Оленья шкура прикрывала спину императора, венок из плюща обвивал голову. Молодые девушки, одетые в греческие пеплумы до колен, шли перед Калигулой и поливали его путь вином из амфор. Он, наряжённый богом вина и веселья, сам пьянел он собственных выходок.
Гай наряжался и Меркурием: в дорожный плащ и сандалии с позолоченными крылышками; и Аполлоном: на голове — лучистый венец, символизирующий солнце, и лук со стрелами в руках; и Марсом: устрашающий взгляд из-под серебрянного шлема и позолоченный меч.
Даже в облике Венеры Калигула появлялся в торжественных процессиях. Он румянил щеки и прятал волосы под белокурым париком, ради которого остригли налысо десять невольниц-германок. Туника богини любви была цвета морской волны; нити крупного жемчуга нашиты на подол узором, напоминающим морскую пену. Калигула женственным движением, перенятым у Мнестера, поднимал край туники и выставлял напоказ ногу, обутую в девичью сандалию.
Зрители попроще дивились на императора, широко раскрыв рот. Ведь, как известно, римляне падки на зрелища всякого рода. Умные задумывались: «Словно актёр, меняющий маску за маской, он морочит людей!»
LX
Близилось жаркое лето. Богатые римляне покидали город и перебирались на виллы. Приморские городки, угрюмые и скучные зимой, летом кипели жизнью.
В конце мая Гай выехал в Байи. Местные горячие источники не одного сенатора излечили от подагры, и не одну матрону — от бесплодия. Калигула мечтал погрузиться в ванну, наполненную тёплой целебной водой, и навсегда избавиться от головных болей.
Преторианцы сгоняли народ из близлежащих селений. Поселянам было велено мести дорогу и поливать её водой, чтобы улеглась пыль. Гай ехал на коне, оглядывая окрестности. За ним медленно ползли позолоченные носилки, в которых полулежала располневшая Цезония. Ей предстояло родить в августе. Калигула пообещал матроне свадьбу в тот день, когда ребёнок появится на свет.
Вилла, построенная Августом для Ливии, казалась Гаю недостаточно роскошной. Он решил перестроить её на свой вкус. В крытых повозках везли мрамор, гранит, золото и глыбы горного стекла, добываемого в далёкой варварской Дакии.
На вилле началась работа. Гай лично руководил строительством. Указывал, где устроить террасу, где — расширить окно, где — добавить ряд мраморных колонн. Устав давать распоряжения, Гай искал развлечений. По его приказу покрыли золотом вместительную галеру с пунцовыми парусами и вёслами в три ряда. На палубе устроили беседку, увитую виноградными лозами. Устроили два бассейна. В одном плескались мужчины, в другом — женщины. Матроны купались, не снимая шёлковых туник. Когда они выходили из воды, ткань липла к телу. Калигула осматривал соски и бедра, обтянутые мокрым шёлком. Сравнивал достоинства женщин, выбирал наиболее соблазнительную и уводил её в свою кубикулу.
Греческие музыканты услаждали слух гостей песнями и музыкой. Проплывало за кормой побережье Кампаньи. Калигула устраивал на корабле пиры с диковинными яствами и напитками. Сенаторы и всадники, удостоенные императорского приглашения, устраивали созтязания в красноречии. На латинском и греческом языках они составляли хвалебные речи в честь Гая Цезаря. Выигравшие получали из рук императора награды. Проигравшие стирали свои писания языком, если не желали быть выброшенными за борт.
В таких забавах, почти безобидных в сравнении с предыдущими, пролетало лето.

* * *
Наплававшись вдоволь, Гай вернулся в Байи.
Подъезжая к вилле, он издалека приметил группу людей в восточных нарядах. Они, потрясая длинными бородами и размахивая руками, говорили о чем-то с трибуном преторианцев. Должно быть, просили Кассия Херею о позволении поговорить с императором.
Гай подъехал к воротам. Пришельцы, завидев цезаря, повалились на колени и поклонились, касаясь лбом земли. Комья грязи летели из-под копыт Инцитата, пачкая полосатые халаты и белоснежные тюрбаны.
— Кто такие и откуда? — грозно спросил Калигула.
Старик с длинной белой бородой поднялся с колен и обратился к Гаю. Остальные с уважением прислушивались к его словам. Заметно было, что важный старик пользуется авторитетом среди сотоварищей.
— Гай Цезарь! — приложив ладонь к груди, говорил он. — Мы посланы к тебе еврейской общиной, проживающей в Александрии египетской. Я — Филон, которого любители философии именуют Александрийским. Это — мои спутники: Иосиф и Манассия. Выслушай нас, окажи любезность.
Гай жестом велел преторианцам пропустить евреев. Суетливо кланяясь, они бежали по аллее, стараясь не отстать от императорского жеребца. Подъехав к мраморной лестнице, Гай спешился и небрежно бросил поводья конюху. Подоспели евреи, запыхавшиеся и взволнованные.
— Говори! — велел Гай Филону, поднимаясь по лестнице.
— На твою справедливость уповаем! — торжественно начал Филон, идя следом. — Египтяне исполнились зверской яростью к евреям, проживающим в Александрии. Они врываются в наши дома, выгоняют хозяев с жёнами и детьми, берут ценные вещи. Одиноких беззащитных евреев побивают камнями и палками, связывают им ноги кожаными ремнями и таскают по улицам на потеху ротозеям! Наши синагоги предаются осквернениям и разграблениям! — голос старца задрожал от слез.
— Что же вы сделали египтянам, что они так ненавидят вас? — равнодушно поинтересовался Калигула.
— Ничего, Гай Цезарь! Этому нечестивому народу пришла охота грабить безнаказанно! Творя беззакония, они смеют прикрываться твоим именем. Говорят: «Гай Цезарь одобрит нас за гонения на евреев!»
— Вот как? — Гай резко остановился и оглядел Филона исподлобья. — Почему?
Еврейский философ замялся.
— Предлогом египтянам послужило отсутствие твоей статуи в наших синагогах, — понизив голос, объяснил он.
Гай усмехнулся торжествующе. «Я так и думал!» — без слов говорила улыбка.
— Что же вы не чтите своего цезаря, как положено? — с нескрываемым сарказмом спросил он.
— Мы чтим! — поспешил заверить Филон. Иосиф и Манассия закивали, подтверждая его слова. — Приносим жертвы за твоё здоровье. Закалываем годовалых тельцов и барашков без единого изъяна. Выбираем лишь тех, которые родились первыми у матери своей. И мясо закланное не уносим с собой и съедаем, а сжигаем на алтаре. Когда ты был болен, мы молились о твоём выздоровлении.
— Пусть вы молились обо мне, но не мне же! — сердито прервал его Гай. — Что мешает вам, евреям, поставить мои статуи в храмах?!
— Наш Бог! — склонив голову, произнёс Филон. Тихо, но весомо прозвучали его слова. — Родители и наставники с пелёнок нас учат чтить единого Бога, Создателя Вселенной.
— Вот как! Значит, я для вас — не бог?! — оскорблённо спросил Гай.
Филон промолчал. Калигула, резко развернувшись, вбежал в помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106