Он вошёл в азарт борьбы и, словно канадский хоккеист, решил бороться за победу до последней минуты.
Перед отъездом девушек в Иркутск была организована вечеринка. Вечеринку организовал Горшенин, хотя выглядело всё так, что он не имел к ней никакого отношения и вообще не должен был присутствовать на ней. А будто бы Володя Беляев, третий студент-практикант, который был в археологической экспедиции, приглашал к себе подружившихся Германа с Таней и попутно Марину посидеть у него перед отъездом, попить чаю и послушать редкие магнитофонные записи. Родители Беляева и все домочадцы как раз уехали на выходные дни на дачу. Условия позволяли пригласить гостей. Что ж не пригласить. Герман, решив помочь другу, сыграл свою роль великолепно. Он искусно обманул Таню, Таня без всякой задней мысли непроизвольно обманула Марину, и вечеринка состоялась. Но вместо чаю на столе оказались коньяк и шампанское, фрукты и разные деликатесы. От коньяка Марина наотрез отказалась и пила только шампанское. Вчетвером было весело. Таня с Германом пели громко студенческие песни, Володя играл на гитаре и тоже пел, и Марина пела, и вдруг звонок. Беляев, чертыхаясь, что кого-то нелёгкая несёт некстати, пошёл открывать дверь.
— Привет, — послышалось в прихожей.
— Привет, — ответил Беляев. — Но кто тебя звал? Ты же знаешь, не званый гость хуже татарина.
— А я что к тебе верхом на коне и с татарской саблей? Если хочешь знать, я к тебе с бутылкой отличного грузинского вина. Вот, полюбуйся. На этикетке ни черта не разобрать. Написано по-грузински. И одни сплошные медали. Я их не мог сосчитать. На, полюбуйся, чурбан ты эдакий!
— Ну тогда раздевайся и проходи.
— О, да у тебя гости! — воскликнул Горшенин, входя в залу.
— Мой друг Тарас Григорьевич Горшенин! — воскликнул Беляев, продолжая ломать комедию. — Прошу любить и жаловать.
Горшенин поставил на стол бутылку какого-то действительно редчайшего вина, какое и грузины-то, наверно, редко видят на своих столах.
— Это на посошок, — сказал он. — Как говорят, лакомый кусочек напоследок.
Тарас был одет в новый, с иголочки, роскошный костюм тёмно-серого цвета. Вино, костюм, белая рубашка, чудный галстук в голубую полоску выдали его с головой. Тане и Марине стало ясно, что он знал о вечеринке. Но они не огорчались, что их обманули. Подумаешь, схитрили немного, чтобы завлечь сюда Марину. Ей же ничто не угрожает. Герман и Владимир порядочные ребята из порядочных семей. И он сам, этот неуёмный поклонник, сын известного учёного. И Таня рядом. Что может случиться? Ведь завтра уезжать. И Марина была спокойна и даже веселилась как прежде, до прихода Горшенина.
Пили, закусывали, пели песни. Владимир опять играл на гитаре. Потом организовал танцы под магнитофон. Герман танцевал с Таней, а Владимир и Тарас поочерёдно приглашали Марину. Тоже ничего особенного. Особенное произошло лишь тогда, когда пили грузинское вино. Перед этим, пока Герман и Таня шептались в соседней комнате, а Владимир копался в магнитофонных кассетах, Горшенин высыпал в бокал Марине порошок. Бокал был высокий, из синего хрусталя, и Марина если бы даже заглянула в него, могла ничего и не увидеть. Порошок был почти бесцветным, а синий хрусталь, изрезанный полосками, хорошо маскировал порошок, рассыпанный на дне бокала. И вот сели за стол в последний раз выпить «на посошок». Горшенин открыл бутылку и стал разливать вино по бокалам. Цвет вина был тёмно-вишнёвый, приятный. И аромат от него исходил тоже приятный. Все смаковали и цвет и аромат, и Марина, севшая за стол ради приличия для компании и не желавшая ничего больше пить, поняла, что оставить без внимания этот волшебный напиток не удастся. Таня первая попробовала вино и зачмокала от удовольствия.
— Прелесть, — сказала она и, чокнувшись со всеми, выпила до дна.
Марина наблюдала за ней, пока она пила, и сама попробовала и неопределённо повела бровью — — вроде ничего особенного, вино да вино. Парни выпили всё до дна и стали в голос хвалить «божественный дар солнечной Грузии». Одна Марина медлила.
— Неужели не нравится? — спросил Герман. — Давай я выпью.
— Ни-ни! — Горшенин вскочил и отвёл его руку, — На чужой каравай рот не разевай.
Марина снова пригубила бокал и все, в том числе и Таня, стали кричать:
— Пей до дна, пей до дна, пей до дна! И Марина выпила.
Горшенин с каким-то странным, таинственным выражением лица смотрел на неё.
Немного посидели, поболтали о низком качестве фильмов, выпускаемых студиями страны, и Герман попросил разлить остаток грузинского вина. Горшенин стал разливать. Марина прикрыла свой бокал ладонью. Порошок начал действовать.
— Не хочешь, — произнёс. Горшенин, шутливым тоном, — нам больше достанется.
Таня, услышав бой настенных часов, спохватилась, что уже шесть, и ткнула в бок Германа. Герман кивнул ей и стал поторапливать Тараса, чтобы разливал поскорее. Таня сидела как на угольях. Оказывается, Герман приготовил ей сюрприз напоследок. Когда они сидели в другой комнате и шептались, он сказал ей, что есть два билета на концерт Аллы Пугачёвой. Но только два. Эта хитроумная акция тоже была заранее запланирована. Её удалось провернуть благодаря тому, что афиш почти не было в городе, и девушки не знали о концерте. До начала оставалось полтора часа, а ещё далеко ехать, и Таня начала нервничать. Она нервничала ещё и потому, что не могла сказать Марине о концерте. Ведь третьего билета не было. Она сказала ей, что прогуляется с Германом по вечерней Москве и приедет в гостиницу. Марина ответила, что чувствует какую-то усталость, сонливость, и прямо сейчас поедет в гостиницу. Все трое встали из-за стола. Марина слегка пошатнулась. В прихожей, когда одевались, Горшенин стал напрашиваться в провожатые и получил отказ. Вёл он себя как-то странно, был в напряжении, суетился, помогая Марине надеть плащ и всё время посматривал на Германа, словно хотел подать ему какой-то знак. Когда Горшенин снова ради приличия предложил Марине проводить её, то вместо ожидаемого отказа получил положительный ответ. Марина, почувствовав в последний момент, что в пути с нею может что-нибудь случиться, вдруг заявила, что не возражает, если он проводит её до гостиницы. Герман вопросительно уставился на Тараса. Тарас, растерявшись, несколько мгновений соображал. Даже вспотел от неожиданности и ответственности момента. Но надо было срочно принимать какое-то решение, чтобы спасти свой авантюрный, но тщательно подготовленный и почти осуществлённый план, в котором не была учтена только одна деталь — согласие Марины на то, чтобы он проводил её до гостиницы. По плану было предусмотрено, что Марина, как всегда, откажет, и тогда Тарас попросит Германа и Таню, чтобы они на минуту оставили его с Мариной наедине поговорить на прощание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Перед отъездом девушек в Иркутск была организована вечеринка. Вечеринку организовал Горшенин, хотя выглядело всё так, что он не имел к ней никакого отношения и вообще не должен был присутствовать на ней. А будто бы Володя Беляев, третий студент-практикант, который был в археологической экспедиции, приглашал к себе подружившихся Германа с Таней и попутно Марину посидеть у него перед отъездом, попить чаю и послушать редкие магнитофонные записи. Родители Беляева и все домочадцы как раз уехали на выходные дни на дачу. Условия позволяли пригласить гостей. Что ж не пригласить. Герман, решив помочь другу, сыграл свою роль великолепно. Он искусно обманул Таню, Таня без всякой задней мысли непроизвольно обманула Марину, и вечеринка состоялась. Но вместо чаю на столе оказались коньяк и шампанское, фрукты и разные деликатесы. От коньяка Марина наотрез отказалась и пила только шампанское. Вчетвером было весело. Таня с Германом пели громко студенческие песни, Володя играл на гитаре и тоже пел, и Марина пела, и вдруг звонок. Беляев, чертыхаясь, что кого-то нелёгкая несёт некстати, пошёл открывать дверь.
— Привет, — послышалось в прихожей.
— Привет, — ответил Беляев. — Но кто тебя звал? Ты же знаешь, не званый гость хуже татарина.
— А я что к тебе верхом на коне и с татарской саблей? Если хочешь знать, я к тебе с бутылкой отличного грузинского вина. Вот, полюбуйся. На этикетке ни черта не разобрать. Написано по-грузински. И одни сплошные медали. Я их не мог сосчитать. На, полюбуйся, чурбан ты эдакий!
— Ну тогда раздевайся и проходи.
— О, да у тебя гости! — воскликнул Горшенин, входя в залу.
— Мой друг Тарас Григорьевич Горшенин! — воскликнул Беляев, продолжая ломать комедию. — Прошу любить и жаловать.
Горшенин поставил на стол бутылку какого-то действительно редчайшего вина, какое и грузины-то, наверно, редко видят на своих столах.
— Это на посошок, — сказал он. — Как говорят, лакомый кусочек напоследок.
Тарас был одет в новый, с иголочки, роскошный костюм тёмно-серого цвета. Вино, костюм, белая рубашка, чудный галстук в голубую полоску выдали его с головой. Тане и Марине стало ясно, что он знал о вечеринке. Но они не огорчались, что их обманули. Подумаешь, схитрили немного, чтобы завлечь сюда Марину. Ей же ничто не угрожает. Герман и Владимир порядочные ребята из порядочных семей. И он сам, этот неуёмный поклонник, сын известного учёного. И Таня рядом. Что может случиться? Ведь завтра уезжать. И Марина была спокойна и даже веселилась как прежде, до прихода Горшенина.
Пили, закусывали, пели песни. Владимир опять играл на гитаре. Потом организовал танцы под магнитофон. Герман танцевал с Таней, а Владимир и Тарас поочерёдно приглашали Марину. Тоже ничего особенного. Особенное произошло лишь тогда, когда пили грузинское вино. Перед этим, пока Герман и Таня шептались в соседней комнате, а Владимир копался в магнитофонных кассетах, Горшенин высыпал в бокал Марине порошок. Бокал был высокий, из синего хрусталя, и Марина если бы даже заглянула в него, могла ничего и не увидеть. Порошок был почти бесцветным, а синий хрусталь, изрезанный полосками, хорошо маскировал порошок, рассыпанный на дне бокала. И вот сели за стол в последний раз выпить «на посошок». Горшенин открыл бутылку и стал разливать вино по бокалам. Цвет вина был тёмно-вишнёвый, приятный. И аромат от него исходил тоже приятный. Все смаковали и цвет и аромат, и Марина, севшая за стол ради приличия для компании и не желавшая ничего больше пить, поняла, что оставить без внимания этот волшебный напиток не удастся. Таня первая попробовала вино и зачмокала от удовольствия.
— Прелесть, — сказала она и, чокнувшись со всеми, выпила до дна.
Марина наблюдала за ней, пока она пила, и сама попробовала и неопределённо повела бровью — — вроде ничего особенного, вино да вино. Парни выпили всё до дна и стали в голос хвалить «божественный дар солнечной Грузии». Одна Марина медлила.
— Неужели не нравится? — спросил Герман. — Давай я выпью.
— Ни-ни! — Горшенин вскочил и отвёл его руку, — На чужой каравай рот не разевай.
Марина снова пригубила бокал и все, в том числе и Таня, стали кричать:
— Пей до дна, пей до дна, пей до дна! И Марина выпила.
Горшенин с каким-то странным, таинственным выражением лица смотрел на неё.
Немного посидели, поболтали о низком качестве фильмов, выпускаемых студиями страны, и Герман попросил разлить остаток грузинского вина. Горшенин стал разливать. Марина прикрыла свой бокал ладонью. Порошок начал действовать.
— Не хочешь, — произнёс. Горшенин, шутливым тоном, — нам больше достанется.
Таня, услышав бой настенных часов, спохватилась, что уже шесть, и ткнула в бок Германа. Герман кивнул ей и стал поторапливать Тараса, чтобы разливал поскорее. Таня сидела как на угольях. Оказывается, Герман приготовил ей сюрприз напоследок. Когда они сидели в другой комнате и шептались, он сказал ей, что есть два билета на концерт Аллы Пугачёвой. Но только два. Эта хитроумная акция тоже была заранее запланирована. Её удалось провернуть благодаря тому, что афиш почти не было в городе, и девушки не знали о концерте. До начала оставалось полтора часа, а ещё далеко ехать, и Таня начала нервничать. Она нервничала ещё и потому, что не могла сказать Марине о концерте. Ведь третьего билета не было. Она сказала ей, что прогуляется с Германом по вечерней Москве и приедет в гостиницу. Марина ответила, что чувствует какую-то усталость, сонливость, и прямо сейчас поедет в гостиницу. Все трое встали из-за стола. Марина слегка пошатнулась. В прихожей, когда одевались, Горшенин стал напрашиваться в провожатые и получил отказ. Вёл он себя как-то странно, был в напряжении, суетился, помогая Марине надеть плащ и всё время посматривал на Германа, словно хотел подать ему какой-то знак. Когда Горшенин снова ради приличия предложил Марине проводить её, то вместо ожидаемого отказа получил положительный ответ. Марина, почувствовав в последний момент, что в пути с нею может что-нибудь случиться, вдруг заявила, что не возражает, если он проводит её до гостиницы. Герман вопросительно уставился на Тараса. Тарас, растерявшись, несколько мгновений соображал. Даже вспотел от неожиданности и ответственности момента. Но надо было срочно принимать какое-то решение, чтобы спасти свой авантюрный, но тщательно подготовленный и почти осуществлённый план, в котором не была учтена только одна деталь — согласие Марины на то, чтобы он проводил её до гостиницы. По плану было предусмотрено, что Марина, как всегда, откажет, и тогда Тарас попросит Германа и Таню, чтобы они на минуту оставили его с Мариной наедине поговорить на прощание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122