Старый Гай Кассий Лонгин вздрогнул.
— Да, цезарь, — негромко ответил он.
LXII
Вечером Гай Цезарь торжественно праздновал победу.
Гостям предлагали блюда из рыб, мурен, креветок, устриц и омаров. Рабыни, подносящие угощение, были увешаны ожерельями из перламутровых раковин.
Калигула, с величественной небрежностью развалясь на ложе, принимал поздравления.
— Славься, Гай Цезарь, победитель Океана! — пел хор.
Он с удовольствием осматривал женщин, проходящих мимо. Громко расхваливал достоинства красавиц и бесцеремонно отмечал недостатки.
— Сенатор Тогоний! — заявил Гай толстому патрицию, умильно склонившемуся перед ним. — Твоя жена слишком толста! И волосы её жёстки, как солома.
Тогоний грубо толкнул жену в спину.
— Глупая! Позоришь меня перед цезарем! — злобно прошептал он супруге, высокой крупной матроне, отнюдь не безобразно толстой, но и не худой.
Калигула проводил их насмешливым взглядом. Перед ним остановилась для приветствия следующая пара гостей: Валерий Азиатик с супругой.
— Славься Гай Цезарь! — в голосе богатого провинциала звучало нескрываемое восхищение. Наконец-то он удостоился чести попасть на прославленные обеды императора! Роскошь, дурманящие благовония, изысканные блюда, сладкое пение греческих мальчиков, матроны в шёлковых туниках, пантеры в рубиновых ошейниках, лежащие по сторонам ложа Калигулы — все имело в глазах очарованного Валерия привкус порочного наслаждения.
— Приветствую тебя, Валерий, — благожелательно отозвался Гай. — Говорят, ты из Эфеса?
Калигула осмотрел Азиатика. Он носил тунику несколько длиннее, чем принято у римлян. Рукава до локтя были оторочены бахромой. Темно-каштановые, тщательно завитые волосы Валерия Азиатика сладко пахли розовыми лепестками. Все выдавало человека, привыкшего к роскоши. Гай решил сблизиться с Азиатиком.
— Семья моя издавна проживает в Эфесе, — объяснял патриций. — Потому мы и получили родовое прозвище — Азиатик. Среди нашей ветви рода Валериев были и государственные деятели, и частные лица.
— Знаком ли ты с Луцием Кассием Лонгиным? — прервал его Калигула.
— Конечно, цезарь! — обрадовался Азиатик. — Мы с Кассием — большие друзья, — провинциал явно гордился дружбой с наместником цезаря и его бывшим родственником.
Гай не изменился в лице. Ничем не выдал мыслей, пришедших на смену недавнему желанию сблизиться с Азиатиком. Только улыбка, прежде искренне доброжелательная, стала натянутой.
— У тебя красивая жена! — Калигула перевёл взгляд на супругу Валерия. Молодая женщина покраснела, скромно опустив глаза.
— Благодарю за похвалу, цезарь, — самодовольно ответил Азиатик.
— Хороша ли она в постели? — Калигула погладил матрону по щеке.
Вопрос прозвучал неожиданно. Муж не знал, что ответить. Он ошеломлённо наблюдал, как рука императора сползает по шее жены, касается плеч и груди.
— Почему молчишь? — развязно смеялся Гай. — Не хочешь отвечать? Тогда я сам проверю!
Калигула повернулся к Цезонии, делившей с ним ложе.
— Не ревнуй, дорогая! Я сейчас вернусь, — игриво ласкаясь к ней, проговорил он.
Цезония улыбнулась Гаю и метнула быстрый оценивающий взгляд на соперницу. Она не ревновала. Знала: Калигула вернётся к ней ради изощрённых любовных игр и ради напитка, дающего ему временное спокойствие. А если время от времени он ляжет в постель или носилки другой женщины — пусть сравнит её с Цезонией и убедится в превосходстве последней!
Цезония уверенным жестом положила ладонь на живот. До родов оставалось несколько недель. Ребёнок — её главное оружие!
— Идём со мной! — Калигула настойчиво подхватил жену Азиатика под локоть и увёл её из зала.
Матрона покорно шла за императором, время от времени оглядываясь на супруга.
— Куда смотришь? — проследив направление женского взгляда, спросил Гай.
Женщина молчала, изобразив на лице отчаянную мольбу. Калигула взял её за подбородок и насмешливо заглянул в карие глаза.
— Смотри на меня! — велел он. — Не отводи глаз. О муже не беспокойся. Эй, Каллист! — крикнул он рабу-распорядителю. — Усади благородного Валерия за стол и подай ему обед по его желанию.
Каллист, молодой и пронырливый раб императора, поспешил к провинциальному патрицию.
— Ложись сюда, доминус! — приговаривал он, подталкивая остолбеневшего Азиатика к ближайшему ложу.
Азиатик машинально снял сандалии и прилёг. Брал с блюда устрицы, ложил в рот, жевал и не чувствовал вкуса. Смотрел попеременно то на Каллиста, непристойно вихлявшего задом, то на дверь, за которой его жена исчезла с императором.
Время текло мучительно медленно. Калигула вернулся полчаса спустя, ведя за руку жену Азиатика. Туника матроны была измята, волосы — растрёпаны, в глазах стояли слезы. Гай грубо подтолкнул её к мужу.
— Теперь я понимаю, почему ты не ответил на вопрос! — глядя на Азиатика, по-змеиному улыбнулся Калигула. — Твоя жена в постели никуда не годится. Она холодна, как лёд, и дурно сложена. Грудь отвисла, ноги кривые…
Всеобщий хохот больно ударил Азиатика по ушам. Он пристыженно уткнулся взглядом в золотой кувшин, наполненный фалернским. Видел в отполированном до блеска металле собственное отражение, настолько искажённое, насколько неверным оказалось представление Азиатика об императорском дворе. Скучая в провинциальном Эфесе, он мечтал об изысканных забавах. И сам стал посмешищем для римлян!
Рядом тихо всхлипывала опозоренная жена.
— Отодвинься от меня подальше! — велел ей Азиатик. — Ты отвратительна!
Матрона всхлипнула сильнее. Слезы катились по её лицу, зависали на щеках и кончике носа и падали в тарелку. Азиатик поднялся из-за стола. Вышел в сад подставил разгорячённое лицо вечерней прохладе.
— Приветствую, Валерий! — кто-то сзади окликнул его.
Азиатик оглянулся. Рядом с ним стоял невысокий, хлипкий мужчина в широкой тоге. Длинный острый нос нависал над тонкими губами. Азиатик безуспешно пытался вспомнить его имя. Провинциал ещё не успел перезнакомиться со всей римской знатью.
— Марк Эмилий Лепид, — заметив замешательство Азиатика, представился мужчина. — Правнук божественного Августа и двоюродный брат Гая Цезаря.
Услышав имя императора, Валерий Азиатик нахмурился. Его губы обиженно дрогнули. Марк Лепид заметил это и доверительно прошептал, положив руку на плечо Валерию:
— Гай Цезарь поступил с тобою безобразно! Я возмущён! Знай: император переспал таким образом с жёнами большинства сегодняшних гостей, — Марк Лепид оглянулся, желая убедиться, что никто не подслушивает. — Он безумен! Рим устал от него!
— Я слыхал, что плебеи любят императора, — криво усмехнулся Азиатик.
— Плебс — не Рим! — презрительно отмахнулся Лепид. — Да и за что чернь любит Гая Цезаря?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106