Похоже, филологическое образование вообще не блестяще сказывается на умственных способностях. Но продолжай.
— А ты предпочитаешь «credo quia absurdum»? Джованни — добрейшее в мире существо. Если бы не Альбинка, его секретарша, он бы пустил свою дизайн-студию по миру — вкалывал бы за бесплатно, лишь бы делать людям приятное. Ему обидеть человека — мука смертная. Он чуть не повесился однажды, когда на него предъявили претензии сразу две бабы — ведь, по крайней мере, одной пришлось бы отказать! Чезаре клянётся, что застал его за написанием предсмертной записки. Конечно, Чезаре соврёт — недорого возьмёт, но я сам слышал, как он — Чезаре, не Джованни — орал на одну из этих баб по телефону. Если мне железно докажут, что убил один из нас двоих: я или Джованни, я попрошу надеть на меня смирительную рубашку.
— Ну, а Базиль?
— Базиль, конечно, пожестче. Но он — неофит. Кто-то подсадил его на восточную религиозную философию, причём я толком так и не разобрал, на какую именно. Он и Веды цитирует от Ригавед до Упанишад, и сутры упоминает — то есть, вроде, убеждённый индуист, а с другой стороны, выражается — махаяна, говорит, ваджраяна, дхарм, ахинса. Что уже несомненный буддизм. Ладно, не суть. Главное, что Базиль, если не считать работы, занимается исключительно своим духовным совершенствованием — дхьяны, йога, чань — в общем, полный вертолёт. И больше его ничего не интересует, я готов поклясться. Слава богу, уже два года за ним наблюдаю. Мясо-рыбу не кушает — на силос перешёл, курить бросил, вот-вот бросит пить и начнёт дорожку перед собой мести, чтоб какую букашку ненароком не задавить. Я ещё мог бы, поднапрягшись, представить, как он, охваченный негодованием новообращённого фанатика, душит негодяя, осквернившего святыню, хотя буддизм, в принципе, не поощряет страсти. Но чтобы отравить незнакомого человека сигаретой?! Да у Базиля и сигарет-то полгода как нет. А уж Ирен он и пальцем бы не тронул. Ни при каких обстоятельствах. Базиль с неё пылинки сдувал. Я рассказывал тебе?..
— Рассказывал, — поспешно заверила Надежда, напуганная перспективой повторного вечера воспоминаний. — Значит, Ирен не оговорилась. Должен быть кто-то четвёртый. Подумай хорошенько, Эдик, у кого ещё мог оказаться ключ от конференц-зала?
— Не знаю. — Он пожал плечами. — По идее, любой может попросить ключ у директора, если дело требует. Например, чтобы принять клиента. Но по правилам, сразу после ухода клиента положено закрывать зал и возвращать ключ владельцу. Мне не верится, что убийца заранее все предвидел и заказал дубликат. Убил он, вне всяких сомнений, под влиянием минуты. Принимая во внимание время и место, смешно предполагать заранее обдуманный умысел.
— Зато способ указывает на преднамеренность. Человек, не помышляющий об убийстве, не станет держать при себе отравленные сигареты.
Битых три часа Эдик с Надей обсуждали мотивы, возможности, характеры действующих лиц, пытались найти другие решения задачи, заданной Ирен, придумать, какая тайна могла связывать убийцу и жертву, если они даже не были знакомы. В конце концов ресурсы были исчерпаны.
— Да, для решения этой задачки наших маленьких серых клеточек недостаточно, — печально подвела итог Надежда. — Так что классический детектив отменяется. Придётся действовать по канонам крутого. Вышибая ногой дверь, вламываться на бандитские малины с двумя наганами наперевес и вытряхивать из бандитов правду вместе с выбитыми зубами. В общем, я переквалифицируюсь в филёры. Или лучше в «казачки»? Как ты думаешь, какой способ эффективнее: ходить за подозреваемыми по пятами или втереться к ним в доверие и после совместной пьяной оргии вытянуть всю подноготную?
Эдик не поддержал шутку. Видно совсем его укатало, беднягу.
— Брось, Надька. Ты не будешь мозолить убийце глаза. Dixi. Я не вынесу, если ещё и с тобой что-нибудь случится.
Польщённая этим признанием, Надежда ринулась в бой:
— Но не можем же мы просто сидеть и ждать! За тобой охотятся убийца, милиция…
— Милиция пока не охотится. Они не знают про Мыколину тетрадку.
— Ну так заохотится! Когда поймёт, что ты скрываешься. Нам нужна информация, черт побери! А от кого ещё можно её получить, как не от твоих коллег?
— От кого ещё? Хм! А знаешь, можно попытаться. У Ирен были два близких человека — муж и подруга. Вдруг она им что-нибудь говорила…
— Адрес! — потребовала Надежда, бросаясь в прихожую.
— Я поеду с тобой.
— Нет!
— Да! Чего мне бояться? Они-то, уж точно, не убийцы.
— А если убийца караулит под дверью?
— Тогда тем более я не могу отпустить тебя одну.
После недолгих препирательств поехали вместе. Эдик поймал такси и назвал водителю адрес. Через полчаса машина остановилась у подъезда «сталинской» восьмиэтажки. Когда они вошли внутрь, лифт — мастодонт с металлической дверью, открываемой вручную, — только что стартовал с первого этажа.
— Нам на какой? — спросила Надежда.
— На четвёртый.
— Давай пешком, — предложила она.
И, вспомнив, как в юности они бегали по лестницам наперегонки, рванула наверх. Эдик, ослабленный переживаниями последних дней, быстро отстал.
— Стой! — кричал он снизу. — Подожди меня, ненормальная!
Надя, задыхаясь от смеха и непривычной нагрузки, поднажала ещё. Когда она взлетела на площадку между третьим и четвёртым этажами, раздался хлопок, и в ту же секунду из ниши перед квартирами, скрытой от глаз стеной, выскочила и метнулась к лифту чёрная фигура. Грохнула решётчатая дверь, лифт поехал вниз. Не успев ничего понять, Надежда пробежала по инерции последний пролёт и увидела распахнутую дверь квартиры.
На полу прихожей лежал незнакомец с простреленной грудью. Глаза его были открыты, губы шевелились. Надя шагнула вперёд и склонилась над ним.
— Сан! Майсан! — прошептал незнакомец и закрыл глаза.
12
Злополучный понедельник, навсегда оставшийся в памяти Виктора Бекушева днём-чемпионом по бестолковости, абсурдности и безрезультатности, ознаменовал начало самой неудачной рабочей недели за всю его милицейскую карьеру. Во вторник Виктор ехал на Петровку, полный решимости вытряхнуть душу из коллег покойной Морозовой, устроивших накануне коллективную пьяную истерику с элементами то ли безобразного фарса, то ли высокой трагедии. Однако на «летучке», традиционно проводимой Песичем по утрам, выяснилось, что на их многострадальный отдел свалилась новая напасть в виде убийцы-маньяка. Не лишённый своеобразной художественной жилки, изувер облачал зверски умерщвлённых мужчин и женщин в яркие искусственные шелка и оставлял на берегу какого-либо водоёма, придав мёртвому телу позу глубокой задумчивости.
Первую жертву маньяка, мужчину, нашли чуть больше месяца назад на северо-востоке Москвы, под горбатым пешеходным мостиком через Яузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— А ты предпочитаешь «credo quia absurdum»? Джованни — добрейшее в мире существо. Если бы не Альбинка, его секретарша, он бы пустил свою дизайн-студию по миру — вкалывал бы за бесплатно, лишь бы делать людям приятное. Ему обидеть человека — мука смертная. Он чуть не повесился однажды, когда на него предъявили претензии сразу две бабы — ведь, по крайней мере, одной пришлось бы отказать! Чезаре клянётся, что застал его за написанием предсмертной записки. Конечно, Чезаре соврёт — недорого возьмёт, но я сам слышал, как он — Чезаре, не Джованни — орал на одну из этих баб по телефону. Если мне железно докажут, что убил один из нас двоих: я или Джованни, я попрошу надеть на меня смирительную рубашку.
— Ну, а Базиль?
— Базиль, конечно, пожестче. Но он — неофит. Кто-то подсадил его на восточную религиозную философию, причём я толком так и не разобрал, на какую именно. Он и Веды цитирует от Ригавед до Упанишад, и сутры упоминает — то есть, вроде, убеждённый индуист, а с другой стороны, выражается — махаяна, говорит, ваджраяна, дхарм, ахинса. Что уже несомненный буддизм. Ладно, не суть. Главное, что Базиль, если не считать работы, занимается исключительно своим духовным совершенствованием — дхьяны, йога, чань — в общем, полный вертолёт. И больше его ничего не интересует, я готов поклясться. Слава богу, уже два года за ним наблюдаю. Мясо-рыбу не кушает — на силос перешёл, курить бросил, вот-вот бросит пить и начнёт дорожку перед собой мести, чтоб какую букашку ненароком не задавить. Я ещё мог бы, поднапрягшись, представить, как он, охваченный негодованием новообращённого фанатика, душит негодяя, осквернившего святыню, хотя буддизм, в принципе, не поощряет страсти. Но чтобы отравить незнакомого человека сигаретой?! Да у Базиля и сигарет-то полгода как нет. А уж Ирен он и пальцем бы не тронул. Ни при каких обстоятельствах. Базиль с неё пылинки сдувал. Я рассказывал тебе?..
— Рассказывал, — поспешно заверила Надежда, напуганная перспективой повторного вечера воспоминаний. — Значит, Ирен не оговорилась. Должен быть кто-то четвёртый. Подумай хорошенько, Эдик, у кого ещё мог оказаться ключ от конференц-зала?
— Не знаю. — Он пожал плечами. — По идее, любой может попросить ключ у директора, если дело требует. Например, чтобы принять клиента. Но по правилам, сразу после ухода клиента положено закрывать зал и возвращать ключ владельцу. Мне не верится, что убийца заранее все предвидел и заказал дубликат. Убил он, вне всяких сомнений, под влиянием минуты. Принимая во внимание время и место, смешно предполагать заранее обдуманный умысел.
— Зато способ указывает на преднамеренность. Человек, не помышляющий об убийстве, не станет держать при себе отравленные сигареты.
Битых три часа Эдик с Надей обсуждали мотивы, возможности, характеры действующих лиц, пытались найти другие решения задачи, заданной Ирен, придумать, какая тайна могла связывать убийцу и жертву, если они даже не были знакомы. В конце концов ресурсы были исчерпаны.
— Да, для решения этой задачки наших маленьких серых клеточек недостаточно, — печально подвела итог Надежда. — Так что классический детектив отменяется. Придётся действовать по канонам крутого. Вышибая ногой дверь, вламываться на бандитские малины с двумя наганами наперевес и вытряхивать из бандитов правду вместе с выбитыми зубами. В общем, я переквалифицируюсь в филёры. Или лучше в «казачки»? Как ты думаешь, какой способ эффективнее: ходить за подозреваемыми по пятами или втереться к ним в доверие и после совместной пьяной оргии вытянуть всю подноготную?
Эдик не поддержал шутку. Видно совсем его укатало, беднягу.
— Брось, Надька. Ты не будешь мозолить убийце глаза. Dixi. Я не вынесу, если ещё и с тобой что-нибудь случится.
Польщённая этим признанием, Надежда ринулась в бой:
— Но не можем же мы просто сидеть и ждать! За тобой охотятся убийца, милиция…
— Милиция пока не охотится. Они не знают про Мыколину тетрадку.
— Ну так заохотится! Когда поймёт, что ты скрываешься. Нам нужна информация, черт побери! А от кого ещё можно её получить, как не от твоих коллег?
— От кого ещё? Хм! А знаешь, можно попытаться. У Ирен были два близких человека — муж и подруга. Вдруг она им что-нибудь говорила…
— Адрес! — потребовала Надежда, бросаясь в прихожую.
— Я поеду с тобой.
— Нет!
— Да! Чего мне бояться? Они-то, уж точно, не убийцы.
— А если убийца караулит под дверью?
— Тогда тем более я не могу отпустить тебя одну.
После недолгих препирательств поехали вместе. Эдик поймал такси и назвал водителю адрес. Через полчаса машина остановилась у подъезда «сталинской» восьмиэтажки. Когда они вошли внутрь, лифт — мастодонт с металлической дверью, открываемой вручную, — только что стартовал с первого этажа.
— Нам на какой? — спросила Надежда.
— На четвёртый.
— Давай пешком, — предложила она.
И, вспомнив, как в юности они бегали по лестницам наперегонки, рванула наверх. Эдик, ослабленный переживаниями последних дней, быстро отстал.
— Стой! — кричал он снизу. — Подожди меня, ненормальная!
Надя, задыхаясь от смеха и непривычной нагрузки, поднажала ещё. Когда она взлетела на площадку между третьим и четвёртым этажами, раздался хлопок, и в ту же секунду из ниши перед квартирами, скрытой от глаз стеной, выскочила и метнулась к лифту чёрная фигура. Грохнула решётчатая дверь, лифт поехал вниз. Не успев ничего понять, Надежда пробежала по инерции последний пролёт и увидела распахнутую дверь квартиры.
На полу прихожей лежал незнакомец с простреленной грудью. Глаза его были открыты, губы шевелились. Надя шагнула вперёд и склонилась над ним.
— Сан! Майсан! — прошептал незнакомец и закрыл глаза.
12
Злополучный понедельник, навсегда оставшийся в памяти Виктора Бекушева днём-чемпионом по бестолковости, абсурдности и безрезультатности, ознаменовал начало самой неудачной рабочей недели за всю его милицейскую карьеру. Во вторник Виктор ехал на Петровку, полный решимости вытряхнуть душу из коллег покойной Морозовой, устроивших накануне коллективную пьяную истерику с элементами то ли безобразного фарса, то ли высокой трагедии. Однако на «летучке», традиционно проводимой Песичем по утрам, выяснилось, что на их многострадальный отдел свалилась новая напасть в виде убийцы-маньяка. Не лишённый своеобразной художественной жилки, изувер облачал зверски умерщвлённых мужчин и женщин в яркие искусственные шелка и оставлял на берегу какого-либо водоёма, придав мёртвому телу позу глубокой задумчивости.
Первую жертву маньяка, мужчину, нашли чуть больше месяца назад на северо-востоке Москвы, под горбатым пешеходным мостиком через Яузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89