Я уже не знал, как исправить свои промахи и нанесенный ими вред. Чтобы сохранить служебное положение и связанные с ним возможности, я соучаствовал в новых преступлениях. Однако все мои действия были направлены на то, чтобы это соучастие обернулось против Дракона – человека, который научил меня играть в такие игры.
Хэши
По какой-то непонятной алхимии природных элементов мягкое тепло земного солнца восстановило его самообладание. Выйдя из шаттла, Хэши почувствовал, как его тело окутал влажный зной. Сколько лет он не подставлял свою шею под солнечную радиацию? Кажется, дюжину. А солнце сияло с невинных небес. Голубая ширь, которую людям не удалось замарать миазмами вредных выбросов, выгибалась над ним величественным сводом, и ее поразительная невесомость напоминала ему о том, что так легко забывали обитатели космических станций, – о собственной незначительности. Ни одна деталь командного пункта полиции Концерна рудных компаний не умаляла его до такой степени, как это небо. Стальная кожа станций закрывала людей от бесконечной темноты, чтобы их умы не съежились от своей комической малости.
Это тепло и небо, этот свет – они оказывали лечебное воздействие. Если бы Хэши был таким же глупым и суетливым, как миллиарды его сородичей, свет и небо остались бы незамеченными. Но реальность в своих субатомных и галактических проявлениях не создавала никаких проблем. Проблемы порождались бестолковыми людьми. Поэтому Хэши уподобился кваркам и мезонам: он отдался на волю потока событий; он прибавлял и вычитал под диктовку случая; он узнавал законы мироздания и служил своему бытию.
Его чувство собственной неадекватности расплавилось в пекле солнечного света. Когда их группа прибыла ко дворцу Руководящего Совета и оказалась в тени огромного строения, он восстановил спокойствие и бдительность. Хэши был готов к поиску намеков, сбору косвенных улик и наблюдению за тем, что могло помочь его расследованию.
Тем временем две помощницы Койны, Форрест Индж и связистка затерялись в толпе охранников, административных чиновников, репортеров и служащих комплекса. Лебуола и Хэнниш провели по сводчатым коридорам и прекрасным холлам в главный корпус, а затем, как важных гостей – коими они, естественно, и были, – сопроводили в зал Руководящего Совета Земли и Космоса.
Это большое многоярусное помещение могло вместить свыше сотни человек. Причем посадочных мест едва хватало. Совет состоял из двадцати одного члена – точнее, двадцати двух, включая президента Эбрима Лена. Они занимали места за большим полуовальным столом, который находился на нижнем уровне зала. Перед каждым из них располагался информационный терминал, а позади, ярус за ярусом, сидели помощники, консультанты, секретари и адвокаты. Вдоль стен и чуть выше последних сидений размещалась охрана, которой полагалось защищать Совет от террористов-кадзе, – не меньше двух дюжин крепких парней, лично отобранных шефом Мэндишем. В конечном счете людей набиралось так много, что их действия и намерения почти не поддавались контролю. Тем не менее количество советников было вполне оптимальным для такой солидной и важной организации.
Койна выбрала хороший момент. Заседание должно было начаться через десять минут: она успевала занять свое место и раскланяться с советниками, но лишала их помощников возможности пристать к ней с личными вопросами.
Когда Хэнниш и Лебуол вошли в зал, оставив за дверью часть своей свиты, их накрыла волна звуков – неразличимое бормотание помощников, возгласы советников, отдававших приказы секретарям, раздраженные споры консультантов и адвокатов. При появлении двух важных чиновников полиции Концерна шум резко оборвался. Советники и их персонал заметили Хэнниш и приготовились приветствовать ее. Но присутствие Лебуола застигло всех врасплох. После недавних событий его визит был, мягко говоря, неожиданным. Кроме того, он не посещал Сака-Батор по крайней мере двенадцать лет.
Лебуол остановился в проходе и спокойно осмотрел притихший зал, словно наступившее молчание было знаком уважения. Все советники заняли свои места: по два от каждого из шести политических блоков Земли и по одному от девяти крупных станций. Хэши не знал этих людей. Но он досконально изучил их биографии. Подробные досье на членов Совета ознакомили его с их достоинствами и пристрастиями, избирательными рейтингами и компрометирующими сведениями. Изумительная память Лебуола содержала такую же информацию о многих помощниках и консультантах. Сотрудники Бюро по сбору информации вполне обоснованно считали его «ходячим банком данных». В принципе, он мог обратиться по имени к любому человеку в зале – не считая разве что охранников.
Хотя члены Совета уже сидели, Эбрим Лен стоял у стола и кланялся всем, кто требовал его внимания. Кресло президента располагалось в центре полуовала, а места советников менялись от заседания к заседанию, чтобы никто не чувствовал себя фаворитом или аутсайдером. Возможно, это было делом случая, что два завзятых критика полиции Концерна разместились рядом с президентом: Сен Абдулла, старший советник от Восточного союза, сидел справа от Эбрима Лена, а Сигард Карсин, младший советник от Объединенного западного блока – слева от него. Тем не менее такие «случайности» обычно планировались заранее.
Некоторые лица по тем или иным причинам были особенно знакомы Лебуолу. К примеру, Блейн Мэнс, советник от «Примы Бетельгейзе», славилась своими ошеломляющими амурными подвигами. Панджат Силат от Объединенных островов и полуостровов Азии стяжал известность потрясающими трудами по филологии интеллекта. Советник от Рудной станции Вест Мартингейл сыграла видную роль в прохождении акта преимущественного права. Напротив нее сидел капитан Вертигус Шестнадцатый – человек, создавший первый контакт с амнионами. Именно он инициировал это чрезвычайное заседание. Его голова клонилась к спинке кресла. Глаза были закрыты. Похоже, он дремал.
Максим Игенсард разместился за спиной своей покровительницы – Вест Мартингейл. Особый советник походил на волка, влезшего в овечью шкуру. При других обстоятельствах его скромный и жертвенный вид позволил бы ему смешаться с толпой секретарей и помощников. Однако теперь он лучился напряжением, словно термоядерный реактор. Хэши подозревал – вернее, надеялся, – что Игенсард, узнав о сути законопроекта Вертигуса, пойдет на какой-нибудь критический маневр, или, как говорили копы, начнет «кидать понты».
Пробегая взглядом по знакомым лицам, Лебуол замечал на них остатки возбуждения и предвестие мрачных предчувствий. Затем он сам едва не замер от нежданного изумления.
Койна дернула его за рукав и прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196