Эдик, скажи своим друзьям, что я не истеричка и не сумасшедшая!
— Нам это даже в голову не пришло, — галантно успокоил её Джованни. — Может быть, я спущусь и посмотрю?
— Не валяй дурака! — резко сказал Эдик. — Если Надежда права, то никому из нас туда соваться нельзя. Этот тип охотится за всеми, кто слышал о приключениях Ирен в этот проклятый четверг. А ты теперь посвящён. Не забудь: у него пистолет.
— Брось, Эдик, не нагнетай, — осадил его Эжен. — Во-первых, точно не известно, есть ли там кто-нибудь. Во-вторых, если есть, то необязательно убийца. В-третьих, нам же нужно как-то выбираться отсюда, а при сломанном лифте лестница — единственный путь. В этом доме даже второго подъезда нет, чтобы пробраться туда по крыше или через балкон.
— Оставайтесь у меня, — предложил Джованни. — Как-нибудь разместимся.
— Спасибо, но мне нужно идти, — заявил Эжен. — Вы можете проверить на мне безопасность пути. Если я не позвоню через пять минут, значит, проход закрыт.
— Какие-то у тебя шутки… несмешные, — прокомментировал Эдик. — Я, конечно, не могу тебя удерживать, но…
— Постойте, кажется, я придумал выход! — перебил его Джованни. — Сейчас позвоню другу, он живёт этажом выше. Он нам поможет. Одну минутку! — Он шагнул к телефонному аппарату и начал набирать номер.
— Чем он поможет? — поинтересовался Эжен. — Даст альпинистское снаряжение? Или бронежилеты? Так киллеры обычно стреляют в голову.
— У него… Алло, Сева? Привет, Женя беспокоит. Слушай, нам нужна твоя помощь. Ты собак сегодня уже выгуливал?.. Очень обяжешь… Да, ждём. — Джованни положил трубку. — Сейчас спустится. У него два добермана. Щенка не смогли пристроить и оставили себе. Необыкновенно умные звери. Севка с ними каждую свободную минуту возится. Кстати, сам он служил в спецназе, года три как вернулся. — В дверь коротко позвонили. — А вот и он!
Доберманов звали Джина и Шумахер. В отличие от хозяина, они вели себя очень сдержанно и чинно. Впрочем, когда хозяину разъяснили задачу, он перестал похохатывать и похлопывать Джованни, а заодно и его гостей по всем выступающим частям тела.
— Значит, так. Впереди пойдём мы с Шумахером, потом Джина, а за ней — вы. Если Шумахер кого учует, вы возвращаетесь на площадку выше и ждёте там, пока мы не проводим незваного гостя до выхода. Джина останется вас охранять — на всякий случай. Потом я свистну, и вы спуститесь. Все ясно? Женька, фонарик есть?
Джованни принёс фонарик, и они выступили. На том самом месте, где несколькими минутами раньше запнулась Надежда, Шумахер предостерегающе зарычал.
— Быстро наверх! — скомандовал Сева. — Джина, охраняй!
Эдик, Надежда, Эжен и Джина поднялись на предыдущую площадку. Сева, придерживая Шумахера за ошейник, спустился, приоткрыл дверь тамбура и посветил туда фонариком.
— Эй, мужики, вы из этого дома?
В ответ послышалось что-то вроде: «А тебе какое дело?»
— Собака у меня нервничает. Не нравитесь вы ей отчего-то. Кстати, я бы не советовал вам шевелиться, не то в миг останетесь без этого самого. В общем, так, выбирайте: или мы с пёсиком вежливо провожаем вас до выхода, или пёсик остаётся с вами, а я иду вызывать милицию.
Невидимые личности попытались прикинуться шлангами, дескать, что за наезд, мы никого не трогаем, пьём себе тихонько пиво, но Сева проявил твёрдость и выиграл раунд. Вернулся он нескоро, минут через десять.
— Давайте живее! Я заставил их сесть в машину и уехать, но, боюсь, они развернутся на ближайшем перекрёстке. У меня там мотор прогревается, я вас до третьего кольца подброшу. Если поторопимся, засечь не успеют.
Надежду посадили впереди, а Эдику с Эженом пришлось втискиваться на заднее сиденье вместе с собаками.
— Между прочим, их было двое, и ни один из них у нас не работает, — поддел Эдика Эжен.
— Я понял. И даже сделал выводы.
— Да ну! И какие же?
— Либо они ждали не нас, либо убийца их нанял. В последнем случае дела наши обстоят скверно. Неизвестно ведь, когда именно их наняли — сегодня или на прошлой неделе. А это значит, что все наши алиби ни гроша не стоят.
— Не смотри на меня так! Я не Аль Капоне, мне не по карману оплачивать банду головорезов.
— Как и любому из нас. Черт! Похоже, придётся начинать все с начала.
16
Халецкий знал, что говорил. Обход предприятий вокруг проклятого особняка и беседы с персоналом заняли у них с Бекушевым целый рабочий день. Без помощи Виктора Борису пришлось бы туго. К вечеру у обоих от усталости заплетались языки, но улов получился недурной. Выяснилось, что, помимо супермаркета и картонажной фабрики, убиенный Козловский успел под чужой фамилией поработать в кегельбане и экспресс-кафе на той же улице. Везде — и в супермаркете, и на фабрике, и в кегельбане, и в кафе — он предпочитал трудиться в ночные часы и старался сблизиться с теми, кто в силу своих обязанностей тоже работал ночью. Рано или поздно любознательный молодой человек наводил сослуживцев на разговор о летнем взрыве, причём делал это довольно ловко, не задавая прямых вопросов. Воспоминания старожилов слушал с поощрительным вниманием, стимулировал рассказчиков восклицаниями типа «ух ты!» и «вот это да!», но конкретную направленность своего любопытства не выдавал. Помимо взрыва Козловского интересовали изменения в кадровом составе предприятия за последние несколько месяцев. Тут его любопытство было столь острым, что порой осторожность ему изменяла. «Прямо замучил меня вопросами, куда и почему ушли Сидоркин с Хабадзе, — жаловался напарник Козловского из кегельбана. — И зачем они ему, если он их даже не видел ни разу?»
Вскоре после начала опроса Бекушев поймал себя на мысли, что часть его собеседников ведёт себя как-то… не совсем адекватно. Вроде бы на вопросы отвечают откровенно и подробно, но настораживала в их манере какая-то мелочь, которую он никак не мог определить. Виктор пробовал расширить круг вопросов, менял тактику, но так и не понял, в чем загвоздка. Поздно вечером они с Халецким встретились в привокзальной чебуречной, чтобы подвести итоги, и Бекушев поделился с Борисом своим наблюдением, в ответ на что старший товарищ признался, что и сам столкнулся с подобным феноменом.
— Только, знаешь, Пых, — сказал Халецкий голосом умирающего лебедя, — давай ты не будешь пытать меня, что бы это значило. Я до одышки сыт местными трудягами, их изысканные речи вот-вот полезут у меня из ушей, и если мы сейчас начнём обсасывать и пережёвывать их заморочки, я жестоко обижу здешних поваров и огорчу посетителей. Они, конечно, смутно подозревают правду насчёт этих чебуреков, но вряд ли обрадуются, воочию убедившись в справедливости своих подозрений. Отложим на завтра, а?
Но на следующий день их коллега Тусепов, работавший по первому трупу маньяка-"позёра", каким-то чудом изловил парочку подростков, видевших месяц назад подозрительную машину в районе мостика через Яузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Нам это даже в голову не пришло, — галантно успокоил её Джованни. — Может быть, я спущусь и посмотрю?
— Не валяй дурака! — резко сказал Эдик. — Если Надежда права, то никому из нас туда соваться нельзя. Этот тип охотится за всеми, кто слышал о приключениях Ирен в этот проклятый четверг. А ты теперь посвящён. Не забудь: у него пистолет.
— Брось, Эдик, не нагнетай, — осадил его Эжен. — Во-первых, точно не известно, есть ли там кто-нибудь. Во-вторых, если есть, то необязательно убийца. В-третьих, нам же нужно как-то выбираться отсюда, а при сломанном лифте лестница — единственный путь. В этом доме даже второго подъезда нет, чтобы пробраться туда по крыше или через балкон.
— Оставайтесь у меня, — предложил Джованни. — Как-нибудь разместимся.
— Спасибо, но мне нужно идти, — заявил Эжен. — Вы можете проверить на мне безопасность пути. Если я не позвоню через пять минут, значит, проход закрыт.
— Какие-то у тебя шутки… несмешные, — прокомментировал Эдик. — Я, конечно, не могу тебя удерживать, но…
— Постойте, кажется, я придумал выход! — перебил его Джованни. — Сейчас позвоню другу, он живёт этажом выше. Он нам поможет. Одну минутку! — Он шагнул к телефонному аппарату и начал набирать номер.
— Чем он поможет? — поинтересовался Эжен. — Даст альпинистское снаряжение? Или бронежилеты? Так киллеры обычно стреляют в голову.
— У него… Алло, Сева? Привет, Женя беспокоит. Слушай, нам нужна твоя помощь. Ты собак сегодня уже выгуливал?.. Очень обяжешь… Да, ждём. — Джованни положил трубку. — Сейчас спустится. У него два добермана. Щенка не смогли пристроить и оставили себе. Необыкновенно умные звери. Севка с ними каждую свободную минуту возится. Кстати, сам он служил в спецназе, года три как вернулся. — В дверь коротко позвонили. — А вот и он!
Доберманов звали Джина и Шумахер. В отличие от хозяина, они вели себя очень сдержанно и чинно. Впрочем, когда хозяину разъяснили задачу, он перестал похохатывать и похлопывать Джованни, а заодно и его гостей по всем выступающим частям тела.
— Значит, так. Впереди пойдём мы с Шумахером, потом Джина, а за ней — вы. Если Шумахер кого учует, вы возвращаетесь на площадку выше и ждёте там, пока мы не проводим незваного гостя до выхода. Джина останется вас охранять — на всякий случай. Потом я свистну, и вы спуститесь. Все ясно? Женька, фонарик есть?
Джованни принёс фонарик, и они выступили. На том самом месте, где несколькими минутами раньше запнулась Надежда, Шумахер предостерегающе зарычал.
— Быстро наверх! — скомандовал Сева. — Джина, охраняй!
Эдик, Надежда, Эжен и Джина поднялись на предыдущую площадку. Сева, придерживая Шумахера за ошейник, спустился, приоткрыл дверь тамбура и посветил туда фонариком.
— Эй, мужики, вы из этого дома?
В ответ послышалось что-то вроде: «А тебе какое дело?»
— Собака у меня нервничает. Не нравитесь вы ей отчего-то. Кстати, я бы не советовал вам шевелиться, не то в миг останетесь без этого самого. В общем, так, выбирайте: или мы с пёсиком вежливо провожаем вас до выхода, или пёсик остаётся с вами, а я иду вызывать милицию.
Невидимые личности попытались прикинуться шлангами, дескать, что за наезд, мы никого не трогаем, пьём себе тихонько пиво, но Сева проявил твёрдость и выиграл раунд. Вернулся он нескоро, минут через десять.
— Давайте живее! Я заставил их сесть в машину и уехать, но, боюсь, они развернутся на ближайшем перекрёстке. У меня там мотор прогревается, я вас до третьего кольца подброшу. Если поторопимся, засечь не успеют.
Надежду посадили впереди, а Эдику с Эженом пришлось втискиваться на заднее сиденье вместе с собаками.
— Между прочим, их было двое, и ни один из них у нас не работает, — поддел Эдика Эжен.
— Я понял. И даже сделал выводы.
— Да ну! И какие же?
— Либо они ждали не нас, либо убийца их нанял. В последнем случае дела наши обстоят скверно. Неизвестно ведь, когда именно их наняли — сегодня или на прошлой неделе. А это значит, что все наши алиби ни гроша не стоят.
— Не смотри на меня так! Я не Аль Капоне, мне не по карману оплачивать банду головорезов.
— Как и любому из нас. Черт! Похоже, придётся начинать все с начала.
16
Халецкий знал, что говорил. Обход предприятий вокруг проклятого особняка и беседы с персоналом заняли у них с Бекушевым целый рабочий день. Без помощи Виктора Борису пришлось бы туго. К вечеру у обоих от усталости заплетались языки, но улов получился недурной. Выяснилось, что, помимо супермаркета и картонажной фабрики, убиенный Козловский успел под чужой фамилией поработать в кегельбане и экспресс-кафе на той же улице. Везде — и в супермаркете, и на фабрике, и в кегельбане, и в кафе — он предпочитал трудиться в ночные часы и старался сблизиться с теми, кто в силу своих обязанностей тоже работал ночью. Рано или поздно любознательный молодой человек наводил сослуживцев на разговор о летнем взрыве, причём делал это довольно ловко, не задавая прямых вопросов. Воспоминания старожилов слушал с поощрительным вниманием, стимулировал рассказчиков восклицаниями типа «ух ты!» и «вот это да!», но конкретную направленность своего любопытства не выдавал. Помимо взрыва Козловского интересовали изменения в кадровом составе предприятия за последние несколько месяцев. Тут его любопытство было столь острым, что порой осторожность ему изменяла. «Прямо замучил меня вопросами, куда и почему ушли Сидоркин с Хабадзе, — жаловался напарник Козловского из кегельбана. — И зачем они ему, если он их даже не видел ни разу?»
Вскоре после начала опроса Бекушев поймал себя на мысли, что часть его собеседников ведёт себя как-то… не совсем адекватно. Вроде бы на вопросы отвечают откровенно и подробно, но настораживала в их манере какая-то мелочь, которую он никак не мог определить. Виктор пробовал расширить круг вопросов, менял тактику, но так и не понял, в чем загвоздка. Поздно вечером они с Халецким встретились в привокзальной чебуречной, чтобы подвести итоги, и Бекушев поделился с Борисом своим наблюдением, в ответ на что старший товарищ признался, что и сам столкнулся с подобным феноменом.
— Только, знаешь, Пых, — сказал Халецкий голосом умирающего лебедя, — давай ты не будешь пытать меня, что бы это значило. Я до одышки сыт местными трудягами, их изысканные речи вот-вот полезут у меня из ушей, и если мы сейчас начнём обсасывать и пережёвывать их заморочки, я жестоко обижу здешних поваров и огорчу посетителей. Они, конечно, смутно подозревают правду насчёт этих чебуреков, но вряд ли обрадуются, воочию убедившись в справедливости своих подозрений. Отложим на завтра, а?
Но на следующий день их коллега Тусепов, работавший по первому трупу маньяка-"позёра", каким-то чудом изловил парочку подростков, видевших месяц назад подозрительную машину в районе мостика через Яузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89