Дома-громадины, словно нарочно построены так, чтобы их было удобно сфотографировать для журнала «Ваше жилище». Аккуратные палисадники, все на одно лицо, бассейн на заднем дворе и спутниковая тарелка на крыше. Эти роскошные пижоны порой соседствуют со скромными, кривобокими домишками фермеров, давно тоскующими по свежей краске, с доисторической стиральной машиной на веранде рядом с парадным входом.
Вот за что я люблю пригородные шоссе — они учат смирению.
Я вел машину с открытыми окнами, вдыхая пряный аромат жимолости, но, миновав отметку «9 миль», поспешно поднял стекла. Я знал, что сейчас последует, ведь мне часто приходилось ездить этой дорогой. Шоссе № 46 пролегает рядом с крупнейшей в округе Крейтон свинофермой. Это значит, что вам предстоит проехать мимо самой гигантской в мире навозной ямы, и увидеть столько свиней, сколько вам за всю жизнь не перевидать при всем желании, даже если таковое появится.
Запах проникал даже через плотно закрытые окна. Свинофермы всегда пахнут так, будто каждую из этих свиней только что стошнило. Я, конечно, не удивлюсь, если так оно и есть на самом деле, поскольку бедным животным и самим приходится вдыхать эти миазмы.
Примерно через сто ярдов после свиных загонов, Филлис резко свернула вправо на узкую одностороннюю асфальтовую улицу без названия. Нередкое явление в здешних местах. Здесь таких безымянных улиц полным-полно. Должно быть, считается, что если ты заехал в такую глушь, то наверняка знаешь, куда путь держишь. А если не знаешь, то тебе понадобится Божья помощь, ибо без неё тебе ни в жизнь отсюда не выбраться.
Асфальтовая улица, на которую мы свернули, почти сразу превратилась в узкую дорогу, покрытую пылью. Я не оговорился, назвав её не «дорогой, покрытой гравием», а «дорогой, покрытой пылью». Если на ней когда-то и лежал гравий, то она об этом давно позабыла. Хорошо, что перед свинофермой закрыл окна, потому что от поднятого «тойотой» пылевого облака я почувствовал себя Лоуренсом Аравийским, и с трудом различал впереди машину Филлис.
Однако, заметил, как она снова поворачивает направо — на ещё одну улицу без указателя. И, наконец, через четверть мили, мы оказались на подъездной дорожке и вскоре остановились у небольшого белого дома, который в его лучшие дни можно было запросто спутать с коробкой из-под крекера. По обе стороны от крыльца росли два чахлых кустика, а тень нескольких гигантских кленов, возвышающихся над крышей, явно не пошла на пользу хилым цветочкам под окнами.
А я-то наивно полагал, что мой дом стоит на самом отшибе. Похоже, ближайшими соседями Карверов были белки. Интересно, как они его покупали? Пришли в агентство по торговле недвижимостью и попросили подыскать им хижину, до которой без подробной карты ни один гость не доедет?
Возникал ещё один любопытный вопрос. Как вор отыскал дом в такой глуши? И главное, зачем? Ведь у Карверов явно не ломились закрома, как у Ридов и Липптонов. Или взломщик понадеялся, что хозяева сами заблудятся где-нибудь по дороге, и дадут ему, наконец, без помех довести до конца начатое?
Филлис, разумеется, включилась, как только вышла из машины.
— Ну, вот и приехали, дом милый дом, как говорится, мы с Орвалом живем тут уже пять лет, сдавали комнаты внаем, скопили немного денег, откладывали, знаете, откладывали, и вот сюда переехали, у нас теперь три акра земли, и, знаете…
Она тараторила, и тараторила, и скоро я перестал обращать на неё внимание, как не обращаешь порой внимания на радио в соседней комнате. Вроде слышишь, но не прислушиваешься.
Хотя я и отметил, что Филлис ещё больше разволновалась. Когда она открывала дверь, руки её заметно дрожали. Правда, заглянув внутрь жилища, я понял, почему она так нервничает. Жили они бедно. Ворсистый бежевый ковер на полу был до того вытоптан, что в некоторых местах проглядывала темная ткань основы. Залысины придавали ковру такой вид, будто он переболел чесоткой.
Хотя по сравнению с мебелью состояние ковра можно было назвать удовлетворительным. Из софы, обитой линялой тканью в цветочек, выпирали пружины. Или однажды на неё приземлился великан, или обычные жители нашей планеты усаживались миллион раз, не меньше.
Напротив софы помещались два кресла с подголовниками, покрытые светло-голубым «жатым» бархатом, так его, кажется, называют. Хотя этот бархат жали, наверное, уже после того, как туда положили. Спинки кресел были неестественно откинуты назад. Между ними устроился средневековый черно-белый телевизор.
Перед софой стоял кофейный столик, служивший также и подставкой под телефон. Исцарапанный шпон из клена прожил свои лучшие годы лет тридцать назад. Даже телефон был антикварный — темно-коричневый, с вращающимся диском.
Филлис прятала глаза.
— Не дворец, конечно, мы с Орвалом люди простые, я предупреждала, но я стараюсь создать уют, нет, правда, стараюсь…
В этом сомневаться не приходилось. В комнате царил порядок. Поблекшие подушки на софе были взбитыми и свежими, а на кофейном столике лежала аккуратная стопка бумаги для заметок.
Филлис проследила за моим взглядом.
— Да, я держу бумагу и карандаш рядом с телефоном, это для Орвала, он так сердится, если ему не на чем писать, когда звонит клиент, так что я всегда кладу… — Филлис двинулась на кухню, продолжая молоть языком.
Кухня оказалась не лучше. Бежевый линолеум основательно поблек от многократного мытья. Электроплита прибыла прямиком из эпохи неолита, а посудомоечной машины и вовсе не было — наверное, в те далекие времена её ещё не изобрели. Так же, как и микроволновую печь.
Словом, воровать в доме было нечего. Но замок на двери черного хода действительно взломали с помощью какого-то столярного инструмента.
— …ужас, правда? — продолжала Филлис. — Орвал вряд ли обрадуется, узнав, что теперь ему придется менять косяк, точно вам говорю, о господи, его и так-то невозможно заставить что-то сделать по дому, а тут ещё и это добавится…
Вздохнув, я принялся осматривать дом. Правда, на этот раз я больше убегал от непрерывного жужжания Филлис, чем искал улики.
К несчастью, её гнусавый голос следовал за мной из комнаты в комнату, выдавая комментарии обо всем подряд и не упуская ни единой мелочи. Может, ей все-таки стоит сменить карьеру секретарши у братьев Макафи на работу телеведущей?
— …А это спальня, Хаскелл. Я говорила Имоджин, моей сестре, что хочу покрасить спальню в розовые тона, но Орвал как отрезал: ни за что! — и порешили на голубой, ну, я, конечно, обошла всю округу, пока нашла дешевую краску, но, по-моему, неплохо получилось в результате. А ты что думаешь, Хаскелл?
Я думал о том, что зря не захватил наушники. Кажется, заткнуть этот фонтан невозможно. Так я думал до тех пор, пока не вытащил свой фонарик и не полез на карачках под кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55