Аналогичным образом поступили и соседи из другого подъезда, окна которых выходили в ту же нишу. Подстёгиваемые страхом, беглецы и не заметили, как одолели барьерчик, разделяющий владения, и оказались на чужой половине.
Навсегда осталось загадкой, как немолодая, в общем-то, женщина, не упала в обморок или не подняла истошный крик, когда её среди ночи разбудил настойчивый стук в окно седьмого этажа. Надежда видела, как дрожали её губы, когда соседка, включив свет, приникла к стеклу, пытаясь разглядеть тех, кто ломился к ней в дом таким эксцентричным образом.
— Вера Сергеевна, это я, Надя, ваша соседка через стену. Пустите нас, пожалуйста, у нас беда!
Перепуганная женщина открыла форточку.
— Окно заклеено. Открывать или так пролезете?
— Пролезем, форточка здоровая. Только возьмите ребёнка.
Передав Вере Сергеевне Мишутку, Надежда проникла в комнату, взяла у Лиски обувь и помогла ей пролезть вслед за собой. За Лиской последовали шубы и, наконец, Эдик.
Соседка немного оправилась от изумления.
— Что случилось?
— Это мои друзья, Вера Сергеевна, — затараторила Надежда. — За ними охотятся бандиты, и я спрятала их у себя. Сейчас, в эту самую минуту кто-то напускает в мою квартиру газ. Усыпляющий или ядовитый — не знаю. Вызывайте скорее милицию.
Дверь в комнату открылась, и в проёме возник мужчина в трусах. Надежда узнала в нем соседкиного сына Виктора. Из-за его спины выглядывала молодая женщина в халате, накинутом поверх ночной рубашки, — жена. Как её зовут, Надежда не знала.
— Что происходит?
— Потом, — махнула рукой Вера Сергеевна. — Беги, позвони в милицию. Скажи, соседку чуть не отравили газом.
Витя исчез, жена осталась стоять столбом на пороге. Надежда, Эдик и Лиска спешно натягивали пальто и сапоги.
— Куда вы? — всполошилась Вера Сергеевна.
— Нам нужно бежать, — объяснила Надежда. — Милиция когда ещё приедет, а эти, — она мотнула головой в сторону стены, — рядом.
— А если они поставили кого-нибудь внизу наблюдать за подъездами? — прошептала Лиска.
Надежда и Эдик растерянно переглянулись.
— Я могу провести вас по чердаку, — неожиданно заговорила женщина в халате, выйдя из ступора. — Я техник-смотритель, у меня есть ключи. Третий и шестой подъезды выходят на фасад, а не во двор.
— Ох, спасибо вам огромное! — горячо поблагодарила Надежда. Женщина поспешила к себе одеваться. — Вера Сергеевна, может быть, вы подождёте милицию на лестнице? Конечно, вряд ли эти отморозки сунутся сюда, увидев, что нас нет в квартире, но бережёного бог бережёт.
Пока они поднимались на чердак, пока пробирались к шестому подъезду, Надежда лихорадочно соображала, к кому обратиться за помощью. Нет, кандидатов у неё хватало, только, раз уж пособники убийцы добрались до неё, то найти её друзей им тоже не составит труда. Разве что… Конечно! Вовчик!
— Простите, вы не могли бы впустить нас во второй подъезд? — спросила она их провожатую.
— Второй выходит во двор, — предупредила та.
— Ничего, мы справимся.
Женщина покачала головой, но повела их дальше. Открыв чердачный люк второго подъезда, она пожелала им удачи и распрощалась. Под нестройный хор благодарностей люк с грохотом закрылся.
— Сейчас мы пойдём к одному моему старинному знакомому, — объявила Надежда. — Вид у него, мягко говоря, диковатый, да и манеры небезупречны, но вы не смущайтесь — под грубой оболочкой бьётся нежнейшее сердце.
Вовчик Рубцов здорово смахивал на необщительную гориллу в расцвете сил: короткие крепкие ноги, могучий торс, руки до колен, кулачищи с паровой молот, низкий лоб и чрезвычайно развитые челюсти. Когда-то он учился в параллельном с Надеждой классе. После восьмого Вовчика с облегчением выпихнули в какое-то ПТУ, но он по старой памяти захаживал на школьные вечера. Надежда, вероятно, так никогда и не узнала бы о нежных чувствах, распирающих эту бочкообразную грудь, если бы на одном из таких вечеров её одноклассника не отправили в больницу с переломом челюсти и сотрясением мозга. Свидетели инцидента утверждали, что нападение было неспровоцированным. Они стояли, курили, обсуждали школьных красавиц и вдруг Вовчик смачно плюнул на свой бычок, отшвырнул его в сторону и без слов (он вообще был не из говорливых) отправил одного из участников дискуссии в нокаут единственным ударом в челюсть. Завеса над тайной приподнялась, когда кто-то припомнил последние слова пострадавшего. «Надька Неман, конечно, аппетитная девка, но жуткая динамистка».
С той поры Надежда, сталкиваясь с Вовчиком, всякий раз одаряла его ослепительной улыбкой. Вовчик столбенел и становился похожим на скульптурное изваяние гориллы в натуральную величину. Надежда шла дальше, гадая, простоит он на месте до завтра или только до вечера. Одноклассницы предостерегали её: «Ты бы с ним поосторожнее, он же дикий. Решит, что ты его поощряешь и затащит в кусты». Но Надя только смеялась. Она была уверена, что правильно истолковала Вовчиково отношение. Он — рыцарь, безмолвно поклоняющийся Прекрасной Даме. А рыцари, пусть даже и похожие на горилл, не тащат своих прекрасных дам в кусты.
Потом Надежда вышла замуж и переехала в бабкину квартиру. Как-то раз, навещая маму, она увидела во дворе Вовчика, по привычке улыбнулась ему и даже помахала рукой. Вовчик, против обыкновения, остолбенел всего на минуту, а потом, неуклюже загребая ногами, подошёл к ней.
— Привет, Надь, — сказал он, пунцовея по самые плечи. — Ты… это… куда пропала? Чей-то давно тебя не видать.
— Здравствуй, Вовчик. Я замуж вышла.
Он долго переваривал известие, а переварив, спросил:
— Муж-то хороший? Не обижает?
Глянув на его сжавшиеся кулачищи, Надежда невольно поёжилась и заверила торопливо:
— Муж замечательный. Самый лучший на свете.
Вовчик вздохнул, шумно и протяжно, как кузнечные мехи, и, помолчав, попросил почти жалобно:
— Ты… это… записала бы мой телефон. Вдруг это… обидит кто. Я приеду и разберусь.
Она ответила, мол, ну что ты, кто меня обидит, но, тронутая немой мольбой, телефон все же взяла и даже записала Вовчику в книжку свой новый номер.
Прошло несколько лет. Надежда уже почти забыла о Вовчике, когда они встретились снова. На этот раз в её собственном дворе. Войдя под арку, Надя увидела въезжающий с улицы мерседес и посторонилась, пережидая, пока машина проедет. Но мерседес вдруг остановился, со стороны водителя выскочил человек-гора, проворно обежал экипаж и открыл дверцу со стороны пассажира.
Пассажира Надя узнала сразу. Ни роскошный костюм, ни золотые часы, ни фарфоровая улыбка не устранили сходства Вовчика с гориллой. Зато придали ему уверенности в себе.
— Надюха! — Вовчик осторожно взял её руку в свою лапищу, подержал и бережно отпустил. — Сколько лет, сколько зим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Навсегда осталось загадкой, как немолодая, в общем-то, женщина, не упала в обморок или не подняла истошный крик, когда её среди ночи разбудил настойчивый стук в окно седьмого этажа. Надежда видела, как дрожали её губы, когда соседка, включив свет, приникла к стеклу, пытаясь разглядеть тех, кто ломился к ней в дом таким эксцентричным образом.
— Вера Сергеевна, это я, Надя, ваша соседка через стену. Пустите нас, пожалуйста, у нас беда!
Перепуганная женщина открыла форточку.
— Окно заклеено. Открывать или так пролезете?
— Пролезем, форточка здоровая. Только возьмите ребёнка.
Передав Вере Сергеевне Мишутку, Надежда проникла в комнату, взяла у Лиски обувь и помогла ей пролезть вслед за собой. За Лиской последовали шубы и, наконец, Эдик.
Соседка немного оправилась от изумления.
— Что случилось?
— Это мои друзья, Вера Сергеевна, — затараторила Надежда. — За ними охотятся бандиты, и я спрятала их у себя. Сейчас, в эту самую минуту кто-то напускает в мою квартиру газ. Усыпляющий или ядовитый — не знаю. Вызывайте скорее милицию.
Дверь в комнату открылась, и в проёме возник мужчина в трусах. Надежда узнала в нем соседкиного сына Виктора. Из-за его спины выглядывала молодая женщина в халате, накинутом поверх ночной рубашки, — жена. Как её зовут, Надежда не знала.
— Что происходит?
— Потом, — махнула рукой Вера Сергеевна. — Беги, позвони в милицию. Скажи, соседку чуть не отравили газом.
Витя исчез, жена осталась стоять столбом на пороге. Надежда, Эдик и Лиска спешно натягивали пальто и сапоги.
— Куда вы? — всполошилась Вера Сергеевна.
— Нам нужно бежать, — объяснила Надежда. — Милиция когда ещё приедет, а эти, — она мотнула головой в сторону стены, — рядом.
— А если они поставили кого-нибудь внизу наблюдать за подъездами? — прошептала Лиска.
Надежда и Эдик растерянно переглянулись.
— Я могу провести вас по чердаку, — неожиданно заговорила женщина в халате, выйдя из ступора. — Я техник-смотритель, у меня есть ключи. Третий и шестой подъезды выходят на фасад, а не во двор.
— Ох, спасибо вам огромное! — горячо поблагодарила Надежда. Женщина поспешила к себе одеваться. — Вера Сергеевна, может быть, вы подождёте милицию на лестнице? Конечно, вряд ли эти отморозки сунутся сюда, увидев, что нас нет в квартире, но бережёного бог бережёт.
Пока они поднимались на чердак, пока пробирались к шестому подъезду, Надежда лихорадочно соображала, к кому обратиться за помощью. Нет, кандидатов у неё хватало, только, раз уж пособники убийцы добрались до неё, то найти её друзей им тоже не составит труда. Разве что… Конечно! Вовчик!
— Простите, вы не могли бы впустить нас во второй подъезд? — спросила она их провожатую.
— Второй выходит во двор, — предупредила та.
— Ничего, мы справимся.
Женщина покачала головой, но повела их дальше. Открыв чердачный люк второго подъезда, она пожелала им удачи и распрощалась. Под нестройный хор благодарностей люк с грохотом закрылся.
— Сейчас мы пойдём к одному моему старинному знакомому, — объявила Надежда. — Вид у него, мягко говоря, диковатый, да и манеры небезупречны, но вы не смущайтесь — под грубой оболочкой бьётся нежнейшее сердце.
Вовчик Рубцов здорово смахивал на необщительную гориллу в расцвете сил: короткие крепкие ноги, могучий торс, руки до колен, кулачищи с паровой молот, низкий лоб и чрезвычайно развитые челюсти. Когда-то он учился в параллельном с Надеждой классе. После восьмого Вовчика с облегчением выпихнули в какое-то ПТУ, но он по старой памяти захаживал на школьные вечера. Надежда, вероятно, так никогда и не узнала бы о нежных чувствах, распирающих эту бочкообразную грудь, если бы на одном из таких вечеров её одноклассника не отправили в больницу с переломом челюсти и сотрясением мозга. Свидетели инцидента утверждали, что нападение было неспровоцированным. Они стояли, курили, обсуждали школьных красавиц и вдруг Вовчик смачно плюнул на свой бычок, отшвырнул его в сторону и без слов (он вообще был не из говорливых) отправил одного из участников дискуссии в нокаут единственным ударом в челюсть. Завеса над тайной приподнялась, когда кто-то припомнил последние слова пострадавшего. «Надька Неман, конечно, аппетитная девка, но жуткая динамистка».
С той поры Надежда, сталкиваясь с Вовчиком, всякий раз одаряла его ослепительной улыбкой. Вовчик столбенел и становился похожим на скульптурное изваяние гориллы в натуральную величину. Надежда шла дальше, гадая, простоит он на месте до завтра или только до вечера. Одноклассницы предостерегали её: «Ты бы с ним поосторожнее, он же дикий. Решит, что ты его поощряешь и затащит в кусты». Но Надя только смеялась. Она была уверена, что правильно истолковала Вовчиково отношение. Он — рыцарь, безмолвно поклоняющийся Прекрасной Даме. А рыцари, пусть даже и похожие на горилл, не тащат своих прекрасных дам в кусты.
Потом Надежда вышла замуж и переехала в бабкину квартиру. Как-то раз, навещая маму, она увидела во дворе Вовчика, по привычке улыбнулась ему и даже помахала рукой. Вовчик, против обыкновения, остолбенел всего на минуту, а потом, неуклюже загребая ногами, подошёл к ней.
— Привет, Надь, — сказал он, пунцовея по самые плечи. — Ты… это… куда пропала? Чей-то давно тебя не видать.
— Здравствуй, Вовчик. Я замуж вышла.
Он долго переваривал известие, а переварив, спросил:
— Муж-то хороший? Не обижает?
Глянув на его сжавшиеся кулачищи, Надежда невольно поёжилась и заверила торопливо:
— Муж замечательный. Самый лучший на свете.
Вовчик вздохнул, шумно и протяжно, как кузнечные мехи, и, помолчав, попросил почти жалобно:
— Ты… это… записала бы мой телефон. Вдруг это… обидит кто. Я приеду и разберусь.
Она ответила, мол, ну что ты, кто меня обидит, но, тронутая немой мольбой, телефон все же взяла и даже записала Вовчику в книжку свой новый номер.
Прошло несколько лет. Надежда уже почти забыла о Вовчике, когда они встретились снова. На этот раз в её собственном дворе. Войдя под арку, Надя увидела въезжающий с улицы мерседес и посторонилась, пережидая, пока машина проедет. Но мерседес вдруг остановился, со стороны водителя выскочил человек-гора, проворно обежал экипаж и открыл дверцу со стороны пассажира.
Пассажира Надя узнала сразу. Ни роскошный костюм, ни золотые часы, ни фарфоровая улыбка не устранили сходства Вовчика с гориллой. Зато придали ему уверенности в себе.
— Надюха! — Вовчик осторожно взял её руку в свою лапищу, подержал и бережно отпустил. — Сколько лет, сколько зим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89