого-то убили! Проклятая Ирен чуть не застигла убийцу на месте преступления и заметила нечто, уличающее одного из четырех сотрудников. И один из них — Эдик! Надежда плюхнулась на диванчик и снова открыла тетрадь.
Когда Эдик наконец вышел из ванной, страшный, бледный, но почти адекватный, Надя налила ему здоровенную кружку кофе, подождала, пока он её ополовинит, потом кивнула на тетрадь и спросила:
— Это не художественный вымысел? Здесь описаны действительные события?
— Да. Но не все. — Эдик то ли вздохнул, то ли всхлипнул. — Ирен убили. — По лицу его прошла судорога. — Мыколу, скорее всего, тоже.
Надежда, несколько минут назад желавшая Ирен провалиться в тартарары, мысленно охнула.
— Ты… ты как себя чувствуешь? Говорить можешь?
— Отвратительно. Могу.
— Тогда рассказывай.
Эдик уставился в какую-то точку на стене и начал без выражения:
— В тот вечер, в пятницу, мы расстались с Ирен без десяти или без пяти семь. Когда я вернулся в контору, все уже собирались по домам. У меня, в принципе, ещё оставались дела, я думал задержаться, но после разговора с Ирен голова работала совсем в другом направлении… Словом, я тоже ушёл. Но домой не поехал. Долго шатался по городу, прокручивал в мозгу разговор с Ирен, все придумывал, как бы её защитить. Дурак! Лучше бы проводил её до дома! Я не знаю, куда она пошла после разговора. Ясно, что не домой, то есть не сразу домой. Ей от работы минут пятьдесят добираться, в худшем случае — час. А тело нашли в девять. На дороге перед её домом. Она не могла там долго пролежать, дорога же… Эта мразь сбила её машиной, потом развернулась и… — Эдик закрыл лицо ладонями и глухо прорычал: — Найду гада — разорву!
Надежда подождала минуту-другую, но, поняв, что его необходимо отвлечь, тихо спросила:
— Кто из ваших видел её в тот вечер в офисе?
— Не знаю. В принципе, девочки мои могли видеть, когда она в комнату к нам заглянула, но вряд ли… Ирен не заходила, только дверь открыла и знак подала — выйди, мол. Джулия в эту минуту разговаривала по телефону, Энн работала за компьютером, и обе сидели спиной к выходу. Мэри вообще не было, она в банк ушла, а оттуда — домой. В коридоре и в холле мы с Ирен никого не встретили. Но это ничего не значит. Во-первых, её могли заметить по пути туда, в смысле, когда она к нам шла, во-вторых, кто угодно из дизайн-студии мог открыть дверь и увидеть наши спины, когда мы выходили на улицу. Да и пульсаровцев нельзя исключить. Хотя холл от двери их офиса не просматривается, кто-нибудь мог выглянуть из-за лестницы…
— Но ведь убийца не знал, что Ирен не сразу поедет домой. Как же он рассчитывал её перехватить, если, по идее, она должна была его обогнать?
— Если он добирался на машине, у него в любом случае была приличная фора. Ирен всегда только на метро ездила, в машинах её укачивало.
— Ты хочешь сказать, что он… воспользовался собственной машиной? Но…
— Нет, наверняка нет. Его бы тогда в два счета вычислили. По вмятинам. Видно, этот выродок ещё в четверг задумал от Ирен избавиться. Заранее подготовился, ублюдок! Позаимствовал где-то машину — сейчас многие автолюбители свои «колёса» на зимовку ставят — и пристроил поблизости от дома Ирен. А в пятницу добрался до места на частнике.
— Кто у вас водит машину?
— Лучше спроси, кто не водит.
— Ладно, думать потом будем. Досказывай.
Эдик повертел в руках пустую кружку, поставил её на стол, достал сигареты, посмотрел на них с отвращением и сунул пачку обратно в карман.
— Нам обо всем сообщили только в понедельник. Позвонила подруга Ирен…
Губы у него как-то странно задёргались, и Надежда испугалась, что с ним сейчас случится припадок.
— А про Мыколу? — торопливо спросила она. — Ты сказал, что его, скорее всего, тоже убили. Но точно пока неизвестно? Кстати, как к тебе попала его тетрадь?
Эдик тупо уставился на неё, словно не понимая, о чем она.
— Погоди, не перепрыгивай. Мне легче по порядку рассказывать. Значит, понедельник… Позвонила соседка… Опер там был с Петровки, все хотел чего-то… Теребит и теребит. А нам не до него. Напились мы…
— Эдик, тебе плохо?
— Погоди, я сейчас.
Он встал и быстрым, но неверным шагом удалился в ванную. Через минуту Надежда поняла, что кофе пошёл ему не впрок. Вздохнув, она поставила чайник.
Вопреки её опасениям, Вязников все же сумел довести свой рассказ до конца. Во вторник ему было так плохо, что в офис он не поехал. Как потом выяснилось, не он один. Из дизайн-студии вообще никто не появился, пульсаровцев вышло меньше половины. Поэтому на отсутствие Мыколы никто не обратил внимания. А в среду с утра позвонила его мать и, узнав, что сыночка на рабочем месте нет и накануне его никто не видел, страшно разволновалась. Оказалось, что во вторник утром она, как всегда, проводила Мыколу на работу, а вечером он не вернулся. Вообще-то он не всегда дома ночует, дело-то молодое, но обязательно предупреждает: так, мол, и так, сегодня не жди. Полин, второй директор агентства успокоила, как могла, мамашу, но сама переполошилась и пошла к Эдику за советом: извещать милицию или погодить? Решили погодить. Мыкола-то в понедельник напился до бесчувствия, стало быть, во вторник утром у него голова по всем швам трещала, мог по дороге на работу похмелиться, и мало ли куда его с пьяных глаз понесло! А через час Эдику понадобилась светочувствительная плёнка, он заглянул в «Пульс» спросить, не одолжат ли, и ему кивнули на Мыколин стол: там, дескать, поищи. Вот так он на тетрадочку и наткнулся.
— Ты понимаешь, Надька, что теперь я пропал? С одной стороны, в ментуру с этой писулькой соваться нельзя. Там чёрным по белому написано, что я — один из четверых кандидатов в убийцы. Мало того, оттуда явно следует, что мотив и возможность избавиться от Ирен были в первую очередь у меня. Мне, и никому другому, она рассказала о своих подозрениях. Я-то уж точно знал, что она в пятницу приезжала в контору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89