Получили заключение экспертизы Минздрава и даже достигли договорённости с начальством метро насчёт разрешения на торговлю — пробного, «в кредит» на месяц. Ирен вложила в дело все собственные сбережения и уговорила Полину рискнуть небольшой суммой от агентства. Конец сказки тебе известен. — Эдик после театральной паузы назвал фирму, и у Надежды округлились глаза. — Да, теперь это самый благодарный клиент и самый горячий поклонник «Пульсара». Можешь себе представить, сколько составляет десять процентов от их общей прибыли. И это только частный случай. А чего стоит, к примеру, идея конкурса-дегустации! Видела в магазинах зазывал за столиками, предлагающих покупателям попробовать чай, кофе, майонез и тэпэ?
— Видела, — буркнула Надежда. — Но что-то не заметила, чтобы они пользовались бешеным успехом.
— А шоу, что придумала Ирен, — пользовалось. Идея такова: заходит покупатель в магазин, в какой-нибудь супермаркет, и слышит зазывалу, вещающего бодрым голосом диск-жокея: «Дорогие друзья! Сегодня у вас появилась уникальная возможность сравнить однотипную продукцию различных мясокомбинатов (или пусть кондитерских фабрик, неважно) и самим определить лидера». Покупатель подходит к стойке, улыбчивая девушка ставит перед ним поднос с множеством пластиковых блюдечек, и на каждом — кусочек, к примеру, докторской колбасы. Участник акции пробует их все и тычет в блюдечко, где лежал самый вкусный, на его взгляд, кусочек. Девушка поднимает тарелочку, показывает и читает вслух написанное на днище название мясокомбината. «Диск-жокей» громогласно объявляет его на весь супермаркет, на электронном табло напротив названной фирмы высвечивается дополнительное очко. Покупатели, привлечённые возможностью сделать собственный выбор, устраивают у прилавка давку. Зазывала выкрикивает все новые и новые названия, цифры рейтинга, шутит, нагнетает страсти… Ты понимаешь, Надька, это же революция в рекламе! Никто не навязывает тебе решения, не вопит ежечасно с экрана телевизора, с каждого придорожного столба: «Мы — лучшие! У нас вкуснее!» Ты сама вольна определить, причём на халяву, что тебе больше нравится. Заметь, эксперимент чистый. Услышанная или увиденная раньше реклама не может оказать влияния на твой выбор, поскольку ты не видишь, колбасу какой фирмы пробуешь…
— Эдик! — взорвалась Надежда, — Ты соображаешь, что делаешь? Тебя в любую минуту могут упечь за решётку, переехать машиной, или не знаю какую сотворить с тобой пакость, а ты целую ночь рассказываешь мне, каким блестящим рекламистом была Ирен! Я понимаю: мерзкий убийца лишил мир незаурядной личности, но пускай мёртвые сами хоронят своих мертвецов, договорились?
Тут Эдик наконец соизволил заметить настроение Надежды.
— Что с тобой, Надька? — удивился он. — Раньше ты не была такой злюкой.
— Злюкой?! Кретин! Да я просто места себе не нахожу от беспокойства за тебя, урода! А ты только и думаешь, что о своей расчудесной Ирен!
Они здорово поругались. Эдик демонстративно вышел в прихожую и натянул пальто. Надежде пришлось бежать за ним и просить прощения. Потом оба долго дулись, и только под утро ей удалось втянуть Эдика в разговор на нужную тему.
— Как ты думаешь, каким образом Ирен удалось отобрать четырех подозреваемых? — спросила Надежда. — Почему так важно, что она ничего не увидела за стендом?
— Не знаю. — Эдик пожал плечами. — Я уже ломал над этим голову. Сразу, как только Ирен уехала, осмотрел и холл, и конуру за стендом. На мой взгляд, совсем немудрёно, что она там ничего не увидела. Свет туда не доходит, тень от площадки над лестницей очень густая. Я решил было, что убийца спрятался в конференц-зале. Это имеет смысл, поскольку ключи от зала есть только у четверых директоров фирм. Но одна из нас — Полина, а Ирен говорила о четырех мужчинах. И потом, что тогда означает этот скрип в районе стенда? И почему Ирен была уверена, что убийца её видел? Если он спрятался в конференц-зале, то не мог знать, кто сидит в курилке.
— Почему не мог? А в щель подсмотреть или в замочную скважину?
— Не мог. Стол и лавку, поставленные для курильщиков, от двери конференц-зала не видно. Колонна загораживает.
— Может, он убежал наверх?
— Сомневаюсь. Сначала Ирен стояла в предбаннике, у самой лестницы. Она бы услышала, как он поднимается. Тем более, что ступени отделаны мраморной плиткой, беззвучно не очень-то пройдёшь, если только босиком. И тогда никого нельзя исключить, наверх мог подняться кто угодно. Как и выскочить во входную дверь, что, впрочем, совсем нереально, её, уж точно, беззвучно не открыть. Нет, у меня сложилось впечатление, что убийца был в холле, что Ирен ощутила его присутствие.
— Ощутила? Тогда — дуновение сквозняка? Или запах? Может быть, эти четверо пользуются одним и тем же дезодорантом?
— За кого ты меня принимаешь, Надежда? — обиделся Эдик. — По-твоему, я обливаюсь какой-нибудь ширпотребовской дрянью? Мою туалетную воду здесь не купишь. Её производят и продают в одном-единственном городке на юге Франции.
— Пижоном ты был, пижоном и остался, — прокомментировала подруга. — Ну да ладно, сейчас не время обсуждать твои барские замашки. Значит, думаешь, запах исключается?
— Во всяком случае, мой. Его бы Ирен ни с чем не перепутала.
Это бестактное замечание задело Надежду, но она не подала виду. Впрочем, Эдик, деморализованный то ли горем, то ли алкогольным отравлением, то ли и тем и другим, демонстрировал сегодня совершенно несвойственную ему бесчувственность.
— Кстати, по-моему, это невозможно, — продолжал он. — Я имею в виду, невозможно, сидя на этой лавке, учуять запах человека, стоящего за стендом, если только он не вылил на себя весь ассортимент парфюмерного магазина. Слишком большое расстояние. И табачный дым все перебивает.
— Знаешь что? Мне нужно поехать и посмотреть на вашу контору своими глазами, — решила Надежда. — Может, тогда я до чего-нибудь додумаюсь.
— Исключено! — отрезал Эдик. — Если убийца заметит, как ты там шастаешь и что-то вынюхиваешь…
— Я не буду вынюхивать. Имею я право прийти на приём к зубному врачу и немного поглазеть по сторонам?
— Не имеешь. После всего случившегося каждый новый человек обязательно привлечёт к себе внимание.
— Ну и что? Чем мне может грозить посещение дантиста? У меня же не написано на лбу: «Сыщик-любитель. Под фальшивым предлогом осматриваю место преступления».
— Надька!..
— Эдик! Ты зачем ко мне пришёл? Чтобы я утирала тебе слезы или чтобы помогла найти убийцу? Единственная зацепка, которая у нас есть, — это рассказ Ирен. Чтобы разгадать её шараду, я должна увидеть ваш офис.
— Тогда я поеду с тобой.
— А вот это лишнее. Совершенно ни к чему, чтобы нас видели вместе. Никто из твоих нынешних коллег не знает о моем существовании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Видела, — буркнула Надежда. — Но что-то не заметила, чтобы они пользовались бешеным успехом.
— А шоу, что придумала Ирен, — пользовалось. Идея такова: заходит покупатель в магазин, в какой-нибудь супермаркет, и слышит зазывалу, вещающего бодрым голосом диск-жокея: «Дорогие друзья! Сегодня у вас появилась уникальная возможность сравнить однотипную продукцию различных мясокомбинатов (или пусть кондитерских фабрик, неважно) и самим определить лидера». Покупатель подходит к стойке, улыбчивая девушка ставит перед ним поднос с множеством пластиковых блюдечек, и на каждом — кусочек, к примеру, докторской колбасы. Участник акции пробует их все и тычет в блюдечко, где лежал самый вкусный, на его взгляд, кусочек. Девушка поднимает тарелочку, показывает и читает вслух написанное на днище название мясокомбината. «Диск-жокей» громогласно объявляет его на весь супермаркет, на электронном табло напротив названной фирмы высвечивается дополнительное очко. Покупатели, привлечённые возможностью сделать собственный выбор, устраивают у прилавка давку. Зазывала выкрикивает все новые и новые названия, цифры рейтинга, шутит, нагнетает страсти… Ты понимаешь, Надька, это же революция в рекламе! Никто не навязывает тебе решения, не вопит ежечасно с экрана телевизора, с каждого придорожного столба: «Мы — лучшие! У нас вкуснее!» Ты сама вольна определить, причём на халяву, что тебе больше нравится. Заметь, эксперимент чистый. Услышанная или увиденная раньше реклама не может оказать влияния на твой выбор, поскольку ты не видишь, колбасу какой фирмы пробуешь…
— Эдик! — взорвалась Надежда, — Ты соображаешь, что делаешь? Тебя в любую минуту могут упечь за решётку, переехать машиной, или не знаю какую сотворить с тобой пакость, а ты целую ночь рассказываешь мне, каким блестящим рекламистом была Ирен! Я понимаю: мерзкий убийца лишил мир незаурядной личности, но пускай мёртвые сами хоронят своих мертвецов, договорились?
Тут Эдик наконец соизволил заметить настроение Надежды.
— Что с тобой, Надька? — удивился он. — Раньше ты не была такой злюкой.
— Злюкой?! Кретин! Да я просто места себе не нахожу от беспокойства за тебя, урода! А ты только и думаешь, что о своей расчудесной Ирен!
Они здорово поругались. Эдик демонстративно вышел в прихожую и натянул пальто. Надежде пришлось бежать за ним и просить прощения. Потом оба долго дулись, и только под утро ей удалось втянуть Эдика в разговор на нужную тему.
— Как ты думаешь, каким образом Ирен удалось отобрать четырех подозреваемых? — спросила Надежда. — Почему так важно, что она ничего не увидела за стендом?
— Не знаю. — Эдик пожал плечами. — Я уже ломал над этим голову. Сразу, как только Ирен уехала, осмотрел и холл, и конуру за стендом. На мой взгляд, совсем немудрёно, что она там ничего не увидела. Свет туда не доходит, тень от площадки над лестницей очень густая. Я решил было, что убийца спрятался в конференц-зале. Это имеет смысл, поскольку ключи от зала есть только у четверых директоров фирм. Но одна из нас — Полина, а Ирен говорила о четырех мужчинах. И потом, что тогда означает этот скрип в районе стенда? И почему Ирен была уверена, что убийца её видел? Если он спрятался в конференц-зале, то не мог знать, кто сидит в курилке.
— Почему не мог? А в щель подсмотреть или в замочную скважину?
— Не мог. Стол и лавку, поставленные для курильщиков, от двери конференц-зала не видно. Колонна загораживает.
— Может, он убежал наверх?
— Сомневаюсь. Сначала Ирен стояла в предбаннике, у самой лестницы. Она бы услышала, как он поднимается. Тем более, что ступени отделаны мраморной плиткой, беззвучно не очень-то пройдёшь, если только босиком. И тогда никого нельзя исключить, наверх мог подняться кто угодно. Как и выскочить во входную дверь, что, впрочем, совсем нереально, её, уж точно, беззвучно не открыть. Нет, у меня сложилось впечатление, что убийца был в холле, что Ирен ощутила его присутствие.
— Ощутила? Тогда — дуновение сквозняка? Или запах? Может быть, эти четверо пользуются одним и тем же дезодорантом?
— За кого ты меня принимаешь, Надежда? — обиделся Эдик. — По-твоему, я обливаюсь какой-нибудь ширпотребовской дрянью? Мою туалетную воду здесь не купишь. Её производят и продают в одном-единственном городке на юге Франции.
— Пижоном ты был, пижоном и остался, — прокомментировала подруга. — Ну да ладно, сейчас не время обсуждать твои барские замашки. Значит, думаешь, запах исключается?
— Во всяком случае, мой. Его бы Ирен ни с чем не перепутала.
Это бестактное замечание задело Надежду, но она не подала виду. Впрочем, Эдик, деморализованный то ли горем, то ли алкогольным отравлением, то ли и тем и другим, демонстрировал сегодня совершенно несвойственную ему бесчувственность.
— Кстати, по-моему, это невозможно, — продолжал он. — Я имею в виду, невозможно, сидя на этой лавке, учуять запах человека, стоящего за стендом, если только он не вылил на себя весь ассортимент парфюмерного магазина. Слишком большое расстояние. И табачный дым все перебивает.
— Знаешь что? Мне нужно поехать и посмотреть на вашу контору своими глазами, — решила Надежда. — Может, тогда я до чего-нибудь додумаюсь.
— Исключено! — отрезал Эдик. — Если убийца заметит, как ты там шастаешь и что-то вынюхиваешь…
— Я не буду вынюхивать. Имею я право прийти на приём к зубному врачу и немного поглазеть по сторонам?
— Не имеешь. После всего случившегося каждый новый человек обязательно привлечёт к себе внимание.
— Ну и что? Чем мне может грозить посещение дантиста? У меня же не написано на лбу: «Сыщик-любитель. Под фальшивым предлогом осматриваю место преступления».
— Надька!..
— Эдик! Ты зачем ко мне пришёл? Чтобы я утирала тебе слезы или чтобы помогла найти убийцу? Единственная зацепка, которая у нас есть, — это рассказ Ирен. Чтобы разгадать её шараду, я должна увидеть ваш офис.
— Тогда я поеду с тобой.
— А вот это лишнее. Совершенно ни к чему, чтобы нас видели вместе. Никто из твоих нынешних коллег не знает о моем существовании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89